Американская мечта изменилась: каков будет результат?

Москва. 11 января. INTERFAX.RU - Остается немногим более недели до изменения хозяина в Белом доме. Какое наследие оставляет пока еще действующий президент новому? На эту тему наш обозреватель Вячеслав Терехов беседует с заместителем директора ИМЭМО им. Е.М. Примакова, руководителем сектора Североамериканских исследований Викторией Журавлевой.

Все та же заезженная пластинка?

Корр.: Ровно четыре года назад у нас с вами был разговор о главной проблеме, которую предстоит решить новому тогда президенту США Джозефу Байдену. Сам он определял ее как преодоление раскола среди американцев. Вы назвали эту тему "заезженной пластинкой". Сейчас уже можно подводить итоги – удалось ли ему решить эту проблему?

Журавлева: Я назвала эти призывы к объединению страны "заезженной пластинкой", потому что Байден - не первый президент, который обещал всех американцев объединить. Обама и Трамп делали то же самое, и сейчас Трамп опять предлагает тоже всех объединить. Но как видим, не особо у них это получилось. Проблема вся в том, что они – и Байден, и Трамп – представляют две разные Америки. И их представления об объединении, основываются на том, что "одна из Америк" откажется от того, во что она верит. И в этом главная причина, которая не позволяет им всем достичь заявленной цели! Вся проблема в том, что эти две Америки имеют разную мечту, т.е они по- разному видят устройство своей жизни. Само понятие "американская мечта" очень сильно изменилось и потому перестало быть в стране объединяющей силой.

О чем они мечтают?

Корр.: Давайте напомним, в чем суть первоначального смысла американской мечты?

Журавлева: Традиционно американская мечта была про свободного человека, который в созданных государством экономических условиях может достичь успеха самостоятельно. Более того, его успех позволяет ему подняться на ступеньку выше в социально-экономическом плане, чем его родители. В этом поступательном движении государство выполняет очень небольшую роль – оно не должно мешать американцу. Так было изначально, и именно к этому наполнению мечты апеллируют правые консерваторы сегодня.

Но с середины XX века социально-экономическая роль федерального правительства в ответ на экономические кризисы и изменения в обществе стала постепенно меняться, и к началу нашего века его значимость настолько выросла, что традиционная формула успеха изменилась. Начало этому положил еще Франклин Делано Рузвельт в тридцатые годы, а к XXI веку окончательно сложилась американская версия социального государства: большое количество социальных программ, норм, регулирующих образ жизни, социальных трат, смещенный в сторону федерального правительства баланс федерализма.

И все это абсолютно не соответствовало тому идеалу Америки свободного американца, независимого от государства, который республиканцы или правые консерваторы по-прежнему несут на своем флаге.

Но проблема в том, что за эти десятилетия, выросло несколько поколений людей, которые привыкли жить в зависимости от федерального правительства, то есть в зависимости от социальных программ. Более того, такое положение не просто их вполне устраивает, но такая жизнь стала их мечтой. Таким образом можно сформулировать, что американская мечта - это благосостояние, которое тебе создает государство. Вот в чем состоит мечта второй половины американцев. И получается, что в ценностном плане образовались две Америки, которые мечтают о разном.

Правоконсервативные мечтают вернуться к тому идеалу свободного американца, благосостояние которого полностью в его собственных руках, и от государства требуется только не мешать ему улучшать свое благосостояние. Другое "лицо" американской мечты – это усредненный представитель различных меньшинств, выросший в заботящемся государстве, ориентированный, прежде всего, на равенство своих прав, своего представительства в этой новой системе. Это и есть электорат Демократической партии. И получается, что каждый приходящий президент, в зависимости от своей партии, выбирает либо один образ, одну американскую мечту, либо другую.

Вот почему объединить общество под единой шапкой не получается: мечтают они о разном. Условно: одни - о свободе, а другие - о равенстве.

Как убедить электорат Демократической партии, что правоконсервативная мечта им тоже подходит и наоборот, как убедить правых консерваторов в том, что забота о меньшинствах - это тоже часть американской мечты? Это очень сложная задача и пока ни Байдену, ни Обаме, ни Трампу не удалось ее решить.

Побеждает не мечта, побеждает тот, кто понравился!

Корр.: Значит на выборах побеждает тот, у кого одинаковых мечтателей больше?

Журавлева: В том то и дело, что нет! Главная проблема не в количестве тех, кто поддерживают левые или правые идеи. Дело в том, что на сегодняшний день почти 47% американцев вообще не считают, что они поддерживают демократов или республиканцев: они голосуют за человека! И самое забавное, что именно от них в итоге и зависят результаты выборов!

Получается парадокс. С одной стороны, основные активисты радикальные, и партии ориентируются на радикальные крылья. А с другой стороны, победа зависит не от них, а от других, от тех, которые ориентируются на конкретно сегодняшний момент и конкретную сегодняшнюю личность, а не на идеи и на мечты. Вернее, наверное, у них есть свои какие-то другие мечты, может быть, даже очень схожие с радикальными, но они держат это при себе.

Ничего нового для выборной кампании в США пока ни Байдену, ни Трампу не удалось найти.

Внутренняя радикализация и внешняя политика, как связаны?

Корр.: Раньше внешняя политика на выборах играла очень маленькую роль. В последние годы положение заметно изменилось. Проблема в радикализации?

Журавлева: Мне кажется, да. С одной стороны, в этом расколе - социально-экономическом, социально-политическом, внутреннем, идейном, ценностном - внешняя политика служила площадкой для компромисса. Внешняя политика - это было что-то, где демократы и республиканцы могли всегда договориться, потому что основной идеей внешнеполитической - и у тех, и других - является американское лидерство. Детали реализации менялись, но суть оставалась и остается сейчас.

Но текущие разногласия между партиями настолько велики, что демократы и республиканцы предлагают совсем разные формулы реализации этой общей задачи. Демократы предлагают совместно со своими союзниками воевать, ну "воевать" в кавычках, бороться с авторитаризмом и восстанавливать демократию по всему миру. А республиканцы вернулись к идее, что нечего нам защищать весь мир, мы можем быть лидерами, просто реализуя свои ценности, поддерживая свои интересы. Но это уже разные внешнеполитические концепции.

В отличие от Байдена, Трамп готов защищать интересы Америки даже ценой своих союзников. И эти союзники прежде всего европейцы. Но основным фокусом внешней политики по-прежнему останется Китай. Это фокус на десятилетия, стратегический. Китай - основной противник, основной соперник, основная цель, с которой надо бороться. Дональд Трамп - также как и Джо Байден - будет давить в этом вопросе на европейцев, выстраивая единый фронт борьбы. Но в отличии от своего предшественника, который обернул борьбу с Китаем в красивую ценностную обертку о спасении демократии, новый президент прагматичен и не сильно заботится о идейном единстве: не захотят союзники следовать антикитайским курсом добровольно, будут вынуждены делать это из-под тарифной палки.

Корр.: А отношения с Россией?

Журавлева: В отношении России две партии смогли достичь компромисса. Россия так же, как и Китай (только Китай больше в стратегическом плане, Россия - в краткосрочном) воспринимается и демократами, и республиканцами как страна, разрушающая или угрожающая тому миропорядку, в котором США - лидер. То есть фактически Россия - это угроза американскому лидерству. Так считают и демократы, и республиканцы.

Поэтому не стоит ожидать, что республиканцы готовы радикально изменить с Россией отношения.

Не все так безнадежно!

Корр.: Все так безнадежно, как и при Байдене.

Журавлева: Не совсем. У республиканцев в отличие от демократов нет идейного наполнения противостояния с Россией. Для демократов Россия - это представитель авторитарного мира, с которым они борются, и идея объединения демократического мира против России - один из важных столпов их внешнеполитической стратегии. У республиканцев этого нет, и им нужно, чтобы Россия, если получится, играла с ними против Китая, если не получится - то просто где-то тихо сидела. Дружить им с Россией вообще не нужно. Экономических, торговых интересов у Соединенных Штатов с Россией минимально. И это всегда сильно ограничивало отношения двух стран, частично объясняя их склонность к конфликтному восприятию друг друга.

И все же, с республиканцами есть возможность снизить градус напряжения! Формула прагматичного лидерства может оказаться проще для отношения двух стран, чем реализуемое демократами идейное лидерство.

Российско-американский диалог может выиграть от появления республиканцев в Белом доме именно потому, что они будут менее идейно сфокусированы. Построить в мире всеобщую демократию для республиканцев не будет главной задачей. Это может позволить в каких-то темах договориться. Ну как-то же мы раньше договаривались? Всегда было противостояние, но все-таки удавалось достичь каких-то договоренностей.

Понятно, что основной проблемой будет Украина. Трамп активно обещает все разрулить, правда, теперь уже не за день, а за полгода. И как минимум, это открывает пространство для договоренностей. Вероятно, можно будет куда-то продвинуться, о чем-то договориться. Главное - у Трампа нет идеи, что Украина обязательно должна победить, а Россия обязательно должна проиграть, какая была у демократов.

Но в тоже время ему все равно надо выйти из положения так, чтобы это не выглядело поражением Соединенных Штатов. Для него, конечно же, очень важно как для президента единственного срока оставить какое-то наследие. И судя по тому, как он входит в Белый дом, показывая внешнеполитическую слабость демократической администрации, можно предположить, что для него важная часть наследия была бы в реализации американской силы на внешней арене.

Американское лидерство, конечно, сильно пострадает, если американцы полностью сдадут свои позиции на Украине. Поэтому ожидать, что они скажут "берите все, что хотите", я бы не стала. Им нужен такой компромисс, который позволит им сказать, что они победили, ну или, как минимум, не проиграли. Какой это компромисс - это пока очень сложно понять, и формулу его тоже еще надо разрабатывать.

Но можно предположить, что с администрацией Трампа не будет этой непроходимой стены идейного противостояния. Будет жесткая рациональность, желание снять с себя финансовое бремя за этот конфликт, возможно, это позволит о чем-то договориться.