Российско-китайские экономические отношения по "Законам войны"
Один из ведущих экспертов по Китаю Сергей Цыплаков проанализировал, каковы шансы на то, что спад в торгово-экономическом сотрудничестве двух стран сменится ростом
Москва. 21 января. INTERFAX.RU - Неблагополучное положение дел на "экономическом треке" российско-китайского сотрудничества в 2015 году явно контрастировало с бурно продолжавшимся процессом политического сближения между двумя странами.
Товарооборот за год снизился на 28,6%. Вместо намечавшихся ранее $100 млрд он не дотянул даже до $70 млрд, остановившись на $68,06 млрд. В списке стран - основных торговых партнеров Китая Россия опустилась с 9-го на непривычное для себя 16 место. Ее доля во внешней торговле Китая уменьшилась с 2,21% до 1,67%.
Российский экспорт в Китай сократился на 20%. Падение цен на сырьевые и промышленные товары не оставило российским экспортерам иного выбора, как идти по пути наращивания физических объемов поставок по тем товарным позициям, где это возможно было сделать (нефть, железная руда, медь, никель), либо пытаться открыть для себя новые ниши (сельскохозяйственная продукция, высокотехнологичные товары). Последнее оказалось очень сложным делом, так как во многих случаях начинать приходилось практически с нуля. Тем не менее, физические объемы по основным товарам удалось сохранить, благодаря чему удельный вес России в совокупном импорте Китая "просел" не так уж сильно, сократившись по сравнению с 2014 годом с 2,12% до 1,98%.
Китайские компании, столкнувшись с беспрецедентно резким падением спроса на российском рынке (экспорт из КНР упал на 35,2% в годовом исчислении), несли потери, но пытались выживать, добиваясь сохранения ранее занятых позиций. Это по большей части им удалось. Китай продолжает оставаться крупнейшим торговым партнером России, а его доля в российской внешней торговле с октября 2014 года по октябрь 2015 года увеличилась с 11,2% до 12%.
В целом кризис оказался, если не глубже, то, во всяком случае, продолжительнее, чем предыдущий спад 2009 года. Тогда это была, можно сказать, "встряска": стремительное падение, а затем быстрый восстановительный рост. Уже к концу 2010 года товарооборот фактически вышел на докризисный уровень. Сейчас источников для быстрого восстановительного роста не видно, поэтому ожидать повторения подобного сценария в 2016 году не приходится.
Скорее всего, из острой фазы кризис перейдет в стагнацию. Пугающих цифр падения товарооборота, как это имело место в прошлом году, мы не увидим. Вполне возможно, что стоимостные показатели даже выйдут на положительную территорию. На такой сценарий рассчитывают в министерстве коммерции КНР, с точки зрения руководителей которого основной задачей на российском направлении в 2016 году станет "остановка спада и переход к росту". Однако этот рост, если он и будет, останется медленным и неуверенным, а рассчитываться он будет от низкой базы прошлого года.
Надежды на то, что инвестиционное сотрудничество станет локомотивом ускоренного развития двустороннего экономического взаимодействия, похоже, также не оправдались. Мощный поток китайских инвестиций за рубеж по большей части обходит Россию стороной. К нам попадают ручейки в годовом объеме менее миллиарда долларов. По данным минкоммерции КНР, Россия по-прежнему не входит в десятку главных получателей китайских инвестиций, отставая даже от Казахстана. За 11 месяцев 2015 года прямые китайские инвестиции в нефинансовые активы в России уменьшились на 15,2%.
В настоящее время они направляются главным образом в энергетику и сырьевые отрасли, а осуществляются почти исключительно крупнейшими государственными компаниями и "политическими" финансовыми институтами, которые часто страхуют свои возможные риски путем подписания соответствующих межправительственных соглашений.
В декабре российская правительственная комиссия по иностранным инвестициям дала добро на приобретение китайской нефтяной компанией Sinopec Corp. 10% акций компании "Сибур". А китайский фонд Шелкового пути в ходе регулярной встречи премьеров двух стран подписал с ОАО "НОВАТЭК" договор купли-продажи 9,9% акций открытого акционерного общества "Ямал СПГ" (в данном случае китайцы подстраховались еще и межправительственным соглашением). Так что, если эти сделки будут быстро закрыты, то показатели могут измениться в лучшую сторону, хотя это и не сильно меняет общую картину.
В целом итоги года показали, что одни только политические факторы, не будучи подкрепленными продуманной экономической стратегией, не в состоянии обеспечить качественный рывок в развитии торгово-экономических связей. Еще более насущной, чем прежде, стала потребность в разработке долгосрочной стратегии развития экономических связей с Китаем. Ее цель - с учетом текущих тенденций развития мировой экономики и торговли, векторов региональной интеграции, изменений в отраслевой структуре двух стран, определить подходы к экономическим обменам с Китаем, обозначить приоритеты и допустимые пределы сближения с ним, проанализировать баланс потенциальных выгод и рисков, а также наметить оптимальные формы взаимодействия.
Для разработки стратегии развития экономического сотрудничества с Китаем необходимо прежде всего решить вопрос о том, в какой мере его можно рассматривать в качестве важного и стабильного партнера России. Единого мнения в экспертном сообществе на этот счет нет, а высказываемые оценки и прогнозы порой диаметрально расходятся, тем более, что на их тональность часто влияют политические пристрастия авторов.
Для того чтобы разобраться во всем этом, небесполезно обратиться к классическому трактату Сунь Цзы "Законы войны", который входит в число обязательных предметов не только в китайских военных училищах и академиях, но и в вузах экономического профиля. Один из базовых постулатов трактата - "Знай себя, знай своего противника и в ста сражениях ты одержишь сто побед". При этом Сунь Цзы уточняет: "Если ты знаешь только себя, но не знаешь противника, то победы будут чередоваться с поражениями. Если же ты не знаешь ни противника, ни себя, то ты обречен на поражение".
Если, используя это правило Сунь Цзы, попытаться оценить Китай как экономического партнера, то совершенно очевидно, что условия для его экономического развития существенно усложнились. Страна вступила в трудную и сложную фазу "урегулирования". Для разрешения таких острых внутренних проблем как наличие колоссальных избыточных мощностей, пузырь на рынке недвижимости, предотвращение системного финансового кризиса, оздоровление экологической обстановки, поднятие социальной сферы, потребуется не один год. В этот период возрастает вероятность возникновения серьезных рисков и вызовов. Собственно, мы можем уже сейчас видеть их проявления в снижении темпов роста китайской экономики, потрясениях на фондовом рынке, нестабильности курса национальной валюты. К тому же, ситуация в мировой экономике менее благоприятна, чем в период после вступления Китая в ВТО и до мирового финансового кризиса (2002-2007). Впрочем, это только одна сторона медали.
Надо видеть и другую ее сторону. Снижение темпов экономического роста в значительной части "компенсируется" возросшими объемами китайской экономики. Даже допуская, что данные официальной статистики сильно завышены, и реальные темпы роста составляют не 6,9%, а ниже, скажем, 6-процентной отметки, то они все равно остаются в два или почти в два раза выше темпов роста мировой экономики в целом.
Итоги 2015 года свидетельствуют, что китайская экономика по-прежнему выступает в качестве крупнейшего рынка потребления углеводородов, металлов и другой промышленной продукции. Несмотря на сокращение на 7,6% стоимостных показателей импорта, физические объемы ввоза по ряду крупных товарных позиций увеличились. Закупки нефти возросли на 8,8% или на $27,1 млн и составили 335,5 млн тонн, СПГ - на 17,8%, меди и медного концентрата - на 12,6%, целлюлозы - на 10,4%. А ведь почти все названные товары являются важными статьями российского экспорта в Китай.
На китайском рынке появляются и новые ниши. Одна из них - сельскохозяйственная продукция. Импорт зерновых и муки за прошлый год увеличился с 19,5 до 32,7 млн тонн. Разве это не окно возможностей для России? В декабре прошлого года были, наконец, подписаны двусторонние межведомственные протоколы, приоткрывающие дверь на китайский рынок пшенице, кукурузе, сое, рису и рапсу из России. Вызывает сожаление, что сделано это очень поздно. Будь мы чуть расторопнее, можно было бы подписать их еще в 2012 или 2013 годах. Но… лучше поздно, чем никогда.
Динамика роста китайских инвестиций за рубеж не снижается. По оценке министра коммерции КНР Гао Хучэна, их общий объем в 2015 г. находился на уровне $128 млрд. В этом году намечается увеличить их еще на 10%. А вот сколько из них притечет к нам, это вопрос другой. Не надо забывать, что китайцы, во всяком случае, не хуже нас, умеют применять на практике законы Сунь Цзы и оценивать своих партнеров по их словам и конкретным делам.
В целом, вычеркивать Китай из списка перспективных экономических партнеров явно рановато. Вместо этого лучше внести коррективы в некоторые наши устоявшиеся взгляды и подходы к сотрудничеству с ним по ряду ключевых направлений.
Во-первых, необходимо уделить самое пристальное внимание вопросу об условиях торговли товарами и услугами. Помочь улучшить условия доступа российской продукции на китайский рынок могла бы зона свободной торговли (ЗСТ). В настоящее время Китай в той или иной форме имеет режим ЗСТ с 22 странами и территориями, на которые приходится почти 40% его внешней торговли. России среди них нет. ЗСТ означает в первую очередь взаимные льготные таможенные тарифы при поставках товаров. Конкуренция за китайский рынок с учетом фактора замедления китайской экономики будет иметь очень жесткий характер, в расчет будет приниматься каждый процент от таможенной пошлины. Собственно, это уже происходит. При поставках в Китай российский уголь облагается пошлиной, а уголь из Австралии и Индонезии - нет.
В прошлом году была достигнута договоренность между ЕАЭС и Китаем о начале переговоров по соглашению о сотрудничестве, один из пунктов которого должен предполагать создание ЗСТ ЕАЭС - Китай, но в качестве конечной цели. Безусловно, это паллиативная мера, при которой решение проблемы по существу может откладываться на неопределенно долгий срок, но, тем не менее, начало положено. Было бы полезно, как видится, минуя предварительные стадии, сразу начать изучать и обсуждать основные параметры будущей ЗСТ. Это позволило бы наполнить конкретным содержанием сотрудничество в рамках проекта "пояса" Шелкового пути, усилить интеграционный потенциал самого ЕАЭС, а также поднять значимость этой организации в глазах китайских партнеров.
Во-вторых, устранить препятствия, мешающие торговому и инвестиционному сотрудничеству на Дальнем Востоке. Там живет чуть больше 6 миллионов человек. По китайским понятиям это – город "второй линии". В тоже время регион сказочно богат ископаемыми и природными ресурсами. Учитывая малую ёмкость внутреннего рынка, удаленность от европейской части страны, рассчитывать на крупные вложения в обрабатывающие отрасли, по-видимому, особо не приходится. Для китайских компаний интерес могут представлять добыча и переработка сырья, биоресурсов моря, развитие транспортных коридоров, а также сельское хозяйство. Однако без развитой трансграничной инфраструктуры все эти проекты очень трудно осуществить. Между тем на российско-китайской границе, проходящей по рекам Амур и Уссури, нет ни одного мостового перехода. Существуют два проекта – сооружения мостов Тунцзян – Нижне-Ленинское (ЕАО), Хэйхэ – Благовещенск (Амурская область). По обоим проектам подписаны межправительственные соглашения, соответственно в 2007 и 1994 годах. Ни один мост до сих пор не построен. Если по проекту Тунцзян – Нижне – Ленинское еще есть какое-то движение, то по второму оно и не начиналось. Вместо моста предлагается построить канатную дорогу. По этим проектам, хотим мы этого или нет, партнеры судят о серьезности наших намерений и делают соответствующие выводы.
В-третьих, принять в части энергетического сотрудничества как данность то, что вне зависимости от колебаний цен на нефть и газ рынок продавца надолго стал рынком покупателя. В этой связи принципиальную важность приобретает вопрос о том, будут ли выполнены в срок российские обязательства по газовому контракту 2014 года, начнутся ли поставки газа в Китай по графику, в 2018 году, или нет. У некоторых китайских экспертов на сей счет есть сомнения.
Предстоящие два-три года будут во многом решающими с точки зрения долгосрочных перспектив российско-китайского экономического сотрудничества. Конечно, нет сомнений, что оно преодолеет нынешнюю полосу трудностей. Вопрос в другом – каким оно станет? По большему счету, видится три основных варианта.
Первый - Россия и Китай на основе принципа обоюдного выигрыша сумеют все же построить модель экономического взаимодействия, которая реально обеспечит соразвитие их экономик. Второй – экономические связи по-прежнему будут развиваться по инерции, как некое дополнение к отношениям политическим. Третий - экономические пути двух стран разойдутся. Первый и второй варианты наиболее вероятны. Хочется, чтобы воплотился в жизнь первый вариант.
Сергей Цыплаков
