Водолазы на "Булгарии": рассказ от первого лица
Руководитель московской городской поисково-спасательной службы Александр Козлов, работающий на месте катастрофы судна, рассказывает о ходе операции и ее особенностях
Москва. 13 июля. INTERFAX.RU – Заместитель начальника московской городской поисково-спасательной службы Александр Козлов, водолаз с более чем 40-летним стажем, спасатель международного класса рассказал о том, как идут работы на затонувшем судне "Булгария".
- Сколько осталось обследовать территории судна?
- Я вам не могу сказать точно, потому что конкретно наша команда занималась осмотром рулевой рубки, капитанских кают и выемкой судовых документов. Надо было достать все бумаги, вахтенный журнал и документы, чтобы восстановить трагедию. На мой взгляд, реально осталось 3-4%. Честно признаться, до кормовых кают добраться очень проблематично. В данный момент по нему продолжаются работы. Могу сказать, что водолазов приехало достаточно, временами мы даже мешаем друг другу.
- Вы достали бумаги?
- Да.
- Все?
- Они все мокрые, но все практически, вплоть до моторного журнала – все обшарили, все подняли и сдали экспертам.
- Сегодня?
- Сегодня. Этим мы и занимались, собственно говоря.
- У меня вопрос по поводу эмоциональной стороны вопроса. Ваша работа очень ценная, потому что это очень важно для родственников. Что делают водолазы, как вы работаете с телами? Что вы делаете, чтобы у вас не было эмоциональной перегрузки?
- Психологическая подготовка и отбор идет в течение лет 2-3-х, иногда и пяти. Потому что привыкнуть к этому реально невозможно. Психологический стресс под водой очень сильный.
- Как вы к этому привыкаете? Вы посещаете морги с вашей командой?
- Морг – это совершенно не то. Дело в том, что вы спускаетесь в гидрокосмос – это вообще другое весовое ощущение тела, другое состояние психики.
- Как тренируетесь? Куклы, муляжи?
- По-всякому. Муляжи и куклы. Находишь их, выходишь, объясняешь – в общем, психологически готовишь. Потом постепенно человек втягивается...
- Сколько обычно длится ваша вахта или смена?
- Дело в том, что наш водолазный отряд московский – он, в общем-то, единственный, потому что водоемов много. У нас по пять смен, в каждой – по три водолаза. Плюс водитель и доктор.
- Сколько один водолаз работает на месте? Понятно, что это во многом зависит от физических возможностей...
- Это во-первых. Самое главное – поставленная задача. И, как правило, каждый водолаз делает минимум по два погружения, иногда по три. Все это зависит от снаряжения, от глубины погружения, от течения, от времени года. Зимой воздух расходуется быстрее, чем летом. Но в целом 40-50 минут и до часа.
- Вы, наверное, много где работали. Сталкивались с какими-то другими подобными объектами. Здесь это было сложно?
- Один к одному с "Нахимовым".
- То есть, Вы на "Нахимове" тоже были?
- Да.
- Вы сегодня извлекли одно тело с вашей командой. Вы это лично делали?
- Нет, не лично.
- В интервью "Комсомольской правде" говорилось, что водолазы поворачивают лицо трупа, чтобы оно не мешало - это психологический момент?
- Психологически, конечно, все это делается. Подвигается в сторону. Сейчас они уже разбухли, обезображены достаточно сильно. Под водой он распухает.
- Там может быть вероятность взрыва? Машинный отсек же раскурочило.
- В настоящих условиях взрыв невозможен – для подобного развития ситуации нет никаких предпосылок. Вероятность взрыва могла бы быть в теории только в том случае, если бы начали производить резку без откачивания солярки.
- Вы как человек, работающий с водой, и знающий, как развивалась ситуация с крушением корабля, можете сказать, реально ли было спасти людей с учетом того, что команда, как сообщалось, вела себя непрофессионально при спасении людей? Реально ли было спастись при такой ситуации, когда судно ушло так быстро в воду?
- Три минуты, если честно - практически нереально. Дело в том, что, по всей видимости, когда они закачали воду и солярку, у них был крен направо еще при входе в водохранилище. Высоту волны вовремя не оценили, жара - иллюминаторы открыты. И достаточно было один раз ему на циркуляцию встать - он еще больше накренился, черпнул воду, устойчивость потерял.
- То есть действия экипажа, какими бы они ни были, не играли особой роли?
- Нет. Здесь, конечно, отчасти, разгильдяйство команды. Потому что иллюминаторы не были задраены. А это, все-таки, не река и не озеро, а достаточно большое водохранилище с приличной волной - 1,5 метра.
- Люди, когда пытались спастись, может быть, ломали окна, двери - что-то такое видели водолазы?
- Вы понимаете, инстинкт самосохранения работает настолько сильно, что в момент критической опасности, если вы учили психологию, есть три формы страха. Страх бывает разный. Стенический, астенический и деастенический. Деастенический - это когда человек боится начать думать и что-то делать. Стенический - это когда вы без адреналина не можете и в момент опасности у вас мышление работает гораздо быстрее. Астенический заключается в том, что человек впадает в ступор. Он видит опасность и просто замирает.
- То есть, вы это видели?
- Мы начали работать сегодня в рубке, но кто разбил там стекла, я сказать не могу. Капитан, который стоял на мостике? Или спасатели, когда обследовали? Тут что-либо сказать не могу.
- Все-таки, были какие-то следы того, что люди пытались спастись?
- Я вам одно скажу. Был случай, когда подполковник милиции в Москве перелетел через парапет и упал в Москва-реку. Долго он сидел, ждал, пока поднимется вода. И после этого ногами лобовое стекло выбил. И в шинели выплыл с четырех метров. И другой случай, в Северном порту, уже другой, упал прямо в воду, и полез к открытому окну из машины. И вылез. Окно открыто - но тело было на две трети уже снаружи, а ноги остались внутри. Вот в таком положении он из машины пытался выбраться.
- Запаниковал?
- Человеческий организм - достаточно интересная вещь. Вот был случай: утонул, начали искать - нету. А он к берегу уполз. Есть такой грунт, илистая глина - и следы на нем. 22 метра он полз в состоянии агонии в сторону берега.
- Сами условия работы каковы? Много говорилось про сильное течение, заиленность. Все это действительно так?
- Ила на месте катастрофы метра два, наверно.
- Вот говорят, эта взвесь, из-за которой плохая видимость, как раз-таки из-за ила.
- Когда он уходил на дно, естественно, он вошел в ил достаточно плотно. Потому что капитанская каюта - верхняя палуба практически вплотную к грунту. Естественно, ил пошел наверх, забился по отсекам. На трупах осел ил.
- На ваш взгляд насколько велика вероятность того, что будут найдены новые тела, с учетом того, что за весь сегодняшний день было найдено только несколько?
- Похоже, что все, хотя не осмотрены кормовые части.
- Какие-то средства применяются при работах водолазов?
- Применялся подводный препарат “Фалькон”. Ситуация такова, что он оказался малоэффективен, нашел только одного утонувшего, где-то в 15 метрах от теплохода. И то, говорят, случайно.
- То есть, по сути, вся работа руками?
- Да.
- Я понимаю, что это не первоочередная задача, но почему так долго не поднимали документы? Не было надобности? Следствие не просило?
- В первую очередь надо было заниматься извлечением тел.
- Все-таки как вы относитесь к своей работе. Может быть, по принципу, "работа есть работа" или есть какие-то эмоции?
- Понимаете, психика - очень интересная вещь. До сих пор в ней разобраться никто реально не в состоянии. Когда спускаешься на судно, где погибли люди, - даже аура какая-то не та. Просто состояние того, что здесь затопленное судно - оно оставляет в тебе что-то такое. Я правильно объясняю?
Другой водолаз: Не знаю. Нет там никакой ауры.
Козлов: Психологически ты перегорел.
