Про ниточки
После кинотаврского скандала и венецианского триумфа об Алексее Федорченко заговорила страна, что дает "Овсянкам" шанс быть увиденными зрителями
Москва. 29 октября. INTERFAX.RU - Федорченко здорово повезло. Мало кто еще в начале года знал этого свердловского документалиста, недавно начавшего снимать игровое кино. Единицы видели "Первых на луне", почти никто – "Железную дорогу". А еще у него был потрясающий фильм "Банный день", где старики, помнившие Гражданскую войну, парились и рассказывали о своих "подвигах", - странная притча о тотальном проигрыше в жизни, от которой кровь в жилах стынет. Все эти рубающие "герои" из советских песен перед нами, обессилившие, никому не интересные при новом режиме, предмет пародий поколения, выбравшего пепси. Замечательный фильм, который заставляет пожалеть об уходе Федорченко из неигрового кино.
В отношении "Овсянок» произошло невероятное. Фильм, отобранный в программу "Кинотавра", имел все шансы затеряться на фоне других картин, в которых тоже были и сказовая манера, и фольклорно-магическая мишура, и красивости изображения. Те же "Перемирие" и "Счастье мое", например, вряд ли позволили бы Федорченко заявить о себе своим фильмом серьезно: это не лучшая его работа, хотя и выполненная профессионально, да еще и в рамках модного тренда. Вдруг – скандал. Отборщики Венецианского МКФ требуют изъять фильм из программы, потому что иначе не состоится его показ в Венеции. По закону в программе имеют право участвовать только фильмы, не демонстрировавшиеся публично. В общем, нужно выбирать между сомнительными шансами на успех на родине и заманчивыми перспективами в Венеции, где наше кино всегда готовы уважить. За несколько дней до показа на "Кинотавре" продюсеры объявляют, что приняли решение в пользу Венеции и нарушают договор с "Кинотавром".
Как водится, все сообщество поделилось пополам. Одни кричали, что это нечестно и антипатриотично, другие иронично посмеивались, радуясь случаю вновь продемонстрировать: "наш" и "их" уровни настолько несоизмеримы, что выбор продюсеров и режиссера очевиден. Как бы то ни было, фильм поехал в Венецию, получил там свои несколько призов, оказавшись более конвертируемым, чем фильм Лозницы в Канне, и Федорченко сразу стал национальным героем. Вдруг о нем заговорили все СМИ, которые вплоть до начала сентября на предложение публикации материала про Федорченко отвечали недоуменным фырканием. Вдруг засуетились синефилы, обнаружившие пробелы в своих кинопознаниях. Шум поднялся такой, что выпустить фильм в прокат нужно было уже тогда, и касса у него была бы замечательная. Теперь момент, может, уже упущен.
Московская публика забывчива и равнодушна, она, говорят, даже на куда более зрительский "Кочегар" не пошла, так что "Овсянки" очень рискуют. Правда, завлекательный эротизм фильма может сыграть ему на пользу. В нем, правда, много обнаженной натуры и рассуждений о преобладании половой любви и отсутствии настоящей. Много древнерусской тоски и магизма, успешно противостоящих цивилизации. А еще есть один ритуал, который надолго запомнится тем зрителям, которые не поленятся дойти до кинотеатра. Оказывается, по местному обычаю, невесте перед свадьбой ее подружки вплетают в лобковые волосы цветные ниточки. Судя по иллюстрирующей это действие сцене, дело это долгое, потому что ниточек много. А жених, согласно обычаю, должен во время первой брачной ночи аккуратно распутать все эти ниточки, связать их в клубок и повесить на всеобщее обозрение. В этой части ритуала есть что-то настолько невероятное, даже абсурдное для современного сознания, что режиссер не стал ее изображать, предоставив это нашему воображению. Не знаю, как другие зрители, но я над этой загадкой думал весь остаток фильма, настолько она представлялась неразрешимой для моего обывательского ума. И почему-то у меня такое ощущение, что моему примеру последуют многие.
Обозреватель Сергей Сычев
/Интерфакс/
