Алексей Кудрин: Мы бьемся за каждый процент долгосрочного роста

Экс-министр рассказал "Интерфаксу" о разрабатываемой его фондом стратегии развития страны

Москва. 7 августа. INTERFAX.RU - Центр стратегических разработок (ЦСР) Алексея Кудрина должен представить президенту Владимиру Путину свой вариант стратегии развития страны к весне будущего года. Экс-министр финансов отказался отвечать на вопрос, лягут ли эти предложения в основу экономической программы Владимира Путина, если тот решит принять участие в президентских выборах в 2018 году, и рассчитывает ли он в этом случае на пост премьера. Вместе с тем председатель совета ЦСР признает, что документ будет отвечать взглядам главы государства. Альтернативную программу - доклад "Стратегия роста", который разрабатывают члены "Столыпинского клуба" под руководством бизнес-омбудсмена Бориса Титова, Кудрин считает политическим проектом и обсуждать его до подведения итогов выборов в Госдуму отказывается. О том, почему Кудрин рассчитывает на успех разрабатываемой ЦСР программы, он рассказал обозревателям "Интерфакса" Алексею Уварову и Андрею Новикову.

- Алексей Леонидович, сегодня концепцию экономического развития страны разрабатывают сразу несколько экспертных групп, в частности, эту работу ведет ваш Центр стратегических разработок и "Столыпинский клуб". Зачем так много программ?

- Программа "Столыпинского клуба" называется "Стратегия роста". Она стала основой программы "Партии роста" во главе с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым. Эта партия идет на выборы в Государственную думу. Поэтому программу рассматриваю как политический проект, и не хотел бы сейчас обсуждать документ. Я слышал, что было дано поручение о его доработке, думаю, что можно будет поговорить о нем после выборов и после доработки.

- Возможно ли формирование компромиссного документа?

- Не хочу комментировать этот вопрос, поскольку он сильно политизирован. "Партия роста" идет на смелый шаг: выносит программу на суд избирателей, пусть они ее и оценят.

- Вы рассчитываете, что президент поддержит именно вашу программу?

- Я предполагаю, что наша программа будет использоваться в значительной степени. Президент согласовал план нашей работы, дал поручения по организации взаимодействия с министерствами и ведомствами при разработке документа. У нас также есть соответствующая договоренность с председателем правительства. Механизм формирования программы предполагает встречи у президента, где мы будем поэтапно уточнять задачи, и к концу подготовки – к весне будущего года - мы в значительной степени должны отражать позицию главы государства.

- Ваши предложения могут стать частью экономической программы кандидата в президенты Владимира Путина, если он решит баллотироваться в 2018 году? И тогда, возможно, Путин предложит вам пост премьера?

- Все решения будут решениями президента.

- Герман Греф, который написал программу в 2000 году, потом реализовывал ее в ранге министра экономического развития. Вы готовы к тому, что вашу стратегию, в случае утверждения, будут реализовывать другие люди, а вы останетесь в статусе эксперта?

- Все возможно. Сейчас рано об этом говорить, я работаю как эксперт. Что будет потом, – посмотрим.

- Если президент отвергнет вашу программу, и вы потерпите фиаско, вы уйдете в оппозицию?

- В данном случае я выступаю как эксперт, поэтому это не является сценарием для меня.

- Президент поручил вам подготовить стратегию развития страны после 2018 года. Давайте вернемся в 2011 год, когда аналогичная задача была поставлена Кузьминову и Мау, и появилась "Стратегия-2020". Она также предполагала набор структурных реформ в самых различных областях – и бюджетный маневр, и поддержку здравоохранения и образования, и пенсионную реформу и т.д. На ваш взгляд, в какой степени эта стратегия была реализована и в чем будет принципиальное отличие вашей программы?

- В 2011 году была проделана большая работа с участием широкого круга экспертов, лучших специалистов нашей страны, которые прописали реформы по многим направлениям. Но финальный документ, который свел бы воедино отраслевые стратегии, подготовлен не был. Самое главное, – президент и правительство тогда не утвердили программу в качестве руководства к действию, поэтому она осталась рабочим проектом. Это главная причина, почему стратегия не исполнялась. Конечно, на практике отдельные министерства все же воспользовались многими наработками из нее, однако это была лишь небольшая доля реформ, прописанных в программе.

- И чем ваша программа будет отличаться от предшественницы? Почему нельзя просто взять за основу ту стратегию?

- Мы находимся в активной фазе работы над программой, и я пока не готов говорить о ключевых предложениях. В черновом виде она будет готова к концу этого или началу следующего года. По сравнению со стратегией 2020 мы, безусловно, гораздо детальнее пропишем механизмы исполнения и добьёмся сбалансированности по необходимым ресурсам. Сегодня более явно, чем в 2011 году, видны проблемы структурных дисбалансов экономики и слабости институтов, которые не обеспечивают рост. При таких структурных проблемах и слабых институтах Россия просто обречена на слабый рост. В своих тезисах, которые я представил на президиуме экономического совета при президенте, я показал, что совокупная производительность труда и капитала снижается с 2005 года. Казалось бы, инвестиции росли – по 10 процентов в год, а в 2007 году до 20 процентов, – но их производительность становилась все меньше и меньше. Это означает, что они были недостаточно связаны с ростом ВВП и не обеспечивали увеличения производительности всей экономики.
Таким образом, объем инвестиций не всегда означает рост экономики. Эту ситуацию нужно изменить. Как правило, больше ориентированы на повышение производительности частные инвестиции, поэтому стимулирование таких инвестиций будет гораздо эффективнее способствовать росту.

Могу утверждать, что наш документ не станет набором шаблонов, он ответит и на старые, хронические, и на новые вызовы. Его главная цель, - существенное повышение уровня жизни, который, кстати, снижается третий год подряд.

- Обычно структурные реформы приводят в краткосрочном плане к падению темпов роста экономики, которых, правда, и сейчас нет. Что для вас важнее: добиться приемлемых темпов роста уже в краткосрочной перспективе или провести структурные реформы?

- Действительно, некоторые реформы могут краткосрочно снижать рост, а некоторые – наращивать. Перераспределение ресурсов с непроизводительных расходов на производительные обеспечивает рост сразу. Это и есть структурные реформы. Сокращение расходов ради сбалансированности бюджета может притормозить рост краткосрочно, но при этом оно создаст базу для дальнейшего роста, поскольку позволит избежать повышения налогов и конкуренции государства и частного сектора по займам. 
Когда президент своим распоряжением утвердил рабочую группы в составе экономического совета под моим началом, он назвал ее "Приоритеты структурных реформ и устойчивый экономический рост". Нам нужен рост на длительный период по 4-5 процентов в год.

- Вы уже можете назвать набор приоритетных структурных реформ?

- Мы сейчас проводим инвентаризацию всех ранее разработанных, но отложенных идей и ищем новые решения. Часть исследовательских работ уже запущена полным ходом. Окончательный набор решений станет ясен, когда будет готова черновая версия программы. На этой стадии я бы не стал забегать вперед.

- Ваша программа будет затрагивать сферу политических институтов или вы сконцентрируетесь исключительно на экономической сфере?

- Она будет касаться некоторых политических институтов. Программа предполагает анализ функционирования системы государственного управления, полномочий различных органов власти, она будет затрагивать судебную и правоохранительную деятельность, гражданское общество. Но, конечно же, она ориентирована на социально-экономическое развитие, повышение темпов роста и жизненного уровня.

- Последние кадровые назначения в губернаторском корпусе, в частности, приход во власть силовиков, с вашей точки зрения, повысят эффективность системы госуправления?

- Сейчас я не хотел бы комментировать этот вопрос, потому что он не связан напрямую с нашей стратегией. Текущие решения, текущие меры, принимаемые правительством и президентом, президента, не входят в компетенцию ЦСР.

- Для достижения темпов роста в 3-4 процента в год вы предлагали перераспределить средства внутри бюджета, в частности, увеличить объемы финансирования образования и здравоохранения за счет других расходов. О каких объемах и каких сроках может идти речь?

- На совете по стратегическому развитию и приоритетным проектам я сказал, что одно из важнейших структурных решений заключается в маневре государственными ресурсами. Необходимо в течение 3-4 лет минимум на 1% ВВП повысить расходы на три сферы: образование, здравоохранение и инфраструктуру. А для достижения целевых показателей роста, - и вовсе на 3% ВВП. Казалось бы, это инвестиции с заведомо отложенным результатом, но они являются демонстрацией правильной политики и сразу сработают на повышение доверия в экономике.

- А на какие отрасли урезать расходы? Военные?

- Я сказал, - другие отрасли, я их не называл. И сейчас не хочу уточнять. Но мы бьемся за то, чтобы в среднем рост составлял 4 процента в год в долгосрочной перспективе.

- И когда, на ваш взгляд, можно выйти на устойчивые темпы роста в 4%?

- Их можно добиться через 4-5 лет. Через 4 года уже в принципе реалистично. Но только в результате проведения реформ.

- Одной из наиболее обсуждаемых реформ в последние годы является пенсионная. Вы известный приверженец повышения пенсионного возраста. Помощник президента РФ Андрей Белоусов при этом сформулировал вам вопрос, – как трудоустроить 10 млн человек, которые появятся на рынке при повышении возраста выхода на пенсию и запланированном росте производительности труда?

- Белоусов правильно сказал, что сначала нужно разработать эту реформу. Сегодня у нас нет ее окончательного варианта, даже в том, что касается повышения пенсионного возраста, и, естественно, все последствия нужно хорошо проработать, продумать. Речь идет о постепенном, в течение многих лет, повышении пенсионного возраста: например, в диапазоне от 6 до 16 лет.

- Вы имеете в виду, что повышать возраст выхода на пенсию нужно до 63 лет и для мужчин, и женщин, и делать это по полгода в год?

- Примерно, да. Конечно, за это время ситуация на рынке труда будет меняться. С точки зрения демографического тренда, у нас будет уменьшаться количество работающих.

Все страны прошли этот путь, включая наших соседей Украину и Беларусь, я уже не говорю про Восточную или Центральную Европу, мы последние.

- Вы имеете в виду повышение пенсионного возраста?

- Да, пенсионный возраст. Они все прошли этот путь, справились с этими задачами. Важное обстоятельство заключается в том, что вообще в современном мире для повышения производительности экономики люди во всех возрастах должны проходить дополнительное подготовку и обучение. Очень важно, чтобы компетенции поддерживались и обновлялись в силу изменений в экономики. Конечно, надо поддерживать этих людей, помогать им совершенствовать свою специальность или обретать новую.

Есть еще обстоятельство: в течение ближайших 10 лет на пенсию выйдет последнее поколение, которое получило массовое инженерное образование в Советском Союзе, - это специалисты, которые знают промышленность, умеют работать на заводах. Вот без них, кстати, будет очень трудно. По моим оценкам, они как раз будут очень востребованы.

- Но альтернативы повышению вопроса пенсионного возраста уже нет, на ваш взгляд? Вы просто технически прорабатываете уже механизм повышения?

- С точки зрения перспектив в стране, то да, когда-то это произойдет. А какой будет выбран сценарий, какой будет выбран темп повышения, это уже зависит от политических лидеров.

- Сейчас продолжается спор о сохранении обязательной накопительной пенсионной системы. Вы кого поддерживаете?

- Конечно, обязательно накопительная должна быть. Без ее сохранения у нас резко упадут как сбережения, так и обеспечение будущих пенсий. Ведь обязательная накопительная нужна, в первую очередь, для обеспечения достойной пенсии.

Мы видим, что государство не всегда может проиндексировать пенсии, а обязательная накопительная имеет перспективу, как минимум, увеличиться, а не уменьшиться.

- В 2009 году вы предложили увеличить минимальный капитал банков до 1 млрд рублей через 5 лет. Сейчас ЦБ подготовил законопроект о повышении минимального капитала до 1 млрд рублей для федеральных банков. Мы знаем, что ЦСР встречался с представителями банковского сообщества и что в том числе обсуждаются идеи изменения регулирования отрасли. Какие могут быть предложения в этой сфере?

- Перед банковской системой сейчас стоят значительно более серьезные вызовы, чем те, которые были раньше, еще лет 10 назад. Поэтому в первую очередь мы должны решать другие задачи. Вопрос увеличения минимального капитала будет, скорее всего, второстепенным. В то же время хочу отметить, что сейчас лицензии отзываются преимущественно у мелких банков. Думаю, предложения по укрупнению банков и увеличению минимального капитала до 1 млрд руб обеспечат более предсказуемую политику санирования банков в результате объединения и поглощения. Это снизит риски постоянного отзыва лицензий. Клиенты будут себя чувствовать более уверенно.

- А какие главные задачи будут в банковской сфере?

- Мы видим, что сегодня вообще предоставление финансовых услуг уходит в сферу интернета. Возникают механизмы получения всех услуг, не выходя из дома. А это уже означает превращение банков в современные технологичные IT-компании. То есть, сама банковская система будет сильно меняться. В этом смысле, речь идет о более серьезных вызовах, изменении контролируемых параметров и показателей стабильности. Пока мы живем в рамках правил Базель II и будущего Базель III, которые мы должны исполнять. Но, повторяю, - вызовы перед банковской системой нарастают.

- Как вы считаете, ЦБ снижает ключевую ставку не слишком медленно?

- Нет, я считаю, что Центральный банк действует правильно. Основой такой позиции Центрального банка является высокий дефицит бюджета, который покрывается Резервным фондом. Резервный фонд хранится в валюте на счетах Центрального банка и продается Центральному банку. Центральный банк для покупки печатает деньги, идет эмиссионное финансирование. Именно поэтому Центральный банк вынужден ограничивать приток денег в экономику по другим каналам. Это и является обоснованием сдерживания понижения ставки.

- Что касается прогнозов по самому Резервному фонду, – вы согласны с ожиданиями, что Резервный фонд концу 2017 году может иссякнуть?

- Сейчас представители правительства рассматривают Резервный фонд как совместный - и как собственно Резервный фонд и как фонд национального благосостояния в той части, в которой он не размещен в ценные бумаги или в какие-то инфраструктурные проекты.

В этом смысле его сохранение еще возможно в течение ближайших двух-трех лет, но при существенном увеличении государственных заимствований или увеличение приватизации. Придется использовать все три механизма, чтобы более-менее была стабильная финансовая ситуация. Это и увеличение заимствований, и продолжение использования Резервного фонда, но меньшими темпами, чем сейчас, и приватизация. Только сложив все три составляющие для погашения дефицита бюджета, можно поддерживать в целом стабильной ситуацию на финансовых рынках. Но при этом мы понимаем, что заимствования государства всегда конкурируют за деньги с заимствованием частного сектора, которые могли бы быть направлены на инвестиции. Это всегда конкурирующие заемщики.

- Что касается приватизации. Сейчас много споров вокруг того, может ли "Роснефть" принять участие в приватизации "Башнефти", это госкомпании, не госкомпании. Как эксперт, вы на чьей стороне находитесь в данной дискуссии?

- Я думаю, что все-таки у государства цель приватизировать активы. И участие в этом другой компании, которая находится преимущественно в государственной собственности, нежелательно. Как я слышал, правительство такую позицию и занимает.

- Они как бы занимают позицию, но и не исключают такую возможность. Вам это не кажется это странным?

- Повторяю, в данном случае, конечно, это нежелательно.

- На ваш взгляд, в какой точке сейчас находится российская экономика? На пороге нового оживления или она в глубокой стагнации, и света в туннеле не видно?

- Предполагаю, что в следующем году будет минимальный положительный рост. К сожалению, с таким минимальным положительным ростом мы просуществуем в ближайшие несколько лет, – при условии непроведения реформ.

- Минимальный положительный рост - это что: один-два процента?

- В пределах от нуля до полутора.

- А вы будете предлагать какие-то меры, чтобы именно в краткосрочном периоде ускорить экономический рост уже через год-два до трех-четырех процентов?

- Это бы помешало долгосрочному росту. Любые такие меры, которые имеют краткосрочный характер, можно сравнить с допингом для спортсменов. Принимать допинг - в лучшем случае выиграть один раз. Но потом потерять всё.

- Что происходит с ценами на нефть? То она немного отросла до $50, теперь опять скатилась к $40. Каковы ваши ожидания?

- Я однажды сделал заявление о том, что мы на протяжении примерно двух-трех лет будем находиться в фазе формирования баланса спроса и предложения, который затем закрепится на некоторый более продолжительный период. И в ближайшие два-три года как раз мы будем находиться в состоянии волатильности - от $40 до $60 в среднем по году. При этом кратковременно цены могут снижаться и сильнее.

С тех пор прошло полтора года. Поэтому еще через полтора года мы увидим, какая цена установится. Мы ее не знаем, никто в мире этого не знает. Она складывается под воздействием самых разных факторов: добыча в США, добыча на Ближнем Востоке, потребление и экономический рост Китая, альтернативные и возобновляемые источники, энергоэффективность, рынок сжиженного газа. Каждый из этих факторов сегодня вносит свой вклад в эту формирующуюся новую равновесную цену.

Я как думал, так и думаю, - сейчас мы находимся в состоянии, когда мы не можем предположить, какой будет цена в ближайшие пять-семь лет.

- А курс рубля к доллару, на ваш взгляд, сейчас соответствует равновесному значению?

- Да. Рубль соответствует.

- Иногда звучат заявления от ряда чиновников и бизнесменов, что избыточное укрепление курса национальной валюты несет риски для бюджета и экономики с точки зрения экспорта. Нужно ли каким-то образом рубль специально ослаблять, если он сильно укрепится с бюджетной точки зрения или с точки зрения поддержки экспорта?

Нет, с точки зрения экономики и долгосрочных темпов экономического роста, рубль должен находиться в свободном плавании. Поэтому Центральный банк должен быть независимым. И раз мы все согласились с тем, что мы переходим к свободному плаванию, лучше от этой политики сейчас не уходить.

С точки зрения мировой практики, свободное плавание является наиболее эффективной долгосрочной политикой. Но Россия, в отличие от многих других стран, находится в большей зависимости платежного баланса от цены на нефть. Поэтому такое свободное плавание у нас вызывает большую волатильность, что мешает бизнесу. Но компенсировать этот фактор должна не политика искусственной корректировки курса Центральным банком, а политика правительства в части реализации его собственных мер, которые сделали бы экономику более стабильной. В этом смысле я вижу больше возможностей по стабилизации ситуации в экономике на стороне правительства, нежели на стороне Центрального банка.

То есть, именно от правительства сегодня в первую очередь зависит уверенность рынка, уверенность российских инвесторов, уверенность финансовой системы. И если эта уверенность будет повышаться, то и рубль будет более стабильным. Но это более сложные шаги, более фундаментальные.

Если бы Центральный банк так поступал (специально ослаблял рубль – ИФ), все бы понимали, что курс зависит не от рынка, а находится в руках какого-то административного органа. И это, наоборот, создает для инвесторов бОльшие риски, чем даже нынешняя волатильность. Не в краткосрочном, а в долгосрочном плане. Но мы и боремся за долгосрочный рост.

- Как вы считаете, в текущих экономических и бюджетных реалиях у правительства сохраняется возможность не прибегать к повышению налогов после 2018 года?

- Такая возможность есть. Но только в случае принятия и реализации комплекса структурных решений.

- Каких именно?

Не хочу забегать вперед. Сейчас мы как раз работаем над этим и к концу года можем подготовить первую итерацию наших предложений.