Кофи Аннан вряд ли будет убеждать Москву склонить Асада к отставке

Замглавы МИД России Геннадий Гатилов рассказывает "Интерфаксу" о позиции России в обсуждении резолюции по Сирии

Москва. 13 июля. INTERFAX.RU - Заместитель министра иностранных дел России Геннадий Гатилов дал интервью заместителю главного редактора редакции внешней политики "Интерфакса" Ольге Головановой в преддверии визита в Москву спецпосланника генсека ООН по Сирии Кофи Аннана.

- Геннадий Михайлович, как российская сторона относится к ультиматуму, выдвинутому Западом президенту Сирии Башару Асаду, относительно того, что в течение 10 дней правительству в Сирии необходимо будет выполнить требования плана Кофи Аннана по урегулированию внутрисирийского конфликта? Если же ультиматум не будет выполнен, то западные страны предложат принять резолюцию на основе статьи 41 главы 7, позволяющей ввести экономические санкции, но не военное вмешательство третьих стран. Какой будет позиция России по этому проекту в СБ, заветирует ли Россия такой проект?

- Начну с того, что Россия представила проект резолюции, в котором содержится два главных элемента: это поддержка усилий мирного плана Кофи Аннана и решений Женевской министерской встречи, а также предложение о продлении мандата миссии наблюдателей ООН в Сирии, который истекает 21 июля. Мы считаем, что важно продолжить работу ооновских представителей в Сирии, поскольку они выполняют важную задачу и являются, по сути, единственным объективным источником получения информации о том, что происходит в этой стране. Поэтому мы считаем необходимым предоставить им дополнительный мандат.

Что касается мирного процесса, то в резолюции содержится поддержка усилий спецпосланника генсекретаря ООН Кофи Аннана, его 6-пунктового мирного плана, а также документа Женевской встречи, принятого 30 июня на уровне министров иностранных дел. Этот проект мы представили на рассмотрение наших партнеров в СБ ООН.

К сожалению, у них другое видение ситуации и другой подход. Они, со своей стороны, подготовили свой вариант резолюции, в котором продление деятельности миссии ООН напрямую увязывается с необходимостью упоминания главы 7 Устава ООН и введения санкций в случае, если сирийское правительство не выполнит определенные условия. Это касается прекращения насилия, военных действий и отвода тяжелой техники, вооружений и вооруженных сил из населенных районов. При этом в их проекте резолюции ничего не говорится об аналогичных требованиях к сирийской оппозиции, что напрямую противоречит договоренностям, достигнутым в Женеве.

- Как Вы оцениваете распространенный западниками проект резолюции?

- В целом, этот проект несбалансирован, предусматривает выполнение обязательств только сирийским правительством, и в нем практически ничего не говорится о таких же обязательствах со стороны сирийской оппозиции. Поэтому мы считаем, что он не отвечает духу и букве Женевского коммюнике, подписанного и принятого всеми министрами на этой встрече, не отвечает он и содержанию мирного плана Кофи Аннана и для нас является неприемлемым. Мы считаем контрпродуктивным увязывать продление мандата миссии с угрозами применения главы 7 и санкций в отношении Сирии. Наши партнеры хорошо знают эту нашу позицию, и мы неоднократно ее нашим партнерам излагали, но, тем не менее, они пошли на этот шаг, поскольку полагают, что только через упоминание главы 7 и угрозу применения санкций можно заставить сирийское правительство выполнять мирный план, который, как они считают, сирийцы не выполняют в необходимом объеме. Об этом все было сказано, что мы не можем с таким подходом согласиться. Но, к сожалению, наши позиции с ними в данном вопросе расходятся. В СБ ООН будут продолжаться консультации. Какие будут предприняты дальнейшие шаги со стороны наших партнеров, мы пока не знаем, мы будем стараться все-таки выйти на конструктивный текст возможного проекта резолюции, который бы отражал реальное положение дел. Для нас главное, чтобы в Сирии прекратилось насилие, чтобы, наконец, были созданы условия для политического процесса, но для этого важно, чтобы все внешние игроки работали со всеми сирийскими сторонами.

- Часто раздаются заявления о том, что Россия является адвокатом Асада. Пытается ли Россия наладить контакт с оппозиционными силами в Сирии?

- Что касается нас, то мы свою часть пути проходим и активно ведем работу не только с сирийским правительством, но и с оппозицией. С этой целью на этой неделе в Москве находились две делегации оппозиции. Они были приняты министром иностранных дел, им было подробно изложено наше видение ситуации, выслушали их. Не все у нас совпадает, есть разные оценки видения будущего процесса, часть оппозиции занимает достаточно радикальную позицию относительно неприемлемости режима Башара Асада. Для них это является, по сути, главным вопросом для начала политического процесса - уход Асада с поста президента и уход с политической арены в Сирии. Часть оппозиции более гибко подходит к вопросу и готова начать переговоры с сирийскими властями при определенных условиях, но главное, что отличает сейчас ситуацию в лагере оппозиции – это отсутствие общей платформы. Они даже не могут назначить единого представителя, который бы имел полномочия вступить в переговоры с сирийскими властями.

- А в стане Асада уже назначили такого представителя?

- Да, в ходе визита Кофи Аннана два дня назад сирийские власти назначили своего представителя, который из оппозиции (в Сирии много оппозиционных групп, которые подразделяются на внутреннюю и внешнюю оппозицию - ИФ). Сирийские власти пошли еще на одну подвижку в своей позиции, а именно Кофи Аннану было заявлено, что сирийские власти, со своей стороны, готовы первыми начать отвод войск, не требуя этого от оппозиции. Они готовы сделать первый шаг в сторону политического диалога. Они даже не требуют, чтобы оппозиция немедленно разоружилась, хотя в Женевских документах есть элемент синхронности и сирийских властей, и оппозиции. Сейчас этой синхронностью сирийские власти готовы поступиться и сами принять первые шаги. Естественно, они ожидают, что последуют и ответные шаги со стороны оппозиции. Поэтому складывается такая парадоксальная ситуация, когда на любые действия и сигналы со стороны правительства Сирии нет никаких ответных действий оппозиции, что наводит на совершенно очевидную мысль, что оппозиция просто не заинтересована в начале переговорного процесса. А страны, которые ей покровительствуют и поддерживают, не принимают эффективных действий для того, чтобы побудить оппозицию изменить радикальные подходы и начать переговоры с властями.

- Если все-таки западные партнеры поставят свой проект на голосование в срочном порядке, какой будет позиция РФ?

- Они сегодня не будут это делать, так как процесс консультаций только начался и будет продолжаться какое-то время. Если они и решатся на это, зная, что для нас ее содержание неприемлемо, мы ее не пропустим. Но это будет означать нагнетание политической атмосферы вокруг Сирии, это будет неконструктивным шагом со стороны наших партнеров.

Потому что если мы хотим общими усилиями двигаться вперед, то нам нужно иметь общее видение того, как это делать. Кстати, в Женеве оно с большим трудом, но было достигнуто, и был выработан документ, который очерчивает рамки переходного периода в Сирии. Довольно разумный документ, сбалансированный, в нем достаточно четко прописаны все шаги, которые должны сделать стороны, а также все внешние игроки для того, чтобы эффективно начать выполнять мирный план Аннана.

- Не могли Вы подробнее разъяснить цели, которые преследует глава 7 Устава ООН?

- 41 статья главы 7 подразумевает введение экономических санкций, а 42 статья – применение вооруженных сил. Они пока ограничивают главу 7, которая в целом является силовой главой, санкционирующей принудительные меры, которые могут быть разными. Это и санкционные меры, и военная сила. Они на данном этапе ограничивают эти принудительные меры применением санкционных ограничителей, но это не означает, что потом не последуют шаги с предложением о силовом вмешательстве.

- Возвращаясь к теме миссии наблюдателей, не считаете ли Вы, что ее мандат стоит расширить? Обсуждаются ли варианты начала операции в Сирии по принуждению к миру или миротворческой операции?

- Операция по принуждению к миру - это принудительные меры. Это меры, которые предпринимаются без согласия со стороны правительства, поэтому речь никак не идет об этом. Что касается мандата миссии, то мы согласились с предложением генерального секретаря, содержащимся в его последнем докладе о реконфигурации его миссии. По мнению ооновских руководителей, сейчас речь должна идти об укреплении политического компонента миссии за счет военного. Они считают, что сейчас нет условий для безопасной деятельности военных наблюдателей, поэтому, по их логике, она должна быть сокращена на половину.

Уже есть предложения сократить наблюдателей с 300 до 150, разместив некоторых в 4 или 5 главных очагах напряженности. С их точки зрения, это будет более рационально и обеспечит больше безопасности для них. Такой подход. Одновременно увеличивается политический компонент этой миссии для контактов со сторонами, для контактов с правительством, с оппозицией и в целом цель этого всего – завязывание политического диалога. С таким подходом мы в общем согласны.

- Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун не исключил, что наряду с наблюдателями может быть размещен воинский контингент для обеспечения их безопасности. Что Вы можете сказать по этому поводу?

- Любое направление контингентов должно происходить с согласия принимающей стороны. На миссию военных наблюдателей сирийское правительство дало свое согласие, после чего они там появились. Дальнейшее направление вооруженных сил или контингентов должно обязательно согласовываться с сирийским правительством.

Насколько я знаю, сирийское правительство к этому на данном этапе не готово.

- Некоторые западные страны, в частности США, заявили, что если не будет санкций, то тогда не будет и продления миссии наблюдателей. Как Вы можете это прокомментировать? Речь идет о размене?

- Да, но, с нашей точки зрения, это две совершенно несовместимые вещи. И было бы вообще неправильно увязывать продление мандата наблюдателей в Сирии с нашим согласием на главу 7 и применение санкций. Мы исходим из того, чтобы все страны были заинтересованы в том, чтобы ооновское присутствие в Сирии продолжалось.

- Нет ли у Вас ощущения, что ряд западных стран не хочет оставить наблюдателей на территории Сирии, чтобы без свидетелей повторить ливийский сценарий?

- В принципе, нельзя исключать никакие варианты, конечно. Но это было бы очень большой ошибкой, если бы вслед за прекращением там миссии были бы сделаны какие-то шаги, которые усложнили бы ситуацию на месте. А это будет неизбежно, потому что в определенной степени ооновские наблюдатели были сдерживающим фактором и способствовали получению объективной информации о том, что происходит, и стабилизации в тех районах, где они находились. Хотя, конечно, объективно говоря, не все им удавалось в этом плане и трудно было бы ожидать от них каких-то уж совсем кардинальных результатов, потому что ситуация очень сложная, идет серьезное военное противостояние между правительством и оппозицией, вооруженными группировками. Конечно, такое количество наблюдателей, которое там было, не могло обеспечить своими силами полную стабильность и успокоение, но, тем не менее, их присутствие, с нашей точки зрения, имело позитивный эффект.

- Кофи Аннан на пресс-конференции после Женевы высказался за уход Асада как первый шаг в урегулировании. Насколько это идет в разрез с нашей позицией?

- Я не слышал, что он говорил. В целом хочу сказать, что Кофи Аннан играет важную роль в политическом процессе, искренне заинтересован в реализации своего плана. Конечно, он находится в сложной ситуации. Здесь и сирийское правительство, и оппозиция, которая без особого желания идет на контакты и с ним, и с его представителями. Это вызывает сожаление. Правительство в этом плане более кооперабельно. Он ездил в Дамаск, встречался с Асадом два дня назад, получив от него дополнительные сигналы и заверения в готовности идти по пути политического урегулирования. С этой точки зрения, его роль очень важна во всех дипломатических усилиях, которые принимаются вокруг поисков пути урегулирования кризиса.

- Чего в Москве ожидают от приезда Кофи Аннана в Москву в первой половине следующей недели?

- Кофи Аннан приедет в начале следующей недели. Принимая его в Москве, мы подтверждаем политическую поддержку его усилиям и разработанному им плану политико-дипломатического урегулирования кризиса в Сирии. Мы по-прежнему убеждены, что этот план является единственной жизнеспособной платформой решения внутрисирийских проблем, который был потом подтвержден и получил развитие в Женевском коммюнике.

Мы считаем, что сейчас надо добиться неукоснительной реализации Женевских решений. Мы считаем, что важная роль в обеспечении реализации решений Женевы и резолюции СБ ООН принадлежит Кофи Аннану, поэтому придаем большое значение контактам с ним.

- Что российская сторона ответит Кофи Аннану, если он обратится к Москве с тем, чтобы она склонила Асада к уходу?

- Кофи Аннан так не говорил и вряд ли будет говорить. Кофи Аннан прекрасно видит, что Россия, со своей стороны, делает все возможное и в своих контактах с сирийским правительством, и с оппозицией, чтобы побудить и тех, и других прекратить насилие и вступить в переговоры, а мы ему на это скажем, что надеемся, что и другие игроки тоже будут поступать таким же образом. Мы, честно говоря, не видим, что наши партнеры готовы таким же образом работать с оппозицией. Да и Кофи Аннан является главным переговорщиком в этом процессе. Он тоже должен активизировать свои усилия в работе и с Дамаском, и, главным образом, в работе с оппозицией.

К сожалению, пока мы не видим каких-то практических результатов его контактов и контактов его команды с оппозицией. Оппозиция не очень активно идет на поддержание с ними контактов, поэтому мы хотели бы, чтобы Кофи Аннан тоже вел себя более активно в этом плане.

Надо сказать, что в Женеве была создана "группа действий". Мы сразу же пригласили продолжить этот процесс, сказали, что будем готовы принять всех в Москве для продолжения разговора. Это все в силе. Мы готовы организовать такую встречу в ближайшее время, если наши партнеры будут согласны с тем, чтобы обменяться мнениями о том, как все выполняют свои обязательства согласно Женевским договоренностям.

- Будет ли российская сторона настаивать, чтобы во второй встрече группы действий участвовали Иран, Ливан и т.д.?

- Мы бы хотели этого. Наша позиция не изменилась по этому вопросу. Мы считаем, что и Иран, и ближайшие региональные соседи Сирии должны тоже принять участие в таких дискуссиях. Позиция американцев на этот счет тоже остается прежней, они решительно возражают против, в первую очередь, Ирана. Если пока это не удается, хотя и вызывает большое сожаление, то мы готовы проявить гибкость и говорим: давайте будем встречаться в том формате, который был заложен в Женеве, давайте будем встречаться опять в Женеве, если не хотите в Москве. У нас нет ограничителей для продолжения контактов с нашими партнерами.

- Россию обвиняют в том, что она подпитывает режим Асада оружием. Глава СНС Абдельбасет Сида заявил на пресс-конференции в Москве, что поднимал этот вопрос на переговорах с российской стороной и якобы получил следующий ответ: российская сторона пообещала, что прекратит поставки, если выяснится, что это вооружение используется не по назначению. Так ли это?

- Я не присутствовал на переговорах с господином Сидой. НО должен сказать, что мы не поставляем в Сирию никакого вооружения, которое бы использовалось для военных действий с оппозицией, против гражданского населения Сирии. Все то, что поставляется, – это выполнение нами наших прошлым контрактов, главным образом, в целях противовоздушной обороны. Никаких новых контрактов на поставку вооружений в Сирию Россия за последнее время не заключала.

- Складывается впечатление, что все общаются с представителем оппозиционного "Демократического форума" Мишелем Кило, с представителями Сирийского национального совета, с внутренней оппозицией. А что за люди в Свободной Сирийской армии? Ведутся ли с ними какие-либо контакты? Именно они больше всех вооружены. Общается ли с ними российская сторона, Кофи Аннан?

- Не знаю, кто с ними общается. Мы с ними не общаемся. Мне кажется, что, к сожалению, у команды Кофи Аннана не так много контактов с оппозицией. Не могу точно сказать, были ли у него встречи с представителями "Свободной Сирийской армии". Кто их подпитывает и дает им оружие уже известно. Они получают его из-за границы. И не только оружие, но и средства связи и другие предметы военного снаряжения. Естественно, без такой подпитки они бы не смогли продолжать активные боевые действия. Идет серьезная подпитка: и финансовая, и военным имуществом.

- Вы разделяете взгляд Кофи Аннана, что уже в течение года можно ожидать результатов Женевской схемы?

- Весь этот узел проблем, которые завязались в Сирии, очень сложен. Даже если будет политическая воля всех вовлеченных сторон, это будет длительный процесс. Все это понимают, но хотя бы для того, чтобы начать этот процесс, надо предпринять очень серьезные усилия. Пока мы не видим этого в реальных действиях ни оппозиции, ни наших партнеров на Западе. Конечно, даже если этот процесс начнется, он будет весьма болезненным и трудным.

- Какой срок отводят в Москве Башару Асаду, который он еще продержится у власти?

- Уже неоднократно было заявлено на всех уровнях о том, что мы не фокусируемся на личности Асада, мы не являемся его адвокатами, мы считаем, что все политические решения должны быть приняты в процессе диалога между правительством и оппозицией о том, что касается будущего правительства, переходных мер. Это говорилось и в женевском коммюнике. Это дело самих сирийцев. Может только вызывать сожаление, что сразу после Женевы от наших партнеров стали раздаваться совершенно другие заявления, которые противоречат духу и букве Женевских договоренностей. Мы считаем, - и это наша принципиальная позиция - что проблема решения сирийского кризиса находится в руках самих сирийцев без силового вмешательства извне. Наша задача как внешних игроков – подтолкнуть и свести сирийские стороны за столом переговоров, создать благоприятный внешний фон для этого. Для этого надо работать и с теми, и с другими.