Александр Панкин: считать РФ бенефициаром ситуации на газовом рынке Европы, мягко говоря, преувеличение

Замглавы МИД РФ рассказал о неизменности российского курса на дедолларизацию

Москва. 19 октября. INTERFAX.RU - Летом и осенью этого года биржевые цены на газ в Европе достигли рекордных значений, что, по мнению аналитиков, может серьезно ударить по европейской и глобальной экономике.

О том, какими последствиями чревата эта ситуация и что она означает для России, как в Москве относятся к возможным санкциям США на вторичный рынок ОФЗ, а также о неизменности курса нашей страны на дедолларизацию в интервью "Интерфаксу" рассказал курирующий в МИД РФ вопросы международного экономического сотрудничества замминистра Александр Панкин.

- Зимой Европе предрекают острый дефицит энергоресурсов, который может обернуться острым кризисом, который может нанести серьезный удар по различным отраслям экономики в глобальном масштабе, привести к нарушению мировых производственных цепочек. По сухим цифрам, Россия пока выглядит бенефициаром этой ситуации, но нет ли у нас опасений, что со временем этот кризис ударит бумерангом и по российской экономике, крупному бизнесу, который завязан на импорте из Европы?

Готова ли российская экономика уже сейчас предпринять меры для амортизации таких рисков на односторонней основе или, возможно, через задействование универсальных механизмов по аналогии с ОПЕК, таких, например, как ФСЭГ?

- Коллапса в нефтяной отрасли в прошедшем году удалось избежать благодаря скоординированным шагам всех крупных нефтепроизводителей, но основная заслуга в этом, безусловно, принадлежит государствам, взаимодействующим в формате ОПЕК+. Созданный в его рамках механизм балансировки добычи нефти подтвердил свою эффективность.

Газовый рынок в отличие от мирового нефтяного рынка остаётся во фрагментированном состоянии. Поэтому механизмы, используемые в нефтяной отрасли для поддержания приемлемого для производителей и потребителей уровня цен, не могут применяться в торговле газом. Более того устав ФСЭГ не предполагает возможности влиять на рынок путём квотирования поставок.

Утверждение о том, что Россия выглядит бенефициаром сложившейся на европейском газовом рынке ситуации, мягко говоря, преувеличено. Дело в том, что российский трубопроводный газ поставляется в Европу в основном по долгосрочным контрактам с ценовой формулой, обеспечивающей стабильные цены. Европейские компании, которые не отказались под давлением политиков от таких долгосрочных контрактов, продолжают получать газ по предсказуемым ценам, обеспечивающим конкурентоспособность экономик этих стран.

С учётом призывов к отказу от использования углеводородов, которые мы последнее время слышим все чаще, многим странам нужно готовиться к росту цен как на электричество, так и на все сопутствующие услуги и товары. В этом смысле нынешний рост цен на газ станет во многом "проверкой на прочность" европейских потребителей, которые уже начали оплачивать просчеты политиков из своих карманов. Россия же в целом заинтересована в стабильных ценах. Скачки цен на энергоресурсы неминуемо приведут к разгону инфляции в ЕС, что отразится и на российской экономике. Хотел бы подчеркнуть, что высокие цены невыгодны для производителей, поскольку подрывают и спрос, и доверие к газу как доступному и относительно дешевому источнику энергии.

- Многие на Западе, в особенности США, пытаются позиционировать Россию в качестве страны, которая использует энергоресурсы в качестве рычага давления для продвижения своих геополитических интересов, в первую очередь в Европе. Именно такие заявления уже звучат из ряда западных столиц и в контексте нынешнего энергетического кризиса в Европе. Что бы вы ответили на такие утверждения?

- Вопрос этот возникает постоянно, и каждый раз мы вынуждены заявлять о безосновательности подобного рода обвинений. Как подчеркнул президент России в ходе пленарного заседания "Российской энергетической недели" 13 октября этого года, даже в годы холодной войны наша страна полностью исполняла свои контрактные обязательства по поставкам газа в Европу. Интересно, что США пытались препятствовать реализации наших экспортных трубопроводных проектов и тогда, и сейчас, обвиняя Москву в создании ситуации, при которой европейские партнеры якобы излишне зависят от наших поставок.

Текущий энергетический кризис, по-моему, наглядно высветил необходимость поиска здорового баланса между спотовым рынком, которым, кстати, пользуются те же американцы для экспорта сжиженного газа, и традиционными трубопроводами, поставки по которым осуществляются на основе долгосрочных, предсказуемых контрактов. И выбор этот должен строиться на экономических расчетах, а не геополитических пожеланиях той или иной отдельной западной столицы, прикрываемых популистской болтовней об "энерговойнах". В отличие от США, перенаправляющих свой СПГ в Азию, мы экспорт газа в Европу на фоне нынешнего ценового скачка не сократили, а увеличили на 15%.

- Проект военного бюджета США на следующий финансовый год предполагает новый пакет антироссийских санкций, в том числе расширение ограничений на приобретение американскими инвесторами российских ОФЗ. Насколько болезненными будут такие ограничения для российской экономики в случае их реализации на практике? Или на нынешнем этапе уже можно говорить о том, что наша страна и её экономика полностью адаптировалась к новой парадигме взаимодействия с внешним миром, в которой санкции США и Запада уже стали её неотъемлемой частью?

- Действительно, приходится постоянно следить за новыми санкционными затеями Вашингтона. Однако их непрекращающаяся "генерация" сама по себе говорит о неэффективности введенных США с 2011 года 99 "порций" такого рода абсолютно незаконных, односторонних и бессмысленных мер.

Если говорить конкретно по возможным ограничениям на участие инвесторов в российских облигационных траншах, то конгрессмены их очень давно обсуждают. И, мне кажется, рынок соответствующие риски уже учел. Тем более, что реальные перспективы полного запрета американцам на приобретение ОФЗ не до конца очевидны. Во всяком случае, Минфин США неоднократно высказывался против такого шага, не говоря уже о самих финансовых компаниях.

Применение США односторонних ограничений под любыми предлогами - уже даже не завуалированный инструмент сдерживания России. Их цели известны: повлиять на наш политический курс, не позволить модернизировать экономику, ослабить финансовую стабильность.

В ответ Россия успешно снижает санкционные риски и потенциальные издержки от них. Реагируем на ограничения выверенно и адекватно, руководствуясь задачами поддержания устойчивости российской экономики, финансовой системы и интересами отечественных предприятий. Акцент делаем на дедолларизацию, импортозамещение, укрепление технологической самостоятельности. Нам удалось адаптироваться к внешним вызовам, обратить ситуацию в свою пользу, интенсифицировать программы развития перспективных и конкурентных отраслей. Экономике России помогают наши встречные специальные меры в виде эмбарго на ввоз продовольственной продукции из стран, применяющих санкции. Подготовлена законодательная база по противодействию новым односторонним шагам со стороны США и других государств. Разрабатываются механизмы, позволяющие обеспечивать полноценную и не зависящую от геополитических вызовов внешнеэкономическую деятельность. Сохраняем регулярные контакты с зарубежными деловыми кругами и объединениями, работающими в России. Всячески поддерживаем их настрой на продолжение прагматичного, деполитизированного и взаимовыгодного сотрудничества.

- По вашим оценкам, взятый Россией курс на дедолларизацию уже смог в какой-то степени нивелировать негатив от санкционной политики США в отношении нашей страны? Рассматривается ли возможность применения аналогичной тактики к валютам других стран, применяющих к России санкции, в частности, к евро?

- Проводимая Россией целенаправленная работа по сокращению влияния американского доллара на отечественную экономику и внешнеторговые операции, естественно, способствует все большему снижению "санкционных рисков" со стороны США. При этом мы рассматриваем соответствующие шаги в большей степени как превентивную меру, направленную на создание более предсказуемых и стабильных условий для развития, нежели инструмент для борьбы с уже действующими антироссийскими ограничительными мерами Вашингтона. Очевидно, что соответствующий курс российского правительства способствует сохранению финансового суверенитета страны.

На самом деле отказ от доллара связан и с определенными издержками для бизнеса и государственных финансовых операций. Однако, когда вы стоите перед выбором незначительного роста затрат, позволяющих обеспечить надежность транзакций, либо потенциальной необоснованной заморозки платежей со всеми вытекающими коммерческими последствиями для участников конкретной сделки, очевидно, вы выберете первое.

Вынуждены констатировать, что "санкционные риски и вызовы" со стороны США сохраняются. В этих условиях, совершенно ясно, что наши расчеты с основными торговыми партнерами нуждаются в защите и стабильности в контексте применяемой валюты, поскольку платежи в долларах США, по сути, проходят через американские банки и систему клиринга, что позволяет Вашингтону блокировать любые, на их взгляд, подозрительные транзакции.

Таким образом, не вызывает сомнения целесообразность продолжать работу по дальнейшему сокращению доли доллара в национальных международных резервах, а также его использования в расчетах с иностранными партнерами. При этом заменить американский доллар можно иными валютами, как национальными, так и региональными, а в перспективе, вероятно, и некими цифровыми активами. Однако такая работа требует приложения существенных усилий как в двустороннем и региональном, так и в многостороннем форматах, включая необходимость переформатирования устоявшихся моделей сотрудничества между государствами и коммерческими структурами и создания соответствующих механизмов в поддержку функционирования новых систем взаиморасчетов.

Россия уже достигла определенного прогресса на данном направлении, в частности имеются договоренности с рядом ключевых торговых партнеров по более активному использованию национальных валют в двусторонних расчетах, но работа предстоит еще большая.

Необходимо также помнить, что выбор валюты контракта все-таки является прерогативой участников сделки. В этой связи принимаются соответствующие меры для того, чтобы использование в расчетах России с иностранными партнерами валют, отличных от доллара США, было выгодным бизнесу.

Естественно, накопленный опыт и сформированный инструментарий может быть при необходимости использован и в отношении других валют. Однако замещение доллара иной валютой это вовсе не самоцель российской политики, а защитная реакция. У нас нет претензий к доллару как к таковому, и мы не призываем отказываться от него любой ценой. Однако у нас есть значительные претензии к финансовой политике эмитирующего его государства, которое использует национальную денежную единицу в качестве экономического оружия в международном масштабе.

В отношении евро мы не сталкиваемся с проблемами в расчетах и переводах, поэтому не видим причин к применению аналогичной тактики ни к европейской единой валюте, ни к каким-либо иным национальным валютам.

Если евро обеспечивает приемлемую надежность и уровень издержек при осуществлении расчетных операций и так далее, то заменять такую валюту какой-либо иной исключительно из политических соображений, не имея конкретных примеров дискриминационных подходов в ее использовании к российскому бизнесу, экономически нецелесообразно и может, напротив, привести к дополнительным финансовым потерям предпринимателей.

Более того, в рамках дискуссии о повышении международной роли евро и возможности его использования для оплаты поставок энергоресурсов, мы ведем такой диалог с ЕС и готовы к увеличению доли евро в соответствующих операциях за счет сокращения долларовой составляющей.

Вместе с тем, если Брюссель гипотетически будет исповедовать схожие с американскими меры сдерживания и использовать собственную валюту в качестве инструмента давления и контроля, то, естественно, весь накопленный багаж знаний и механизмов дедолларизации может быть задействован нами и по отношению к единой европейской валюте.

- По мнению многих экспертов, многие геополитические решения и санкционные действия США подталкивают Россию и Китай к ещё большей взаимной интеграции внешнеполитических позиций. Может ли такое взаимодействие перейти в финансово-экономическую плоскость с целью более эффективного противодействия американским санкциям? Есть потенциал такого взаимодействия в рамках региональных объединений, таких как ШОС?

- Во-первых, важно отметить, что экономическое сотрудничество России и Китая – двух крупнейших соседних стран с высоким уровнем дружественных и партнерских отношений очень успешно и поступательно развивается уже много десятилетий, в том числе в финансовой сфере. Взаимодействие между Москвой и Пекином опирается на национальные и практические интересы двух сторон, самоценно, не направлено против третьих стран и устойчиво к влиянию внешних факторов.

Что касается региональных объединений, то хотел бы обратить внимание на то, что ШОС, как организация нового типа, исповедующая созидательную философию, не приемлет навязываемую Западом идеологизированную блоковую парадигму развития международных отношений. Государства-члены продвигают повестку дня, в основе которой – общее стремление к укреплению многополярного мироустройства на базе универсальных принципов международного права, прежде всего устава ООН. Совпадение позиций по большинству ключевых аспектов глобальной и региональной проблематики позволяет скоординированно расширять многогранное взаимодействие в интересах обеспечения надежной безопасности и формирования в Евразии пространства широкого, открытого, взаимовыгодного и равноправного сотрудничества.

В экономическом измерении ШОС последовательно выступает в пользу транспарентной, инклюзивной, недискриминационной многосторонней торговой системы, основанной на принципах и правилах Всемирной торговой организации. В этой связи в документах, принимаемых на высшем и высоком уровнях, неизменно подчеркивается недопустимость односторонних протекционистских действий, которые сдерживают устойчивый и сбалансированный рост мировой экономики.

- В августе этого года Минторг США начал расследование на предмет соответствия экономики России рыночному статусу. Насколько велик потенциальный объем потерь для российской экономики в случае принятия США такого решения? Верны ли оценки экспертов, которые говорят, что потери могут исчисляться миллиардами долларов?

- К сожалению, за последние годы в российско-американских отношениях сложилась нездоровая ситуация. Растет число "раздражителей", и эту негативную инерцию переломить не удается. Со стороны Вашингтона вводятся все новые односторонние ограничения против России, в наш адрес выдвигаются бездоказательные обвинения, предпринимаются другие враждебные шаги. Растет число и охват расследований, инициируемых американскими регуляторами в отношении наших поставок. Под вопрос поставлен даже полученный нами в 2002 году статус рыночной экономики – причем к удивлению сотен компаний из США, работающих в нашей стране.

Признание Вашингтоном России в 2002 году в качестве государства с рыночной экономикой - а этот статус США, к примеру, до сих пор не присвоили девяти республикам бывшего СССР, а также Вьетнаму и КНР - стало отражением комплексной экономической трансформации нашей страны. Прецедентов пересмотра таких решений еще не было. Очевидно, что местные производители нитрата аммония, направившие соответствующую петицию, решили воспользоваться негативным информационным фоном вокруг России и ростом протекционистских настроений в Вашингтоне, чтобы попытаться потеснить наших поставщиков на местном рынке.

Пока преждевременно вести разговоры о размерах возможных потерь. Вместе с коллегами из профильных ведомств внимательно следим за ходом разбирательства. Рассчитываем, что американский Минторг при рассмотрении критериев соответствия "рыночности" будет руководствоваться беспристрастным технико-экономическим подходом.

В целом же в условиях постепенного восстановления глобальной экономики после кризиса, вызванного пандемией коронавируса, новые шаги по введению необоснованных торговых ограничений являются негативным сигналом всему деловому сообществу, которое сегодня как никогда нуждается в четких и стабильных правилах мировой торговли.

- Какие плюсы дает полноценное членство Ирана в ШОС для этого объединения? Можно ли рассматривать Иран в качестве "ворот" на ближневосточные рынки для других участников ШОС? Может ли это решение стать драйвером для восстановления экономики, продолжающей нести серьезные потери от американских санкций и стать страховкой на случай любых новых санкционных выпадов со стороны Вашингтона?

- Мы приветствуем принятое по итогам саммита ШОС в Душанбе (16-17 сентября этого года) решение о начале процедуры приема Ирана в организацию в качестве ее полноправного члена. Это повысит совокупный потенциал и международный авторитет ШОС, будет способствовать развитию транспортной взаимосвязанности и формированию широкого интеграционного контура на пространстве Евразии. Подключение к сотрудничеству в рамках организации может оказать позитивное воздействие на иранскую экономику, в том числе в плане купирования негативного эффекта от американских санкций, которые мы считаем незаконными и неприемлемыми.

Хотел бы также отметить, что ценностные ориентиры ШОС находят широкий отклик в мировом сообществе. Интерес к организации растет, о чем свидетельствует, в частности, солидный портфель заявок на подключение к ее деятельности в том или ином статусе. Созданная в ШОС разноуровневая система взаимодействия с участием наблюдателей и партнеров по диалогу дает хорошие возможности для поиска в общерегиональном формате коллективных ответов на вызовы и угрозы современности.

Иран, который с 2005 года эффективно участвует в шосовском процессе как наблюдатель, является неотъемлемой частью пространства организации, прежде всего в силу политических, географических и исторических факторов. Поэтому принятое на сентябрьском саммите ШОС в Душанбе решение о начале процедуры приема ИРИ в ШОС видится логичным, отражающим интересы как государств-членов, так и самого Ирана. При этом необходимо иметь в виду, что до обретения полноправного членства иранской стороне предстоит выполнить целый ряд формальностей, в том числе по подключению к нормативно-правовой базе организации.

Вступление Тегерана в ШОС следует рассматривать в первую очередь в контексте укрепления совокупного стратегического потенциала объединения, дальнейшего повышения его роли на международной арене, расширения инструментария внешнеполитической координации. Особое значение иранский фактор имеет для углубления взаимодействия на приоритетном и наиболее продвинутом в ШОС направлении, связанном с обеспечением региональной безопасности, в частности, в свете задач по купированию рисков, исходящих с территории Афганистана.

Безусловно, Иран с его крупным и емким рынком, значительными ресурсами мог бы придать дополнительный импульс активно набирающему обороты торгово-экономическому вектору сотрудничества ШОС. Транзитные возможности Ирана откроют новые перспективы для выстраивания транспортной взаимосвязанности в регионе, например, через развитие международного транспортного коридора "Север-Юг". В более широком смысле речь может идти о подключении иранской стороны к сопряжению строительства ЕАЭС и китайского проекта "Один пояс, один путь" и продвижению инициативы президента Российской Федерации о формировании Большого Евразийского партнерства.

Что касается ближневосточного направления работы ШОС в целом, напомню, что на душанбинской встрече лидеров были также приняты решения о предоставлении статуса партнера по диалогу Египту, Саудовской Аравии и Катару. При этом ряд заявок от государств этого региона находятся на рассмотрении. Таким образом, здесь нужно говорить не об "открытии ворот", а о встречной заинтересованности стран Ближнего Востока в развитии взаимодействия, которую предстоит конвертировать в конкретные результаты в общих интересах.