Геннадий Гатилов: силовые акции против беженцев недопустимы в обход СБ ООН
Замминистра иностранных дел рассказал о позиции России в отношении проблемы беженцев и о борьбе с ИГ
Москва. 16 сентября. INTERFAX.RU - Заместитель министра иностранных дел России Геннадий Гатилов дал интервью руководителю внешнеполитической редакции "Интерфакса" Ольге Головановой в преддверии 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН по всем актуальным вопросам повестки дня всемирной организации.
- Геннадий Михайлович, с 1 сентября начинается председательство России в Совете Безопасности ООН. Каковы приоритеты РФ в предстоящем месяце? Какой международной теме будет посвящено министерское заседание СБ? Может ли ею стать российская идея создания широкомасштабного фронта для борьбы с ИГИЛ?
- Работа Совета Безопасности в сентябре будет проходить в интенсивном режиме, учитывая открытие сессии Генеральной Ассамблеи ООН и проведение общеполитической дискуссии. Как известно, в этом году организация празднует свой 70-летний юбилей. На масштабные мероприятия высокого уровня в Нью-Йорке соберется большинство глав государств и правительств всего мира. Центральным мероприятием российского месяца в СБ станет открытое министерское заседание по теме поддержания международного мира и безопасности, урегулирование конфликтов на Ближнем Востоке и в Северной Африке, борьба с террористической угрозой. Это мероприятие состоится 30 сентября под председательством министра иностранных дел России Сергея Лаврова.
Мы исходим из того, что эта тема весьма актуальна на данный момент, поскольку на Ближнем Востоке и в Северной Африке складывается весьма сложная ситуация. Не будет преувеличением сказать – критическая. К застарелым кризисам типа арабо-израильского добавляются новые кризисы. Этот обширный регион охвачен масштабными кровопролитными конфликтами. Это, прежде всего, в Ираке, Сирии, Йемене, Ливии, которые подпитывают друг друга и создают условия для перетекания нестабильности в соседние страны. Фактически перед рядом упомянутых государств стоит реальная угроза потери своей территориальной целостности. Все это создает угрозу, питательную среду для резкого возрастания террористических рисков. Результатом вторжения в Ирак в 2003 году, а затем и попыток внешнего вмешательства в конфликт в Сирии, в том числе путем странных заигрываний с вооруженной оппозицией, стало проявление беспрецедентной по масштабам угрозы ИГИЛ. Совершая свои чудовищные преступления, боевики этой группировки пытаются поставить под свой контроль все более обширные территории, претендуют на создание квазигосударства и заявляют о своих геополитических притязаниях.
В этих условиях проведение комплексного и всестороннего честного анализа природы конфликтов на пространстве Ближнего Востока и Северной Африки с определением дальнейших направлений коллективной работы международного сообщества на основе Устава ООН в целях построения эффективной архитектуры региональной безопасности является насущной необходимостью. Мы считаем, что подлинное решение имеющихся проблем возможно только на прочной основе международного права без двойных стандартов и с опорой на прерогативы Совета Безопасности ООН. По итогам министерского мероприятия планируется принять заявление председателя Совета, в котором бы акцентировалась неотложность принятия мер по урегулированию и предотвращению конфликтов на территории Ближнего Востока и Северной Африки. В нем также должны быть отражены дальнейшие возможные шаги по купированию террористических рисков в регионе. Мы рассчитываем на широкое и заинтересованное участие в этом заседании всех государств-членов ООН, уже готовим соответствующий проект итогового заявления, которое, разумеется, будет согласовано со всеми ключевыми странами и теми, кто готов нести свой вклад в подготовку этого документа. Следует особо подчеркнуть, что проведение заседания полностью отвечает целям реализации инициативы президента России Владимира Путина по формированию широкого антитеррористического фронта по противодействию угрозе ИГИЛ.
Из других важных вопросов сентябрьской повестки отметим следующее: предметом рассмотрения станет ситуация в Ливии и состояние дел в ливийском санкционном режиме, продолжится работа по сирийскому химическому досье, а также гуманитарным аспектам конфликта в Сирии. Пройдет обсуждение положения в Афганистане, на Ближнем Востоке, ситуация на Голанских высотах и целый ряд других важных политических вопросах.
- В преддверии сессии ГА ООН в Нью-Йорке проходит встреча спикеров Межпарламентского союза. Проблемой стало неучастие в нем спикера Совфеда РФ Валентины Матвиенко из-за визовых препон со стороны США. Намерена ли российская сторона, в том числе через свое постпредство в Нью-Йорке, поднять данный вопрос в ООН? Насколько серьезно Россия ставит под вопрос перспективу проведения международных мероприятий на территории США в этом контексте и свое участие в нем?
- На этот счет мы уже подробно изложили наши оценки. Считаем, что выдача усеченной визы для спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко является неправомерным шагом, она должна была участвовать в этом международном форуме, который проходил на площадке ООН. То, что произошло – лишение ее права принять в этом участие – вызывает самые негативные оценки и не только с нашей стороны, но и со стороны других участников этого форума. Соответствующие заявления прозвучали с трибуны межпарламентского союза в ходе этого мероприятия. Со своей стороны мы эти вопросы поднимали через наше постпредство в Нью-Йорке. Мы обозначили нашу негативную оценку происходящим перед генеральным секретарем ООН, с кем, кстати, у В.Матвиенко была назначена встреча, но ввиду того, что она не смогла приехать в Нью-Йорк, эта встреча не состоялась. Вполне резонно ставят вопрос те, кто говорит о том, что нужно внимательно посмотреть, стоит ли в будущем проводить мероприятия подобного уровня на территории США, поскольку Соединенные Штаты предпринимают такие противоправные действия.
- Какое место для себя видит Россия в работе Контактной группы по Сирии, идею создания которой выдвинул спецпредставитель генсека ООН по Сирии Стефан ди Мистура? Каковы перспективы созыва Женевы-3? Видите ли Вы эффект от частых контактов в последнее время по Сирии? Может ли вновь вскоре состояться встреча РФ-США-Саудовская Аравия?
- Мы поддержали те идеи и предложения, которые прозвучали со стороны ди Мистуры, в частности о создании рабочих групп по запуску межсирийского диалога созданию внешней так называемой группы, которая состояла бы их группы представителей стран, так или иначе имеющих отношение к запуску межсирийского политического диалога. Мы считаем, что Россия и другие страны должны продолжать активную работать с тем, чтобы убедить сирийские стороны – и оппозицию, и правительство начать конструктивный диалог и приступить к обсуждению тех насущных и актуальных вопросов, от которых зависит будущее политическое устройство в Сирии и, в конечно счете, урегулирование сирийского кризиса.
Как известно, мы в Москве провели несколько встреч сирийской оппозиции, пытаясь добиться того, чтобы представители оппозиционных групп выработали общую для себя платформу для урегулирования. Мы активно работаем с сирийским правительством, которое выражает готовность участвовать в дальнейших контактах по поиску путей урегулирования. Возможно, в перспективе состоится Женева-3, но сейчас на повестке дня более актуальным является запуск работы групп, о которых речь шла в заявлении СБ по итогам выступления на нем спецпредставителя по Сирии ди Мистуры. Мы вообще считаем, что нужно проводить максимально широкие контакты со всеми вовлеченными сторонами. У нас недавно были переговоры заместителя министра Богданова с представителем США. Состоялся обмен мнениями о видении путей возобновления межсирийского диалога и политического урегулирования. Мы от таких контактов не уходим. То же самое можно сказать о встрече Россия-США-Саудовская Аравия. Нам кажется, что к этим контактам нужно подключать и других ключевых игроков: это и Иран, и Лига Арабских государства, и Египет, и Иордания, и Турция, Катар – всех тех, кто реально может оказать позитивное воздействие на запуск политических контактов и начало межсирийских переговоров.
Что касается непосредственно того, как следует в ближайшее время двигаться в этом вопросе, то мы считаем, что главная угроза, которая сейчас существует – это террористическая активность на территории Сирии и Ирака, необходимо запустить самый широкий диалог о создании антитеррористической коалиции, которая бы объединила усилия всех тех, кто видит серьезную угрозу в том, что происходит в этом регионе, видит, как пытаются ИГИЛ и другие террористические группировки расширить свое присутствие. Какими методами они действуют, как варварски происходит уничтожение культурных ценностей в этом регионе – все это требует принятия самых решительных мер, и мы, со своей стороны, готовы внести в это дело наш вклад.
- Не усматриваете ли Вы противоречия в условиях, когда президент Сирии Башар Асад переизбрался на этот пост в 2014 году на 7 лет вперед, говорить о создании временного управляющего органа в Сирии, о котором идет речь в Женевском коммюнике от 30 июня 2012 года? Причем в Нацкоалиции утверждают, что готовы взять руководство на себя в переходный период? Тогда какая роль уготована Асаду? В целом как можно выйти из тупика, когда ряд стран выступают за уход Асада, а ряд – против? Насколько верно то, что, как утверждали некоторые сирийские оппозиционеры по итогам переговоров Москве, Россия больше не цепляется за Асада?
- Мы по-прежнему исходим из того, что сейчас речь нужно вести не о том, что будет с режимом Асада и какая роль персонально уготована президенту Сирии, а скорее всего нужно вести речь о том, чтобы совместными усилиями создать необходимую платформу для запуска политического урегулирования. Если мы будем двигаться в так называемом двухтрэковом направлении - это борьба с террористической угрозой и продвижение политических контактов по поиску урегулирования, то, наверное, это будет правильным и только так можно начать выходить из тупика, в котором оказалось сирийское урегулирование и конфликт в целом.
- Как в Москве оценивают ход реализации Совместного всеобъемлющего плана действий по ИЯП, все ли соблюдают свои обязательства к данному моменту?
- Отвечая на этот вопрос, хотелось бы поподробнее остановиться на аспектах, непосредственно подпадающих под компетенцию СБ ООН. 20 июля, менее чем через неделю после завершения переговоров в Вене СБ единогласно принял резолюцию 2231, одобряющую достигнутую договоренность. Это многостраничный, структурно сложный, по-своему беспрецедентный для практики Совета документ. Помимо указанного политического аспекта важнейшее место в нем занимают вопросы, связанные с поэтапной отменой действующих в отношении Ирана санкций. Речь, естественно, идет только о санкциях, которые были введены по линии СБ ООН. Отмена санкций будет происходить следующим образом. Весьма внушительный блок рестрикций, в основном касающихся ядерной деятельности, будет снят после выполнения Ираном ряда подтвержденных МАГАТЭ шагов в этой сфере. Сигналом об отмене станет соответствующий доклад гендиректора этой организации, который должен быть направлен в Совет Безопасности ООН. При этом одновременно будет свернута работа иранского санкционного комитета Совета и его группы экспертов. Остаточные функции, в основном касающиеся предоставления при необходимости изъятий из режима ограничений, передаются непосредственно Совету, который будет работать в тесном взаимодействии с так называемой совместной комиссией "шестерки" и Ирана.
- Насколько сильно Россия "наступила себе на горло", согласившись на сохранение 5-летнего международного оружейного эмбарго в отношении Ирана? Не осложнит ли это двустороннее ВТС?
- Что касается снятия оружейного эмбарго, ограничений в ракетной сфере, то в резолюции также прописан четкий и недвусмысленный график. Эмбарго на поставки оружия в Иран продолжит действовать еще пять лет, ограничения в ракетной сфере еще восемь лет. Полностью все ограничения в отношении Ирана будут ликвидированы через 10 лет, когда иранское ядерное досье будет снято с повестки дня Совета Безопасности. До этого каждые 6 месяцев генсек ООН будет докладывать СБ о ходе выполнения резолюции 2231. Хотелось бы особо подчеркнуть, что этот поэтапный график полностью приемлем для Ирана.
- После того, как Россия заветировала резолюцию по созданию трибунала по малазийскому боингу, потерпевшему катастрофу в небе над Украиной, украинские представители заверили, что резолюция в обновленном виде будет поставлена на голосование вновь, а власти Малайзии не исключили "план Б", согласно которому дело будет передано в МУС. Какую позицию займет Россия при таких сценариях?
- Россия привержена принятой по ее инициативе резолюции СБ 2166, предусматривающей необходимость всестороннего независимого и тщательного международного расследования авиакатастрофы. Необходимо обеспечить на его основе неотвратимость наказания лиц, виновных в совершении этого преступления. В этом суть резолюции. Мы заинтересованы в тщательном и объективном международном расследовании крушения малазийского боинга, о чем неоднократно заявляли на различных уровнях. Вместе с тем стоит с сожалением отметить, что у российской стороны имеются серьезные вопросы относительно проведения расследования. К их числу мы относим слабую доказательную базу и фактическое отстранение России от существенного участия в расследовании. Нашим специалистам, по сути, было отказано в равноправном и полном доступе к материалам, имеющимся у международной группы по техническому расследованию. Мы не раз говорили о том, что украинской стороной так и не были представлены мировому сообществу записи переговоров авиадиспетчеров, обслуживавших рейс МН-17 в день его гибели. Были заблокированы наши предложения организовать международное расследование таким образом, чтобы оно было максимально прозрачным, активно использовать в этих целях механизм СБ ООН. Неоднократные призывы России задействовать Совет для контроля за выполнением его резолюции 2166 неизменно игнорировались и вопреки резолюции 2166 генеральный секретарь ООН так и не представил в СБ комплексные предложения о мерах по содействию расследованию. В свое время российская сторона распространила список вопросов в СБ ООН в отношении катастрофы малазийского боинга, но наши вопросы так и остались без внятной реакции.
При этом в ряде западных СМИ не прекращаются массированные информационные вбросы, сопровождающиеся огульными обвинениями России и якобы ее причастности к инциденту. Фактически вокруг проводимого расследования создан крайне негативный информационный фон, ставящий под сомнение саму возможность его независимого и беспристрастного проведения. Буквально недавно был очередной подобный вброс в ряде западных СМИ, в котором говорилось о наличии в распоряжении международного технического расследования фрагментов ракеты Бук, которым предположительно был сбит малазийский боинг, но в связи с этим возникает множество дополнительных вопросов: откуда взялись эти фрагменты, где они были раньше, почему информация о них появилась только сейчас, почему проводимое под эгидой голландцев техническое расследование отказывается воспользоваться в целях их анализа экспертным потенциалом российских специалистов.
С учетом вышеизложенного постановка вопроса об учреждении по главе 7 Устава ООН международного трибунала по катастрофе MH-17 явно преждевременна и контпродуктивна. Как известно, этот проект резолюции мы заветировали. Нам хорошо известны примеры созданных по главе 7 Устава международных трибуналов по бывшей Югославии, по Руанде и все это подтверждает, что их деятельность малоэффективна, затратна, носит затяжной характер и была крайне политизированной. Особенно что касается югославского трибунала. Поэтому не приходится говорить о том, что любое судебное преследование, осуществляемое на основе недобросовестно проведенного расследования, обречено на провал.
Мы убеждены, что в данный момент главное – это не поспешное создание любым способом и любой ценой какого-то международного трибунала, либо передача дела в Международный уголовный суд, главное, что сейчас необходимо – это качественное проведение расследования крушения боинга. Со своей стороны, Россия готова внести в это дело свой конструктивный вклад.
- Глава МИД Люксембурга Жан Ассельборн, председательствующий в ЕС, заявил, что Европа рассчитывает на помощь России в разработке и принятии резолюции СБООН по борьбе с нелегальными мигрантами. В свою очередь, Сергей Лавров подтвердил готовность России оказать содействие. Какое именно содействие окажет Москва Евросоюзу в этой области и какие действия ЕС недопустимы без санкции СБ ООН?
- Мы с озабоченностью следим за развитием ситуации, связанной с массовым передвижением беженцев из региона Ближнего Востока и Северной Африки, направляющихся в европейские страны. Надо сказать, что тотальная дестабилизация в ряде стран ближневосточного региона, в частности, в Ливии, Сирии, падение уровня безопасности, деградация гуманитарной обстановки вызвали волну массовой миграции в поисках защиты на других контингентах. Мы уверены, что устойчивое решение этой проблемы лежим в плоскости искоренения первопричин и оздоровления обстановки в странах региона. Нужно объективно взглянуть на то, почему появились эти потоки мигрантов, чем это было вызвано. Останавливать нужно не беженцев, а войны и конфликты, бороться с терроризмом. В настоящее время в СБ идут дискуссии по поводу выработки возможной резолюции Совета в ответ на ситуацию, складывающуюся в сфере миграции. Мы со своей стороны активно участвуем в этом процессе, предлагаем свои инициативы и предложения, направленные на то, чтобы действительно посмотреть на то, что происходит в этой сфере, чем эта проблема вызвана. Здесь вряд ли помогут какие-то жесткие меры, связанные с применением силы и пресечением или, как некоторые предлагают даже уничтожением морских средств, на которых переправляются мигранты. Работа должна лежать в области правовой, на основе Устава ООН.
Только так мы сможем оказать содействие решению этой проблемы. Но и само собой разумеющееся, никакие шаги или силовые акции в этой сфере недопустимы без санкции СБ ООН.
- Как Вы оцениваете активность некоторых западных коллег в попытке "проштамповывать санкции" любой ценой через Совет Безопасности ООН, а также отсылы к Главе 7 Устава ООН в случаях, когда сперва провоцируются срывы в политическом урегулировании того или иного конфликта?
- Мы всегда исходили из того, что санкции – это важный эффективный инструмент, предусмотренный Уставом ООН. Он рассчитан на оказание давления на ту или иную сторону в конфликте, которая отказываемся выполнять решения СБ ООН либо создает препятствия на пути к мирному урегулированию. Когда Совет вводит санкции, как правило, предусматривается тот объем ограничений , который необходим для того, чтобы побудить сторону-нарушителя занять более конструктивную позицию. Однако в последнее время мы видим очень опасную тенденцию, когда наши западные партнеры все больше пытаются закрепить санкционные методы в работе Совета по всем кризисным ситуациям, там, где навязываемые ими рецепты урегулирования не срабатывают. Другими словами, санкции используют в качестве дубинки в разговоре с неугодными им государствами или правительствами и мы, разумеется, выступаем против такой логики, считаем, что это не что иное, как путь политического шантажа. И перегибать санкционную палку весьма опасно, поскольку это может вызывать обратную реакцию. Необходимо кропотливо действовать дипломатическими методами, убеждая стороны либо начать переговоры, либо уже выполнять достигнутые соглашения и, разумеется, все выше сказанное относится исключительно к санкциям, вводимым по линии СБ. Мы за аккуратный и сбалансированный подход в этом вопросе.
Конечно, односторонние рестрикции, принимаемые некоторыми государствами, абсолютно нелегитимны. Такие меры не имеют ничего общего с коллективно принятыми решениями в рамках СБ ООН. Это не что иное, как попытка использования одностороннего политического инструмента и в целях добиться изменения позиции тех правительств, которые кому-то по каким-то причинам не нравятся. Такой подход мы поддержать не можем м будем отстаивать эту линию в ООН и, прежде всего, в рамках СБ.
