Год с момента трагедии в Турции: можно ли уменьшить потери от землетрясений?

Землетрясения были, есть и будут, но уменьшить потери от них можно!

Москва. 9 февраля. INTERFAX.RU - Исполнился год со дня трагического землетрясения в Турции. Оно унесло 53 тысячи жизней, миллионы и миллионы жителей пострадали, разрушились целые города. После этой трагедии все задаются одним и тем же вопросом: можно ли заранее предпринять меры для сокращения потерь людских жизней, для минимизации разрушений при землетрясениях?

На эту тему наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов беседует с директором Института теории прогноза землетрясений и математической геофизики РАН член-корреспондентом РАН Петром Шебалиным.

Если нельзя предотвратить, то можно ли ослабить последствия?

Корр.: Землетрясение в Турции - это очередное чрезвычайное происшествие, причиной которому стали тектонические процессы. Очередное - потому что на Земле за год регистрируется около 150 разрушительных, семь тысяч сильных и несколько миллионов слабых землетрясений. За 500 лет от них погибло около 4,5 миллионов людей. Естественно, что к ученым обращаются с вопросом: если нельзя предотвратить тектонические сдвиги, то можно ли настолько быть готовыми к ним, чтобы избежать и гибели жителей, и огромных разрушений?

Шебалин: Чтобы избежать гибели людей и масштабных разрушений во время землетрясений, необходимо в сейсмоопасных районах строить дома и сооружения с учетом возможного воздействия от землетрясений. Но есть еще и проблема старых сооружений, их необходимо укреплять. Если при строительстве новых объектов значительное удорожание, обеспечивающее сейсмостойкость, закладывается в их стоимость, то для укрепления уже построенных зданий, но не отвечающих нормам сейсмостойкости, необходимо изыскивать дополнительные значительные средства. Таких средств всегда не хватает, поэтому их следует направлять туда, где ожидается наибольший потенциальный ущерб. Оценка возможного ущерба - это задача многокомпонентная, которая требует совместной работы сейсмологов, строителей и экономистов и использования различных баз данных (например, характеристик зданий, таких как год постройки, этажность, материалы, тип фундамента, стоимость здания и другие). Что касается ученых отделения наук о Земле РАН, то наша задача состоит в оценке сейсмической опасности, то есть в определении, с какой разрушительной силой, которое исчисляется либо в баллах, либо в других измерениях, оно может влиять на здания и другие объекты.

Корр.: А в каких еще измерениях оно может исчисляться? Мы привыкли к баллам.

Шебалин: Да, баллы по шкале МСК-64 или другим аналогичным шкалам - обычная практика. Распространенной характеристикой является также физический параметр - пиковое ускорение грунта, измеряемое обычно в долях g (ускорения свободного падения). Если при землетрясении обломки зданий летят вверх – значит, преодолена сила тяжести и ускорение больше g.

Но можно также моделировать влияние конкретного землетрясения на конкретное здание! Это уже задача инженерных сейсмологов, которые могут определять, как реагирует определенный объект на действие сейсмических волн. Но если мы говорим об оценке возможного ущерба, то важно понимать также, и что произойдет с зданием, когда на него обрушатся сейсмические волны: оно либо будет полностью, или частично разрушено, или спокойно устоит. Приблизительные методы таких оценок у инженеров есть. В таком случае можно заранее определить и экономический ущерб: придется сносить и отстраивать объект заново или вкладывать средства в его ремонт. Может оказаться, что с учетом всех рисков выгоднее его заранее укрепить, чтобы спасти от разрушения.

Корр.: Такие примеры у нас в стране есть?

Шебалин: Подобные работы начали проводиться еще в советское время и продолжаются сейчас. Например, на Камчатке и в Иркутской области. Насколько мне известно, в других местах в меньшей степени. Но, конечно, укрепление зданий там, где возможно сильное воздействие землетрясения, это очень важная вещь. И тут даже важен не только и, возможно, не столько экономический ущерб, потому что все-таки в тех местах, где возможны очень сильные землетрясения, как год назад в Турции, возможна гибель людей. Главное в том, чтобы само строительство шло так, чтобы при любых обстоятельствах, при любых землетрясениях люди не страдали, чтобы они не гибли и не получали увечья. Это должно быть обязательным правилом для проектировщиков и строителей. Нельзя строить там, где такой ущерб в принципе возможен. Скажем, в Турции просто часть зданий была построена прямо на разломе, и постройки эти уже заранее были обречены на разрушение.

Корр.: А у нас такое было?

Шебалин: В 1995 году в Нефтегорске на Сахалине примерно то же самое и произошло. Там разрыв вышел на поверхность земли, что и явилось причиной больших разрушений и гибели людей. Погибло более половины населения. Это яркое подтверждение того, что там, где разлом может выйти на поверхность земли, вообще нельзя строить никогда и ничего!

Корр.: Если существует карта разломов, а, конечно, она есть, то ей должны пользоваться уже на этапе проектировки здания, при составлении планов развития поселения любых размеров. Это есть на практике?

Шебалин: Строители опираются на карты сейсмического районирования, для построения которых использовались карты разломов, но не сами карты разломов. При детальном сейсмическом районировании, которое проводится при определенных условиях, определяются места возможных выходов разломов на поверхность земли при землетрясении. Но есть еще и другие особенности, которые тоже важно учитывать - это качество грунтов, на которых строятся здания. И если грунты скальные, то на них воздействие землетрясений слабое. На зыбучих песках даже небольшая сейсмическая волна может привести к разрушению. Поэтому вводятся специальные поправочные коэффициенты относительно ожидаемого воздействия на средних грунтах. Это тоже делается в результате детального сейсмического районирования.

Корр.: Где у нас расположены сложные с точки зрения сейсмологии участки земли, для которых нужна такая детальная карта?

Шебалин: Это все зоны, где возможны землетрясения магнитудой семь и выше, а частично даже и там, где 6,5. Это, прежде всего, Сахалин, конечно, Камчатка, Курильские острова. Сахалин, поскольку там ведутся очень активные разработки полезных ископаемых и, соответственно, там есть население, которое этим занимается. И там очень дорогая инфраструктура.

Затем все побережье Байкала, поскольку по Байкалу проходит Байкальская рифтовая зона, и там везде возможны сильные землетрясения. Дальше - это Алтай и Саяны. В 2003 году вблизи границы с Монголией было сильное землетрясение, которое привело к большим потерям. В тех районах, правда, пока еще плотность населения не очень высока, но, конечно же, с учетом развития экономики нужно понимать, что в тех местах, где возможны сильные землетрясения, там необходимо проводить детальные исследования.

Затем Северный Кавказ и Крым. Они тоже относятся к территории, где в принципе возможны сильные землетрясения.

Корр.: Руководители регионов и строители имеют такие карты?

Шебалин: Не везде. Где-то карты детального районирования уже есть, где-то они требуют актуализации с учетом современных данных, поскольку они не обновлялись еще с советских времен. А где-то их необходимо создать заново.

Есть строительные нормы, но их надо еще и выполнять!

Корр.: У нас есть законодательная база, которая бы обязывала строителей и власти региональные, городские и местные советоваться с сейсмологами при строительстве?

Шебалин: Вопрос не в том, чтобы советоваться с сейсмологами. Есть строительные нормы, которые исходя из карты общего или детального сейсмического районирования определяют возможности строительства. Причем для объектов атомной энергетики разработаны свои правила, которые контролируются не только внутренним законодательством, но и правилами МАГАТЭ.

Корр.: Все хорошо и правильно звучит. А на практике есть примеры, когда все-таки на эти карты не обращают внимания?

Шебалин: Я думаю, что в нашей стране, к счастью, ситуация в этом смысле существенно лучше, чем в Турции: у нас подобный контроль достаточно хорошо налажен. Другое дело, что не все старые здания соответствуют строительным нормам, и необходимо их укреплять в тех районах, где возможны сильные землетрясения.

Скажем, в Петропавловске-Камчатском такая работа проводится. Правда, еще не все постройки укреплены, но, если вы поедете в Петропавловск-Камчатский, вы увидите, что ко многим старым зданиям пристроены пилоны, которые похожи на пилоны готических соборов. Это и есть укрепление зданий: металлические конструкции стягивают жилые здания с тем, чтобы при землетрясении не происходило смещения отдельных тоннелей.

Такие работы частично уже проведены, но их надо продолжать, и делать это нужно целенаправленно. Конечно, для этого нужны очень большие деньги. Деньги на федеральном уровне выделяются, но они все же недостаточны, и потому их приходится перераспределять по регионам и проектам. Но вопрос в том, насколько правильно они перераспределяются с учетом состояния местности? Где-то опасность выше, где-то ниже. Это одна проблема, а другая в том, что не всегда эти средства идут по назначению: вместо укрепления старых их используют для новостроек.

Корр.: Есть такие примеры?

Шебалин: К сожалению, есть. Самый мощный и трагический пример был еще во времена СССР. Я имею в виду Спитакское землетрясение. Там была не только недооценка сейсмической опасности, но и были существенно нарушены строительные нормы, положенные для таких работ в этом районе. Если бы там правильно строили здания в соответствии с теми нормами, которые тогда были для этого региона, то, конечно, разрушений и жертв было бы существенно меньше.

И опять про Байкал!

Корр.: Вы упомянули Байкальскую рифтовую зону. Кому-то пришло в голову сократить количество сейсмических станций на четверть из-за недофинансирования. А Байкал находится в центре этой зоны. К счастью, вице-премьер правительства России Виктория Абрамченко дала распоряжение министерству науки и образованию изыскать средства для сохранения сейсмостанций.

Шебалин: Да, Байкал, с точки зрения возможного ущерба от землетрясений на территории России, наверное, вместе с Сахалином лидирует. В частности, вблизи крупных городов, таких как Иркутск, Братск, вполне возможны сильные землетрясения. К тому же, там очень мощная и дорогая инфраструктура. Поэтому внимание к Байкалу должно быть весомым, иначе землетрясение там может привести к очень большим потерям и экономическим, и людским.

Корр.: Может быть, столько сейсмостанций не нужно? Что зависит от их количества?

Шебалин: От их количества зависит, насколько детально можно изучить повторяемость слабых землетрясений. А от повторяемости слабых можно понять, какова будет повторяемость более сильных и не только в регионе, а даже в конкретном месте. Так что это распоряжение очень и очень полезно для Байкала и не только для него, а для всего большого региона и, естественно, для людей, там проживающих.