Бои за Верхнюю Силезию в победном 1945 году: сроки сжатые, успехи большие

Москва. 22 марта. INTERFAX.RU - "Интерфакс" публикует очередную статью нашего политического обозревателя, кандидата исторических наук Вячеслава Терехова о событиях на фронте в победном 1945 году. Как и предыдущие тексты в рубрике "Как ковалась победа", она основана на документах, хранящихся в Военном архиве МО, и на мемуарах наших полководцев, в данном случае - маршала Ивана Конева.

Для кого пауза, а для кого подготовка реванша

В конце февраля 1945 года, а точнее, 24-го числа закончилась Нижне-Силезская операция, которая привела к частичной потере Германией силезского промышленного района. Это существенно подорвало экономическую мощь страны. Кроме того, войска Первого Украинского фронта под командованием маршала Конева, которые и нанесли этот урон промышленному потенциалу противника, продвинулись вглубь территории Германии на 150 километров и вышли к левому притоку Одры - реке Нейсе.

Казалось, что наступила временная пауза. Войска получали пополнение и новую материальную часть, приводили в порядок тыл, восстанавливали аэродромы, подвозили боеприпасы, словом, делали все необходимое для будущих крупнейших, завершающих войну операций. Фронт занял выгодное положение для дальнейшего наступления на Берлин.

Однако, если в масштабах всего фронта временное затишье можно считать паузой, то она отнюдь не касалась южного крыла. Дело в том, что в результате продвижения центра и правого крыла фронта к реке Нейсе левый фланг оказался еще больше оттянутым назад и проходил по предгорьям Судетских гор.

И германская армия так же, как и советская, использовала временную передышку для укрепления своих рядов: немцы после потери Силезского промышленного района держали там довольно внушительную войсковую группировку, и все время заметно усиливали ее. Немецкое командование явно готовилось нанести удар с фланга с тем, чтобы получить возможность вернуть себе свой "второй Рур".

Такие же опасения, судя по мемуарами Конева, возникали и у И. В. Сталина. В одном из телефонных разговоров верховный главнокомандующий сказал Коневу: "Смотрите, немцы не примирились с потерей Силезии и могут ее у вас отобрать".

Предупреждения были не напрасными

Так возникла Верхне-Силезская наступательная операция, которая продолжалась с 15 по 31 марта. Необходимо было разгромить группировки немцев, а они насчитывали 43 дивизии, не считая резервные группы.

Сроки подготовки операции были довольно сжатые. Но положение осложнялось повышенным уровнем заминирования оборонной территории противника. В связи с этим особое внимание командование фронтом уделяло инженерному обеспечению операции.

Вот как описывал ту обстановку сам командующий фронтом: "Мин перед нами оказалось вдоволь. Немцы навалили их всюду, где только можно. В сочетании с весенней распутицей и пересеченной местностью минные заграждения представляли серьезные препятствия для наступления, и потому общевойсковые и танковые соединения были заранее усилены саперными группами".

Но было и еще одно обстоятельство, серьезно осложнявшее танкистам продвижение вперед. Они впервые встретились с фаустпатронами (противотанковыми гранатометами одноразового действия), методы борьбы с которыми были еще недостаточно отработаны. К тому же из-за бездорожья танки вынуждены были двигаться, прижимаясь к бровке дороги и даже к домам, но в то же время это облегчало фаустникам действия из укрытий.

Командующий войсками четвертой танковой армии, входившей в состав фронта, гвардии генерал-полковник Д. Лелюшенко в этой ситуации приказал "для уничтожения фаустников применять пулеметно-пушечный огонь из танков и мотопехоты перед собой и на флангах и широко применять дымовые шашки". Пользы от этого, судя по потерям танков, было немного: один корпус потерял четверть, другой – треть своих танков. Такие потери, по словам маршала И. Конева, "превзошли наши ожидания".

Возникал вопрос: обязательно ли было использовать танки, или это была просто перестраховка? Такой спор возник на совещании у командующего: ряд участников предлагал в этих условиях отказаться от их использования. Однако маршал был уверен в обратном.

"Анализируя причины, повлекшие тогда за собой повышенную уязвимость наших танковых соединений, не следует забывать, что именно в Верхней Силезии нам впервые за всю войну довелось встретиться с густым насыщением обороны. То, что наши танкисты понесли значительные потери в первый день, было горько, но неизбежно. Это диктовалось острейшей необходимостью: в сложившихся условиях без танков мы вообще бы не продвинулись ни на шаг".

Ночная работа

Так или иначе, хотя и с большими трудностями, но в первый день операции прорыв осуществился. И перед командованием фронта встала задача полностью окружить Оппельнскую группировку вермахта. Было принято решение не прекращать наступление и ночью. И здесь, надо заметить, что предусмотрительность не подвела командующего. Предвидя возможность ночных боев, он заранее подготовил в каждой дивизии для возможных ночных действий по одному усиленному батальону.

Конев, судя по его мемуарам, считал нереальным успешно вести ночной бой всем составом дивизии. В ночных боях действия отрядов поддерживались главным образом артиллерией прямой наводки. Выделенные для этого орудия еще засветло выдвигались вперед до самого последнего предела. И вообще, в ходе Верхне-Силезской операции все ночи были рабочими. Ремонтники спешили вытащить застрявшие в страшной грязи на разбитых дорогах поврежденные танки. Дороги тоже ремонтировались ночью. Таким образом, в темное время суток не только продолжалось наступление, но и одновременно в тылу устранялось все, что могло потом помешать планировавшемуся дневному наступлению.

При такой расстановке сил войска в одну из таких "рабочих" ночей смогли отделить Оппельнскую группировку от главных сил фашистов 20-километровой полосой. В котле оказалась 20-я пехотная дивизия СС, другие дивизии и несколько отдельных полков и батальонов. Теперь главной задачей было как можно скорее с ней покончить.

Приказ: дерзко и смело уничтожать окруженного врага!

И здесь я хочу остановить внимание на одном из приказов командующего фронтом: "Комбатам, комполкам, комдивам... Окруженный противник пытается прорваться в направлении Штейнау (город в Силезии - ИФ), враг деморализован, прорывается отдельными группами без техники. Приказываю:

1. До ночи выходящие группы противника уничтожить, пленить. Всем сержантам и офицерам дерзко и смело атаковать врага, не опозорить войска 21-й армии, 4-й гвардейской танковой и не выпустить врага из окружения.

2. Приказ довести до всех рядовых, сержантов, офицеров всех родов войск".

Согласимся, приказ больше напоминал пропагандистское обращение. Сам маршал так объяснил свой замысел:

"Почему я отдал такой приказ? Он был подсказан боевой практикой уже минувших операций и отгремевших боев. Я хорошо знал, что такое борьба с противником, угодившим в котел, и по опыту Корсунь-Шевченского окружения, и по опыту Бродского (город Броды - ИФ), и по ряду менее значительных окружений в период Висло-Одерской операции. Чтобы в кратчайшие сроки и окончательно разгромить окруженную группировку, необходимо каждому воину действительно знать свой маневр в полном смысле этого слова. Доведение любого окружения до его победного финала зависит не только от творческих способностей и воли командиров, но и толкового, инициативного исполнения командирского замысла всем личным составом роты, батальона, полка, дивизии.

В боях с окруженными войсками особенно много неожиданностей. Противник находится на грани гибели или плена; он настойчиво и изворотливо ищет выхода. И если части, осуществившие окружение, недостаточно подготовлены и плохо информированы, они могут допустить такие оплошности, которые повлекут за собой большую беду – прорыв. Тут каждый должен хорошо ориентироваться в обстановке, быть готовым к любым случайностям и неожиданностям, действовать дерзко и решительно".

Так в единый смысл была собрана форма пропаганды и приказа: не растеряться при неожиданных ходах со стороны противника и не допустить при этом оплошности!

К вечеру 20 марта с окруженной группировкой по существу было уже покончено. Фашисты потеряли убитыми около 30 тысяч солдат и офицеров, 15 тысяч человек попали в плен, 75 неприятельских складов с боеприпасами, снаряжением и продовольствием достались советским войскам.

Вслед за уничтожением Оппельнской группировки встало на очередь взятие Ратибора – последнего оставшегося в руках у противника крупного опорного пункта и промышленного центра Верхней Силезии. 30 марта и этот рубеж был взят. Дальнейшее наступление Красной армии на этом приостановилось. Верхне-Силезская операция левого крыла Первого украинского фронта, продолжавшаяся 16 суток, была завершена.

Эпилог

На этом можно бы в статье поставить точку. Но я хочу выйти из этой темы. И вот почему. Когда звучит фамилия Конев, то у многих людей она ассоциируется с конкуренцией с Жуковым за взятие Берлина. А у меня - с Дрезденской галереей.

Я знал, что авиация союзников полностью разрушила Дрезден. Знали они, конечно, что там есть здание, в котором собраны не имеющие цены художественные произведения, но… Вот цитата из мемуаров Дуайта Эйзенхауэра, в которой говорится об этой бомбардировке: "Самолеты аэрофоторазведки доставили нам фотографии, из которых видно, что наши бомбардировщики превратили город в руины. Фотоснимки принесли нам приятное и понятное всем удовлетворение". И ни слова сожаления о возможной гибели мировых шедевров.

Меня давно интересовал ответ на вопрос, как при таких бомбардировках города смогла уцелеть галерея? Я задал этот вопрос экскурсоводу, признаюсь, не очень надеясь на вразумительный ответ. Но я ошибался.

Он рассказал, а это был немолодой человек, что, отступая, немцы заминировали штольни, где хранились художественные сокровища из прославленной коллекции. По его мнению, они надеялись вернуться и разминировать, либо, в случае полного поражения, с помощью диверсантов уничтожить эти сокровища. Он даже назвал какой-то пример, но у меня он не сохранился в памяти. Маршалу доложили о находке и он лично прибыл на место и контролировал операцию по разминированию. По словам экскурсовода, Конева активно уговаривали отойти как можно дальше, но он внимательно наблюдал за всеми действиями. Правда, намного позже я получил подтверждение этому, с одной лишь оговоркой, что маршал не наблюдал, а руководили операцией.

Так благодаря советскими военачальникам, таким как маршал Конев в Дрездене и маршал Толбухин в Вене, были спасены для человечества великие произведения искусства, а также архитектура старого города Вены. Но о Вене - в следующем материале.