Владимир Андреев: мы бы хотели, чтобы Запад конструктивно смотрел на сотрудничество по контртеррору с Россией
Заместитель директора департамента по вопросам новых вызовов и угроз МИД РФ рассказал о перспективах сотрудничества по контртеррору
Москва. 28 марта. INTERFAX.RU - Заместитель директора департамента по вопросам новых вызовов и угроз МИД РФ Владимир Андреев в интервью корреспонденту "Интерфакса" Веронике Вишняковой рассказал о перспективах сотрудничества со странами Запада и в частности Лондоном в сфере противодействия терроризму, разъяснил позицию Москвы по данному вопросу, а так же обозначил инициативы российской стороны в сфере контртеррора.
- Владимир Вадимович, на прошлой неделе в столице Великобритании был совершен теракт. Рассчитывают ли в Москве в свете произошедшего на изменение позиции Лондона в вопросах со сотрудничества по контртеррору?
- Хотелось бы сказать, что если бы наши западные, западноевропейские партнеры, наконец, посмотрели на контртеррористическое сотрудничество с Россией более конструктивно, перестали бы тут мешать в кучу защиту от общей угрозы и какие-то (наверное, им же самим поднадоевшие) фобии про Россию, то ситуация в сфере безопасности в той же Европе была бы лучше, надежнее.
С одной стороны, я в этом, конечно, уверен. А с другой, многое упущено, и время, и возможности. И восстанавливать придется и доверие, и навыки сотрудничества. И касаться это должно будет уже сфер, в которых террористы уже освоились, "захватили территории". В той же информационной сфере, в мозгах неизвестного уже большого числа людей, внешне обычных, но готовых сесть за руль собственного автомобиля и поехать на теракт.
Россия готова, как и была, наверстывать все это упущенное. А вот готовы ли западные мои коллеги – тут вопрос.
- Что вы считаете главным направлением для сотрудничества по антитеррору на международном уровне?
Мы привыкли считать главным направлением противодействия терроризму Ближний Восток. Это понятно: террористическая активность в регионе зашкаливает, а борьба с ней давно выведена на уровень военных действий.
Теперь все больше, однако, терроризм выходит за границы региона БВСА, причем, скажем так, не только традиционными путями – тайным прибытием в Европу или куда-либо еще террористов-боевиков либо распространением экстремистских настроений через нарастающие миграционные потоки.
Особую опасность расползанию терроризма придает то, что, собственно, некоего выявляемого, устоявшегося круга физических носителей этой угрозы, их, например, сложного и волей-неволей заметного перемещения через территории и границы, получается, может теперь и не быть. Именно в этом – действительно глобальный теперь охват терроризма, его новое глобальное качество и "всепроникающее" совершенство.
Я говорю о следующем. Теракты в Париже, Брюсселе, Ницце, Берлине, вот уже и в Лондоне, их обстоятельства наглядно подтверждают, что для организации успешного, изощренного, жестокого и демонстративного террористического преступления больше не требуется скрытая подпольная работа, привлечение зарубежных или криминального происхождения ресурсов, доскональное планирование, подготовка, распределение ролей и т.п. "Работа" международных террористов упростилась до невозможного – им требуется, по большому счету, лишь обеспечивать постоянно резонирующий, насыщенный экстремистскими подстрекательствами глобальный информационный фон, необходимое идеологическое сопровождение для эскалации радикальных общественных настроений и терпеливо дожидаться практически неизбежного результата – в виде перешедших к действиям "саморадикализующихся" террористов-одиночек любой из ныне распространенных категорий: фанатиков, негодяев, сумасшедших, отчаявшихся или идиотов.
Убийца Андрея Карлова - бывший сотрудник турецких спецслужб, как и исполнители нападений в Ницце, Стамбуле, Берлине – все они совершали террористические акты преимущественно самостоятельно, без прямой материальной или другой поддержки со стороны известных и реальных тергрупп. Это и не требовалось, потому что сегодня Интернет, в особенности социальные сети, "кишат" как всевозможными материалами, разжигающими ненависть, злобу и подстрекающими к совершению резонансных атак против государства и общества, так и подробными инструкциями для террористов, включая смертников. В указанных материалах явно заложен не только некий поистине дьявольский талант к провокации, но и, несомненно, элементы научного, буквально "медицинского" манипулирования человеческим сознанием и поведением, особенно в отношении уязвимых категорий населения – молодежи, психически неуравновешенных, бедноты и верующих.
И остановить этот убийственный "вирус" глобального роста террористического влияния, выработать против него эффективный и устойчивый, широкий "иммунитет" у государств и обществ пока не выходит.
- Какие меры, на ваш взгляд, необходимо предпринять для изменения ситуации и выработки "иммунитета" против терроризма?
- К сожалению, приходится признавать, что усилий только компетентных органов отдельных государств, России и наших единомышленников, даже с подключением к этим усилиям общественности, для предупреждения терактов недостаточно, потому что эта работа не может и не должна ограничиваться территорией одной страны или их групп. Это дело всего мирового сообщества – и требуется действительно всестороннее, универсальное, эффективное международное сотрудничество.
- Что же мешает налаживанию подобного взаимодействия на международном уровне?
- Пока не получается – нет политической воли у многих правительств, прежде всего западных. Они пока не готовы даже ставить такие цели. Причем не только в "старых" сферах силового и правоохранительного сотрудничества (из-за политизированных разногласий по Украине), но и в новых, ныне сверхактуальных сферах борьбы с террористической идеологией и пропагандой, где западники попросту пока усматривают лишь наше покушение на "свободу слова".
Мы сочувствуем жертвам террористических атак, где бы они ни находились – в Европе или на Ближнем Востоке – и солидарны с усилиями, которые предпринимаются для обеспечения контртеррористической защиты граждан. Следим за активностью наших зарубежных партнеров в США, Западной Европе, в Азии, внедряем и в нашу практику передовой опыт, успешно опробованный не только в отечественных условиях, но и в международном антитерроре. Готовы делиться собственными лучшими наработками в двусторонних и многосторонних форматах, в первую очередь с практиками и экспертами, которые, мы убеждены в этом, одинаково заинтересованы в сотрудничестве с нашими профессионалами.
Мешает совместной работе политика, которая в антитерроре, разумеется, должна "отойти в сторону". А лучше – помогать, а не мешать общим целям, подпитываться, напротив, от успешного контртеррористического сотрудничества. Как уже бывало некогда.
Ведь речь идет о спасении жизни людей – и это безусловный приоритет. Какие-либо новые правила организации взаимодействия тоже "изобретать" не требуется – международное контртеррористическое сотрудничество должно опираться на уже выработанный, прежде всего под эгидой ООН, ее Совета Безопасности, развернутый и добротный набор принципов и "передовых практик" противодействия терроризму. Можно однозначно сказать, что если бы была твердая решимость всех участников международного сообщества реализовать все эти договоренности – прежде всего, не использовать террористические и экстремистские группировки в своих корыстных политических и геополитических целях – то терроризм попросту уже давно был бы "обезглавлен" и "обескровлен", в том числе идейно. Но для этого нужна, повторюсь, политическая воля.
- На какой основе Россия готова выстраивать диалог с зарубежными партнерами по противодействию терроризму?
- Мы будем выстраивать только такой диалог и сотрудничество с зарубежными партнерами, который предусматривает контртеррористическую ответственность, в первую очередь, за принятые на себя международные и, разумеется, внутренние обязательства в соответствии с принципами международного права, Устава ООН, резолюциями ее Совета Безопасности.
В контртеррористическом сотрудничестве не должно быть места "двойным стандартам", но, тем не менее, мы регулярно фиксируем их проявления именно на политическом уровне. Пример тому – раскручиваемая сегодня концепция "противодействия насильственному экстремизму", допускающая смягчение уголовно-правовых квалификаций в отношении террористов, их вывод из-под международно-санкционной или национальной судебной ответственности, настырно продвигающая возможности "реабилитации" и, так сказать, "вторичного использования" террористических преступников. Против новых "неугодных" режимов, например.
Помним, как мы предупреждали, фактически в одиночку борясь с международным терроризмом на российском Северном Кавказе, что мешая нам и, напротив, помогая террористам и оправдывая их (якобы "борцов за свободу"), на Западе, в частности в Европе, фактически создают для них новый плацдарм. Теперь мы видим, что это и есть иллюстрация ущербности такой политики – стоит пригреть "змею" на груди, она непременно ужалит. Прошло не так много лет после войны на Кавказе и бежавшие в Европу от заслуженного наказания бандиты помогают создавать и укреплять террористическое подполье уже в европейских условиях.
Есть и множество других примеров. Мы видим, как те же ошибочные подходы реализуются не только в Сирии, Ираке, Афганистане, в Косово. Все чаще вредные шаблоны антитеррора и антиэкстремизма, основанные не на императиве выполнения законодательства, а на абсолютизированных и оторванных от реальности понятиях "свободы слова" или "свободы самовыражения", внедряются исподволь в законодательную, правоохранительную и даже в пенитенциарную сферу государств, используются для раскачки внутренней ситуации и подрыва стабильности в соседних с Россией государствах, близких нам по истории, духу и традициям.
- Какие меры предпринимает российская сторона для предотвращения подобных случаев?
- Чтобы противостоять подобным инсинуациям и подстрекательствам к терроризму и экстремизму, Россия запустила и работает над реализацией ряда инициатив. В октябре 2016 г. мы предложили в Совбезе ООН новаторский проект резолюции по противодействию террористической и экстремистской идеологии с учетом описанных выше современных тенденций и основанный на наших успешных национальных наработках в этой сфере.
Настойчиво обращаем внимание мирового сообщества и конкретных стран на недопустимость любых попыток публичного оправдания действий террористов – а ведь подобные грубые, перевирающие факты заявления и оценки, к сожалению, позволяют себе многие западные официальные лица и политики. Наблюдаем, как это затем активно тиражируется в СМИ и социальных сетях под удобным прикрытием "свободы слова", накаляя и без того взрывоопасную атмосферу и во многом провоцируя террористические и экстремистские проявления.
Так, на фоне сирийского кризиса Россия столкнулась с недвусмысленными угрозами в виде "будущих атак террористов" против наших военных и граждан, которые облетали "мировые" СМИ и получали еще более радикальные интерпретации в социальных сетях, трансформировались в прямые призывы к насилию и мести "против русских". Один из таких "науськанных" антироссийской пропагандой и истерией в западных медиа "террорист-одиночка" нанес смертельный удар в спину российскому послу в Турции Андрею Карлову, совершил гнусный теракт. А это подлое преступление потом кое-кто имел наглость приветствовать или объяснять, оправдывать.
В этой связи выступаем с инициативой о закреплении в международно-правовом понятийном аппарате тезиса о важности "добровольных контртеррористических ограничений в СМИ", которые включали бы "самозапрет" и воздержание от нагнетания медийного контекста, способного спровоцировать ведущую к терроризму радикализацию, причем не только для представителей медиа-сферы, но и уполномоченных официальных лиц зарубежных государств, которые в своей деятельности должны задавать самый высокий стандарт формулирования публичных позиций, прежде всего в области контртерроризма.
Такой опыт у нас в России есть: международного внимания заслуживает достойный пример выработки "Антитеррористической конвенции по правилам поведения СМИ в случаях террористического акта и контртеррористической операции", которая была принята Индустриальным комитетом СМИ в 2003 году после теракта на Дубровке. В перспективе данная инициатива могла бы стать практическим вкладом в реализацию знаковой профильной резолюции Совета Безопасности ООН 1624 (2005) и Глобальной контртеррористической стратегии ООН, в которых отмечена необходимость криминализации подстрекательства к терроризму и недопустимость его оправдания (апологетики).
