Лори Бристоу: мы хотим найти пути конструктивной работы с Россией
Посол Великобритании в Москве изложил свое видение перспектив отношений с РФ
Москва. 23 декабря. INTERFAX.RU - Посол Великобритании в Москве, покидающий свой пост, в эксклюзивном интервью "Интерфаксу" изложил свое видение перспектив отношений с Россией, а также поделился мнением по вопросам контроля над вооружениями, ситуации в Сирии, вокруг Ирана и по другим актуальным проблемам.
- Мы встречаемся через неделю после парламентских выборов в Британии, на которых консервативная партия во главе Борисом Джонсоном одержала убедительную победу. Каков ваш прогноз относительно курса нового британского кабинета в отношениях с РФ: он будет жестче, чем политика прежнего правительства, или более взвешенный? Будет ли сейчас у Лондона настрой на улучшение взаимоотношений с Москвой?
- В первую очередь, я должен отметить, что мы провели выборы 12 декабря, разумеется, чтобы двигаться дальше по вопросу выхода из Европейского Союза. При предыдущем парламенте стало невозможным принять решение о том, что же мы в действительности хотим делать с ЕС. Итак, мы провели выборы, и, как вы знаете, партия г-на Джонсона завоевала большинство в 80 мест в парламенте. Это значит, что у него теперь сильная позиция в парламенте, и мне кажется, это значит, что и парламент, и правительство будут осуществлять свои полномочия в течение пяти лет, и у них будет сильный мандат, чтобы делать то, что они хотят делать. В частности, это касается Брекзита, но также и других вещей.
По моему мнению, это является ключевым условием развития отношений с Россией. Есть определенные объективные события в наших отношениях с Россией, которые очень-очень сильно затрудняют наше общение. И самым большим таким событием, разумеется, является инцидент с отравлением Скрипалей в Солсбери, когда в марте 2018 года было применено химическое оружие. Безусловно, есть и другие области, где у нас есть значительные разногласия с правительством России.
Но не стоит забывать, что господин Джонсон приезжал сюда в декабре 2017 года в качестве министра иностранных дел, и причина, по которой он приехал тогда, была в том, что он хотел убедиться в наличии возможностей для создания более конструктивных отношений с Россией.
Я вполне уверен, что это остается как его позицией, так и позицией правительства: мы будем предпринимать необходимые действия, чтобы защищаться от тех действий российского правительства, которые мы считаем угрозой. Но также мы хотим найти пути конструктивного сотрудничества с Россией в тех областях, где это возможно и где есть неизменный интерес с обеих сторон.
- В интервью "Интерфаксу" около года назад вы сказали, что видите свою главную задачу на 2019 год в постепенной стабилизации двусторонних отношений с РФ после кризиса, вызванного "делом Скрипалей". Достигнуты ли позитивные сдвиги в этом направлении? И не могли бы вы подробнее рассказать об этом и привести конкретные примеры?
Посол Великобритании: мой приоритет в 2019 году – попытаться стабилизировать отношения Москвы и ЛондонаЧитать подробнее- Атака в Солсбери стала очень большой проблемой. Это и сейчас является для нас большой нерешенной проблемой. Как вы знаете, погибла женщина – Дон Стерджесс. Ряд людей был очень сильно отравлен этим веществом. В этой связи мы ожидаем какого бы то ни было сигнала с российской стороны, что были сделаны соответствующие выводы из того, что случилось и из того, к чему эта ситуация привела, а также в целом о том, что ничего подобного не повторится вновь.
Что касается стабилизации наших отношений, самым важным здесь стала беседа наших лидеров. Президент Владимир Путин и тогдашний премьер-министр Тереза Мэй встретились на саммите G-20 в июне этого года. Встреча состоялась по инициативе российской стороны, а тогдашний премьер-министр решила, что обеим сторонам необходимо поговорить. Итак, встреча состоялась. Это не было легкой беседой, но и в тех условиях этого было бы трудно ожидать. Но ее результатом стало то, что наши лидеры дали указания своим правительствам о необходимости диалога.
Говоря о конкретных решениях, самое важное - за прошедший год мы открыли каналы общения. Это было взаимное решение. Я не буду останавливаться на деталях функционирования этих каналов, так как некоторые из них касаются деликатных и конфиденциальных вопросов, но советники наших лидеров по национальной безопасности обсуждают, как лучше реагировать на возникающие риски, как объяснить свои и понять чужие намерения, в частности, по вопросам национальной безопасности и обороны.
Некоторые примеры я все же могу привести. Обратимся к международной повестке, мы работаем по вопросам, которые мы обсуждаем ежедневно в Совете Безопасности ООН, где встречаются представители ведущих мировых держав, которые являются членами СБ. Например, спецпредставитель Великобритании по Сирии Мартин Лонгден нанес визит в Москву две недели назад, чтобы обсудить с его российскими коллегами пути преодоления текущей ситуации.
В Москве на прошлой неделе находился политический директор британского МИД Ричард Мур, он - главный советник министра иностранных дел по вопросам международной безопасности. Р.Мур был в Москве со своими европейскими коллегами из Франции и Германии, чтобы обсудить с замглавы МИД России Сергеем Рябковым иранскую ядерную сделку. Причины вам хорошо известны. Иранская ядерная сделка находится в беде. Мы солидарны с Россией в тех целях, которых пытаемся достичь в этом. Мы пытаемся стимулировать Иран, чтобы он не шел по пути разработки ядерного оружия. Мы полностью солидарны по этому вопросу. Совместно с нашими российскими коллегами мы обсуждаем возможности достижения целей в текущих условиях.
- Возможны ли в скорой перспективе двусторонние контакты и визиты на высоком уровне, будь то встречи на международных форумах или взаимные визиты?
- Приоритетом Лондона в течение предстоящих шести недель будет Брекзит. Крайний срок выхода их ЕС – конец января. Это очень сложная задача с точки зрения переговоров и подготовки, но за ней последует еще большая задача – переговоры по нашему будущему и подготовка договоренностей с ЕС после нашего выхода. Эти и будет основным приоритетом правительства. Разумеется, встает вопрос о будущем наших отношений с нашими ключевыми союзниками, например США, в мире, в котором мы уже не являемся членами ЕС.
Что касается России. Важно то, что упомянутое решение нашего руководства о том, что у нас должны быть контакты, мы должны развивать эти контакты, остается основой политики нашего правительства, также как и, насколько я понимаю, политики российского правительства. Я считаю, что приходящее правительство, новое правительство в Лондоне будет заниматься вопросом построения отношений с Россией в 2020 году.
Мне кажется, что двусторонние встречи на высшем уровне на данном этапе скорее вероятны на полях международных мероприятий, но если это окажется приемлемым для обеих сторон, то возможны и визиты на высоком и высшем уровнях, и мы не будем против.
Есть еще один момент, который стремительно набирает обороты. Это касается приглашения российской стороны нашему премьер-министру посетить мероприятия, посвященные 75-й годовщине победы во Второй Мировой войне 9 мая 2020 года в Москве. Мы подробно обсуждаем этот вопрос. Однако, это непростой вопрос, так как мы немного по-разному вспоминаем войну, немного по-разному отмечаем дату ее окончания, и здесь есть много подводных камней. Это очень-очень важное событие для нас, для России и для других участников Второй Мировой войны. Мы серьёзно размышляем над тем, что произошло, над теми жертвами, которые были принесены, и мы делаем выводы о том, что это значит для современного мира.
- В связи с победой консерваторов на выборах, которые шли под лозунгом Брекзит, возможно ли принятие Лондоном новых, отличных от ЕС санкций по отношению к России? Весной, в частности, упоминалось, что Британия после Брекзит может принять свой "список Магнитского". В Москве есть серьезные опасения британских экономических санкций против российских компаний. Но новые санкции означают неизбежный виток конфронтации и дальнейшее ухудшение двусторонних отношений... И это на фоне того, что в Европе все громче звучат голоса о возможности смягчения санкций ЕС по мере подвижек в выполнении минских договоренностей об урегулировании конфликта на востоке Украины и продвижения "нормандского формата".
- До тех пор, пока мы остаёмся членами ЕС, мы осуществляем санкционную политику ЕС. ЕС именно так и работает. Когда мы выйдем из ЕС, у нас будет больше свободы по вопросу наших собственных санкционных мер. И именно тогда мы примем решение по этому вопросу.
Тем не менее, я должен отметить, что акцент этих дискуссий должен быть сделан на цели этих санкций. ЕС применила санкции после незаконной аннексии Крыма, мы ввели ряд санкций в отношении России за то, что он делала и продолжает делать на Украине. Если подход России к Украине изменится, то, мне кажется, изменится и наш подход к необходимости санкций.
Что касается так называемого "акта Магнитского", то это вопрос собирается обсуждать новое правительство в Лондоне. Он называется по имени Сергея Магнитского, так как это российское дело, но целью этого акта является расширение наших полномочий в сфере борьбы с нарушениями прав человека по всему миру. Он касается не только России. Он назван в честь россиянина, я думаю, нет нужды объяснять почему, но мне кажется, что всегда надо держать в уме цель санкций. Санкции – это способ показать стране-партнеру, что она делает вещи, которые мы считаем опасными, с которыми мы попросту не можем согласиться и цену которых мы хотим поднять. Мы не делаем это лишь по той причине что это как-то связано с Россией.
- В России есть опасения возможных санкций в отношении российских компаний. Примет ли Великобритания экономические санкции в отношении РФ наподобие американских?
- Как я уже сказал, у нас появится больше свободы в отношении санкций после того, как мы выйдем из ЕС, но могу сказать, что основания, на которых мы будем принимать санкции, анализ, на котором будут основываться наши решения - все это будет тесно координироваться с нашими европейскими и американскими партнерами. Мы принимаем решения о санкциях, потому что мы хотим послать сигнал о том, что происходит что-то в корне неприемлемое.
У американцев свой собственный подход к санкциям, у них есть свои приоритеты в этом вопросе. В общем, что касается российских компаний в Великобритании, то расширение торговли и привлечение инвестиции – большая часть моей работы и работы моего посольства. Здесь ничего не поменяется. Однако мы стали более подробно смотреть на то, какие компании и какие люди приходят на британский рынок из России и других стран, чтобы понять хотим ли мы их видеть в Великобритании. Мы смотрим на источник происхождения денег, на то, действовали ли эти люди в ущерб британским национальным интересам. Это не направленно конкретно против России.
- В британской прессе ранее появлялись публикации относительно "вмешательства" России в референдум по Брекзит, а также возможного "вмешательства" РФ в выборы. Но никаких конкретных доказательств до сих пор приведено не было. Борис Джонсон сделал заявление, которое свидетельствует о том, что фактического подобного вмешательства не было. Как бы вы это прокомментировали?
- Господин Джонсон – премьер-министр. Его слова являются позицией правительства. Мы не видели успешного вмешательства России в политическую жизнь Великобритании. Разумеется, эта проблема все время находится в фокусе нашего внимания, и здесь мы имеем в виду не только Россию, но и другие страны, которые хотели бы вмешаться в нашу внутриполитическую жизнь.
Наша позиция по этому вопросу заключается в том, что мы никогда не приемлем попытки иностранного государства оказать влияние на наши политические процессы. Также как и Россия, как мне кажется, никогда не примет иностранное вмешательство в свои политические процессы.
Здесь есть еще один более широкий вопрос, а именно использование таких инструментов, как фейсбук, социальные сети, пропаганда и дезинформация. Это очень серьезная проблема, и мы тесно работаем по ней с правительствами наших партнеров, СМИ, научным сообществом, чтобы понять природу проблемы и выработать эффективные ответы на нее. Но в таком мире мы сегодня живем.
- Согласны ли вы с оценками, что экономика может сыграть роль важного стабилизирующего фактора отношений Лондона и Москвы? Российский торгпред в Великобритании недавно отметил рост двустороннего товарооборота на 15%.
- Торговля и инвестиции играют очень важную роль в жизни наших стран, независимо от того играют они стабилизирующую роль или нет. Торговля между Великобританией и Россией составляет 19 млрд долларов США. Россия наш 21-й по размеру торговый партнер в мире. Это значит, что многие рабочие места, многие люди в Великобритании и России зависят от этих отношений, от торговли и инвестиций. Я скажу даже больше: природа наших экономик такова, что мы обсуждаем индустрии будущего, вещи, которые будут давать материальные блага, которые послужат основой для материального благополучия в следующие 20-30 лет. Очень важно, чтобы мы думали об этом именно с такой точки зрения.
Что касается стабилизации наших отношений, я соглашусь, что наши политические отношения порой очень и очень трудные. Говоря о торговле и инвестициях, стоит сказать, что отношения между Великобританией и Россией выходят далеко за рамки политики и отношений между правительствами. Правительства могут и должны делать все необходимое для создания условий для торговли и инвестиций, но мы не собираемся приносить интересы нашей национальной безопасности в жертву развития торговли и инвестиций с Россией или любой другой страной. Как вы знаете, основной задачей любого правительства является защита своей страны, и если мы увидим, что Россия или любая другая страна делает вещи, которые мы воспринимаем как угрозу, мы примет ответные меры.
- Ожидаете ли вы дальнейший рост двусторонней торговли?
- Я на это надеюсь. Это моя работа.
- Администрация Трампа, несмотря на жесткие санкции и колоссальные разногласия с Москвой, довольно активно сотрудничает с РФ по антитеррору, в том числе по линии спецслужб. Намерена ли Великобритания возобновить подобные контакты? Что относительно нашего сотрудничества в борьбе с преступностью и в сфере кибербезопасности?
- В принципе, мы сотрудничаем с российским правительством и органами безопасности по вопросам национальной безопасности. Напомню, что во время Зимней Олимпиады в Сочи и чемпионата мира по футболу в прошлом году в РФ основной задачей для всех нас было обеспечение общественной безопасности. Десятки тысяч британцев приехали в Россию на чемпионат мира. Проведение Россией чемпионата в условиях безопасности и в радостной атмосфере во многом соответствовало нашим интересам. Мы взаимодействовали с российскими ведомствами в этом вопросе.
Безусловно, ситуация осложнялась тем, что наши возможности по взаимодействию с российским правительством и, в частности, органами безопасности пострадали от таких инцидентов, как убийство Александра Литвиненко и события в Солсбери. Это ограничивает наши возможности эффективно взаимодействовать с российским правительством, и это не то, чего мы хотим.
Еще одной сферой, где мне захотелось бы видеть совместное движение вперед, является авиабезопасность. Больше 200 граждан России погибли при взрыве на борту самолета, вылетевшего из Шарм эль-Шейха в 2015 году. А ведь на их месте могли быть 200 британских подданных. Если есть уязвимости в безопасности полетов, уязвимости в безопасности аэропортов, где бы то ни было в мире, то это отражается на ваших гражданах, также как и на наших. Здесь есть четкий обоюдный интерес по взаимодействию в укреплении безопасности гражданской авиации.
Мы взаимодействием с учетом политической реальности, но мы намереваемся, если есть совместные интересы, если есть вещи, которые мы могли бы делать вместе, работать над ними совместно.
- А что насчёт борьбы с организованной преступностью и кибербезопасности?
- Здесь все сложнее. У нас были сотрудники в Москве, обеспечивающие подобное взаимодействию, когда я работал здесь 10 лет назад, и они занимались вопросами организованной преступности. Этого больше не существует из-за того, что правительство России не выдает визы нашим сотрудникам. Если Россия хочет серьёзно сотрудничать с нами по вопросам борьбы с организованной преступностью, то мы, разумеется, готовы к этому. Правда, здесь основной акцент именно на слове "серьезно".
Киберсфера еще гораздо более сложный момент, потому что здесь сразу возникают вопросы, касающиеся непосредственной деятельности правительства, и мы пока не готовы к сотрудничеству с Россией на этом направлении, так как очень многие направленные против нас вещи идут со стороны российских властей.
- Одной из серьезнейших мировых проблем сейчас является ситуация в сфере контроля над вооружениями в свете развала договора ДРСМД и неясных перспектив с СНВ. Как в Лондоне относятся к идее американцев о заключении договора о контроле над вооружениями с участием США, России и Китая? Готова ли Британия присоединиться к такому соглашению (ведь Англия и Франция являются ядерными державами, и их арсеналы, на мой взгляд, должны учитываться в глобальном балансе сил)?
- Эти дискуссии во многом сложны и насыщены техническими деталями, но основополагающий принцип здесь простой – почему СССР и США заключили ДРСМД в 80-х? Они заключили этот договор, потому что по своей природе эти вооружения очень опасны и носят дестабилизирующий характер. У них очень короткое время подлета, что означает, что на принятие решения руководством обеих стран остаются считанные минуты. Кроме того, есть большая степень неопределённости в отношении того, какую боеголовку несет ракета – в ядерном или неядерном оснащении. Целью ДРСМД в 80-х было обезопасить обе страны, и эта цель была достигнута.
Последствием утраты этого договора является то, что все страны Европы, включая Россию, находятся в меньшей безопасности, и мы сожалеем об этом. Все страны НАТО сходятся в том, что привело к развалу ДРСМД. Это произошло потому, что Россия разработала и поставила на боевое дежурство ракету, которую этот договор запрещал. Но мы имеем то, что имеем. Будущее договоров, двусторонних договоров между США и Россией таких, как ДРСМД и ДСНВ, должно решаться этими двумя странами.
Что касается позиции Великобритании. С момента окончания "холодной войны" мы значительно сократили наш ядерный арсенал. Наше сдерживание основано на минимально необходимом уровне для обеспечения выживания. Наш арсенал на значительный порядок меньше арсеналов России или США. Это осложняет вопрос, связанный с привлечением других стран помимо США и России в будущий договор СНВ. Мне кажется, что ключевой вопрос здесь – это что укрепляет нашу безопасность? Независимо от того, что это - соглашение по ядерному вооружению или соглашения по контролю за обычными вооружениям, или соглашения, обеспечивающие большую прозрачность и доверие – нам это необходимо. Нам необходимо очень серьезно разговаривать с нашими российскими партнерами в следующие несколько лет о том, увеличился или уменьшился уровень нашей безопасности по сравнению с ситуацией пятилетней давности, и если он уменьшился, то тогда необходимо обсудить, как его можно было бы увеличить.
- Американцы вводят санкции против участников реализации газового проекта "Северный поток-2". Против этого резко и открыто возражает Германия. А какова позиция Лондона в отношении данного проекта?
- В целом, говоря о "Северном потоке-2", мы скептически относимся к необходимости этого трубопровода с точки зрения общей энергобезопасности Европы. Здесь возникает вопрос, какие договоренности укрепляют энергетическую и экономическую безопасность Европы? Безусловно, европейские страны будут покупать газ и нефть из России и других стран. Это рынок, и он так функционирует. Мы не покупаем большого количества газа у России. Однако, здесь мы хотим установления таких отношений между основными поставщиками и потребителями газа, в которых ни продавец, ни покупатель не обладает необоснованными рычагами воздействия на рынок. Мы хотим, чтобы рынок регулировался эффективно и чтобы решения принимались исключительно на коммерческой основе.
Один из вопросов, связанных с "Северным потоком-2", - это, разумеется, Украина. Эта страна в значительной степени полагается на доход от транзита газа. Потеря этих доходов скажется на Украине. Не в наших интересах, чтобы экономика Украины получила еще один сильный удар. Я бы даже сказал, что это и не в интересах России, чтобы Украины была экономически шаткой и нестабильной.
- Президент Трамп недавно призвал европейские страны принять активное участие в восстановлении Украины. Готова ли Великобритания принять в этом участие?
- Мы предоставляем большое количество помощи, поддерживаем правительство Украины в вопросах реформирования экономики, политической системы, оборонного ведомства и органов безопасности. Это наш вклад в достижение Киевом целей демократизации, развития и создания стабильного экономически сильного государства, основанного на верховенстве закона. Разумеется, мы тесно взаимодействуем с нашими французскими и немецкими коллегами, так как они принимают участие в дискуссиях в "Нормандском формате", в частности, по вопросу установления мира на востоке Украины с целью создания условий для успешного развития страны.
- Как бы вы оценили последние события на этом треке? Я имею в виду саммит "нормандской четверки" в Париже и достигнутые на нем договоренности.
- Как я уже сказал, мы тесно взаимодействуем с французскими и немецкими коллегами, а также с американцами. Я считаю позитивным тот факт, что саммит состоялся. В последнее время было не так уж много обсуждений на высшем уровне о том, как можно было бы прекратить конфликт на востоке Украины. Я думаю, что для нас пока нет ясности относительно того, принесут ли эти встречи то, что мы от них ожидаем, а именно прекращение военных действий в Донбассе, что в свою очередь откроет политические возможности для украинского правительства сделать то, что украинские избиратели от него ждут, а именно модернизировать политическую систему, построить сильную экономику с сильными демократическими принципами. И опять, мы считаем, что если Украина успешно справится со своей ролью, это будет отвечать интересам России. Но здесь есть еще и вопрос Крыма. Никто кроме России не признает законность того, что Россия сделала в Крыму.
- Президент Трамп заявил о возможности приглашения России на следующий саммит G7. Как к этой идее относятся в Великобритании?
- Никаких решений по этому вопросу еще не принято. "Семерка" или "восьмерка" была и есть клуб продвинутых демократий, объединенных общими идеями. Членство России в "восьмерке" было приостановлено из-за действий России в Крыму и на Украине, которые показали, что Россия не разделяет общие идеи. Именно здесь все и началось.
Если ситуация изменится, если Россия покажет, что она хочет сотрудничать на основе общих идей, то, разумеется, это дает возможность обсудить, является ли "восьмерка" эффективным, хорошим форматом для всех сторон. Но сейчас мы хотим увидеть, что Россия создает условия для своего возвращения в "восьмерку".
- То есть вы не можете озвучить какой будет позиция Великобритании, если...
- Мне кажется, что я только что это сделал.
- Относительно "дела Скрипалей". Намерены власти Британии когда-либо показать их британским журналистам, чтобы услышать "от первого лица" их реакцию на события? Почему до сих пор они не дали интервью, скажем, Би-би-си, Скай ньюс ТВ или английским газетам? Уж здесь-то вряд ли можно ссылаться на необходимость обеспечения мер безопасности.
- Мне кажется, я могу объяснить это очень легко. Они свободные люди, они вольны принимать свои собственные решения относительно общения с прессой, независимо от того британская это пресса или нет. Мы не собираемся говорить, что им надо делать, мы не собираемся запрещать им что-то. Но также необходимо помнить, что их хотели убить с использованием нервно-паралитического вещества, и они были на волоске от смерти. Они до сих пор приходят в себя от пережитого. Мы должны, в первую очередь, помочь им оправиться, и, во-вторых, обеспечить их безопасность – повторюсь, их хотели убить с использованием нервно-паралитического вещества. Если они захотят пообщаться с прессой или еще кем-то, мы будем способствовать этому. Но в любом случае мы не будем заставлять их делать что-то, потому что мы не можем - они свободные люди. И мы не будем делать ничего, что могло бы подвергнуть их жизнь риску.
- Значит ли это, что сейчас они не хотят общаться с прессой?
- Как я понимаю, в настоящий момент они не хотят этого. Напомню, что некоторые время назад Юлия Скрипаль общалась с прессой. Это было ее собственное решение, а ее отец принял решение не общаться.
- Как вы думаете, когда их дело поступит в британский суд?
- Во-первых, мы установили подозреваемых в этом преступлении, и наша позиция остается неизменной – они должны предстать перед английским судом. Преступление было совершено в Великобритании, доказательства находятся в Великобритании, жертвы находятся в Великобритании, и именно там должен проходить судебный процесс.
В деле Литвиненко мы также установили подозреваемых, мы запросили их экстрадицию, ответ российской стороны вам известен.
После достаточно длительного периода обсуждений в Великобритании, мы посчитали, что должен быть открытый процесс по рассмотрению произошедшего. Без подозреваемых невозможно провести судебное процесс, и вместо него мы провели то, что в Великобритании называется общественное расследование. Независимый судья рассмотрел все доказательства и на основе доказательств составил отчет о том, что произошло. Этот отчет опубликован, его легко можно найти в Интернете. Так вот, судья представил свои заключения по поводу доказательств.
Я не могу предсказать, что произойдет с делом Скрипалей, так как нашей первостепенной задачей остаётся проведение суда над подозреваемыми в Великобритании. Есть также и другие способы провести расследование, если мы в будущем решим, что это будет необходимо.
- Есть ли позитивное продвижение в дипломатической "визовой войне" с РФ? И в какой степени обострение двусторонних отношений повлияло на политику выдачи виз простым россиянам, желающим посетить Великобританию?
- Мне не нравится слово "визовая война". События прошлого года – марта-апреля-мая прошлого года – стали частью нашего ответа на инцидент в Солсбери. Мы потребовали, чтобы 23 российских сотрудника разведывательных служб покинули Лондон. В ответ Россия потребовала, чтобы 23 моих дипломата покинули Москву. Также были приняты и другие меры. В конце концов, обе стороны решили, что хотят сохранить посольства в столицах, а сохранение посольства означает сохранение персонала. Любая дипломатическая служба работает следующим образом: человека посылают на определенный период времени в другую страну, а потом его меняют. У обеих сторон есть необходимость менять время от времени персонал.. Должен сказать, что дискуссии по этому вопросу отнимают много времени и не всегда является плодотворными, но обе стороны сохраняют открытыми свои посольства, обе стороны посылают новых сотрудников в посольства, кстати, это случилось не так давно в последний раз. Вот наша позиция.
Что касается обычных россиян, то никакого влияния на получение виз обычными туристами из России эта ситуация не оказала. Нам пришлось изменить порядок документооборота здесь в России. Теперь этот отдел находится в Лондоне. Но все равно вы можете подать заявление на визу, как прежде, через визовый центр. Время обработки заявления примерно такое же, стоимость не изменилась, а вот уровень положительно принятых решений по визам даже вырос, теперь 99% заявителей получают визы.
Общее число тоже незначительно выросло. В последний период, по которому у меня есть данные - с 1 июля 2018 по 31 июня 2019 гг. - мы выдали больше 146 тыс. виз гражданам России. Это является важной частью отношений между Россией и Великобританией. Мы хотим, что россияне приезжали в Великобританию для ведения бизнеса, учебы, туризма, да всего, чего угодно, если у этого есть законная цель. Мы хотим, что они приезжали, и мы хотим, чтобы британские подданные также приезжали в Россию.
- Как в Британии видят перспективы урегулирования конфликта в Сирии и нынешнюю роль России и Турции в событиях на севере и северо-востоке этой страны? Намерены активно участвовать в оказании гуманитарной помощи сирийцам и восстановлении Сирии?
- Это катастрофа, гуманитарная катастрофа глобального размера – 400 тыс. сирийцев погибли в гражданской войне, половина населения оказалась перемещена. Мы считаем, что это является прямым следствием политики правительства президента Асада. Она стала причиной гражданской войны, войны против своего народа.
Мы участвуем в оказании гуманитарной помощи на протяжении последних 8-9 лет. Мы выделили 2,81 млрд. фунтов (около 230 млрд. рублей) на гуманитарную помощь Сирии. И это наш крупнейший гуманитарный ответ. Просто сравните это с суммами, которая Россия тратит на эти же цели в Сирии.
Мы имеем то, что имеем. Вопрос или вопросы, которые международное сообщество продвигает, в первую очередь, касаются политического процесса. Необходим политический процесс под контролем ООН, который позволит установиться миру в Сирии. Мы это поддерживаем.
Мы приветствуем то факт, что Конституционный комитет наконец-то провел заседание в октябре. Есть серьезные вопросы относительно того, как могут выглядеть будущие политические договоренности, но процесс идет.
Также международное сообщество должно предпринять серьезные усилия для преодоления гуманитарного кризиса. Он оказывает влияние не только на миллионы сирийцев. Он оказывает влияние и на соседние государства, например Ливан, Иорданию, Турцию. Что касается Турции, то она приняли миллионы, в прямом смысле миллионы, сирийцев, что легло финансовым бременем на эту страну.
Стоит упомянуть и вопрос противодействия терроризму. В Сирии много экстремистов. Мы является членами международной коалиции, которая противостоит ИГИЛ, в частности на северо-востоке Сирии. Россия действует по-своему. Противодействие угрозе терроризма, исходящей из Сирии и Ирака, остается основным приоритетом международного сообщества. Но в любом случае мы не собираемся оказывать поддержку правительству Асада. Мы считаем, что правительство Асада - причина, проблема конфликта. Мы не собираемся давать ему карт-бланш на продолжение своих действий. Мы заинтересованы во взаимодействии с международным сообществом по вопросу создания такого будущего для Сирии, в котором сирийский народ самостоятельно выбирает своей путь и в котором нет войны Асада со своим народом.
- Возвращаясь к Ирану. Вы сказали, что в Москве недавно прошла встреча по СВПД. Не могли бы ли вы подробнее рассказать о позиции Великобритании по СВПД? Насколько я понимаю, есть некоторые разногласия между Лондоном и Вашингтоном по этому вопросу.
- Есть разногласия между Лондоном и пятью другими членами "шестерки". Несколько лет назад мы согласовали СВПД, целью которого являлось побудить Иран не разрабатывать ядерное вооружение. Это остается нашей целью, нашей позицией. Ее разделяют как США, так и Россия. Однако администрация США взяла другой курс на достижение этой цели.
Целью переговоров в Москве с участием нашего политического директора, главного советника министра иностранных дел по безопасности и его французских и немецких коллег являлось обсуждение с их российским коллегой Сергеем Рябковым вопроса достижения целей СВПД.
Если возможно адаптировать соглашение для достижения этих задач - прекрасно. Если нет, необходимо найти другой способ их достижения. Но здесь интересы Великобритании и России практически совпадают. Дестабилизирующее развитие ситуации, о котором мы говорим, не в наших интересах, не в интересах нашей национальной безопасности. Если Иран разработает ядерное оружие, его соседи сделают советующие выводы. Это также и не в интересах России.
Будучи крупными международными игроками, а мы с вами является постоянными членами Совета Безопасности ООН, мы несем особую ответственность и должны взаимодействовать над укреплением международного режима ядерного нераспространения и решать конкретные проблемы иранской ядерной программы.
- В следующем году в Глазго пройдет UN Conference on Climate Change. Насколько важно это событие и надеется ли Лондон добиться на ней прорыва по обсуждаемым проблемам?
- Вопрос изменения климата играет важную роль в жизни каждого человека на планете, также как и каждого правительства. Изменение климата вызывает аномальные погодные явления: засухи, наводнения, пожары. Взгляните на то, что происходит сейчас в Австралии. Эти явления оказали влияние и на Россию в последние годы. Они оказывают влияние на Великобританию. Ни одна отдельно взятая страна не может решить этот вопрос. Его решение возможно только благодаря объединённым и слаженным международным действиям.
На заседании Конференции по климату в следующем году в Глазго мы надеемся прийти к решениям, которые позволят международному сообществу быстрее и шире сделать необходимые вещи. Мы в целом согласны с тем, что является проблемой, но разногласия возникают относительно возможных решений.
Возьмем, к примеру, Россию. Россия - крупный производитель нефти, газа, угля. Она крупный потребитель энергии, один из крупнейших поглотителей углерода за счет сибирских лесов. У нее сильная наука, в том числе по Арктике, она внедряет научные инновации. Это ответ на поставленный вопрос: решение зависит от хорошей науки, хороших инноваций и решительных мер. Это приведет нас к решениям проблем, стоящих перед нами, которые работают в реальном мире.
Еще я хотел бы сказать в этой связи, что все правительства сильно зависят от общественного мнения, и Россия не исключение. Мне представляется, что российская общественность будет требовать от правительства в последующие годы принятия серьезных мер по решению вопроса изменения климата. Мы хотим поговорить с вами об этом, мы хотим обсудить с вами этот вопрос, найти решения этой проблемы.
Лично я считаю, что это важная сфера, в которой Россия и Великобритания смогут и должны активно работать вместе.
- Сразу после нового года вы покидаете пост посла Британии в Москве.
- К сожалению.
- Оставайтесь!
- Я бы с удовольствием.
- Каковы ваши самые яркие впечатления от работы и пребывания в России?
- Это были непростые четыре года, которые я не хотел бы пережить заново, и все понимают почему. Но я очень рад, что провел эти четыре года здесь. На профессиональном уровне все самые большие и важные задачи, с которыми работают все правительства, включают в себя диалог с Россией. Я упомянул изменение климата, могу также сказать – классическая дипломатия не часто обращается к этому вопросу – возьмите, например, распространение вирусов, устойчивых к антибиотикам. Опять-таки этот вопрос имеет большое значение для каждого человека в мире. Если антибиотики перестанут работать, мы все в беде. Во время моего пребывания здесь мы успешно развивали с Россией научные и университетские связи, которые могут помочь решить эти проблемы. Это очень большой вопрос, и его решение в интересах обеих наших стран.
Что касается меня лично, то я много путешествовал по России. Безусловно, она большая и не всегда есть время, но я увезу с собой теплые воспоминания о таких вещах, как чемпионат мира по футболу. Просто посмотрите: десятки и сотни тысяч иностранцев приехали в Россию. Большинство их них никогда не были здесь, но они уезжали с мыслью: "Да, пожалуй, мне это понравилось". Схожая картинка и с российской стороны. Россия принимает тепло и гостеприимно туристов, а также важно осознание, что она может это сделать.
- Вы сказали, что много путешествовали по России. Какие наиболее привлекательные, на ваш взгляд, регионы вы посетили?
- Я много где был, но я должен отметить, что мне запомнилась поездка на Камчатку, где я лазил по вулканам и наблюдал за медведями.
- Бывший посол США Джон Хантсман нырял в прорубь, чтобы, как он сказал, почувствовать "русскую душу". Пробовали?
- Должен признаться, нет. Я не очень хорошо переношу холод.
- Если не секрет, какую работу, какой пост вы займете в Лондоне после возвращения? Понимаю, что здесь не все зависит от вас, но хотели бы по-прежнему работать на российском направлении?
- Не секрет. Я пока не знаю, чем буду заниматься по возвращению в Лондон. Недавно у нас прошли выборы, и правительство все еще занимается назначениями на высокие должности. Если бы все зависело от меня, то я бы, конечно, продолжил заниматься Россией. Мне думается, что это одна из самых интересных и привлекательных стран, в которых мне посчастливилось работать.
Разумеется, у нас есть серьёзные разногласия с правительством России, но если бы мне предложили поработать здесь еще четыре года, я бы, не колеблясь, согласился!
