Первый замгендиректора Третьяковки: Ошибались все

О результатах скандальной проверки и проблемах экспертизы произведений искусства "Интерфаксу" рассказала Лидия Иовлева

Москва. 29 марта. INTERFAX.RU - В Третьяковской галерее проведена проверка по фактам ошибочных заключений экспертов о подлинности произведений живописи.

Предыстория такова. При участии Россвязьохранкультуры изданы три каталога "Внимание: возможно подделка!". В них опубликованы картины преимущественно европейских художников, которые переделывались и выдавались мошенниками за произведения русских живописцев, а затем продавались на аукционах за баснословные суммы. Подделки проходили экспертизу, и многие из них были ошибочно названы подлинниками. Несколько десятков таких ошибочных заключений были сделаны экспертами Третьяковской галереи. Это и послужило поводом для внутренней проверки.

Первый заместитель гендиректора галереи Лидия Иовлева рассказала корреспонденту "Интерфакса" Юлии Чучаловой о результатах этой проверки и о проблемах, с которым сталкиваются эксперты.

Лидия Ивановна, расскажите, пожалуйста, что удалось выявить в ходе проверки?

Из более 560 работ, опубликованных в каталогах подделок, через нашу галерею проходило 210-215. Из них 116 получили отрицательный ответ наших экспертов. Это значит, что, когда нам приносят картину, которая подписана, условно говоря, русским художником Лагорио, по ней проводится экспертиза, и эксперты дают заключение, что авторство Лагорио не подтверждается. То есть мы не говорим "подделка", мы же не следователи.

А по 94 работам из этих 210-215, действительно, было ошибочно подтверждено авторство. Наши эксперты не разобрались. Но ведь из всех подделок, представленных в каталогах, наших ошибок меньше пятой части, а все остальное - это другие эксперты. Ошибались все. Потому что такой вид мошенничества является абсолютно новым явлением, и эксперты не сразу поняли и опознали его. И честь и хвала тем людям, которые составили эти каталоги и выявили новый вид мошенничества, который существует лет шесть-семь - с тех пор, как взлетели цены на русское искусство на крупных аукционах.

И все-таки почему были допущены эти почти сто ошибок? С какими трудностями сталкивается специалист при проведении экспертизы?

Допустим, эксперту приносят картину какого-нибудь датчанина, подписанную тем же Лагорио. И та и другая работы 1863 года. Тогда художники пользовались одними и теми же красками европейского производства. И никакой химик здесь ничего не докажет. Проводя экспертизу он скажет только, что использованные в работе красители или их составляющие были приняты в середине ХIХ века. Ведь речь идет главным образом о подделках картин ХIХ века.

ХVIII век очень трудно подделывать, так как в русском искусстве не было такой массовости и русские художники очень отличались от немецких или датских. А вот начиная с Чернецова, то есть ближе к середине и до 90-х годов ХIХ века, была общеевропейская типологическая живописная структура. Это не касается очень крупных художников, у каждого из них своя индивидуальность, и там уже другие принципы подделок и мошенничества. А вот художники второго ряда, и русские, и немецкие, и скандинавские были очень схожи. Умный мошенник это понял, так как он знает историю искусства.

В сообщениях по поводу этих каталогов, которые выходили на телевидении, радио, в газетах, есть какой-то перевод стрелок не на ту сторону. Ведь мошенники очень умны, их трудно поймать, они не оставляют следов на картине. Они понимают, что речь идет о больших деньгах. Например, если какой-нибудь скандинав стоил 50 тыс. евро, то переделанный в русского художника, он может быть продан за 250 тыс. А часто было так, что покупали за пять тысяч, а переделывали на 250 тыс. А виноватыми во всем оказываются эксперты! Будто они такие злодеи, вступают в тайный сговор, за деньги что-то делают и так далее. Это бред, эти деньги минимальны, они идут через бухгалтерию музея, с них платятся налоги.

Если эксперт, как и любой другой гражданин, преступил закон, он должен отвечать по закону. Но это требует доказательств, а не голословных утверждений. Ведь, слава Богу, у нас существует презумпция невиновности. Да, ошиблись, абсолютно все эксперты ошибались - всех институтов, музеев и других организаций, которые занимались этой экспертизой. Но эксперты заблуждались, они не знали этого явления и не сразу осознали его масштаб. Поэтому я приветствую издание каталогов, так как они вооружают людей.

После того как выявлены ошибки, будет ли Третьяковка принимать какие-то меры по отношению к экспертам?

Какие меры можно принимать по отношения к людям, которые из восьми тысяч экспертиз, проведенных за 5-6 лет в нашем отделе, сделали сотню ошибочных заключений? В отделе научной экспертизы главным образом работают технологи, физики, химики. Когда приносят какую-то работу, они приглашают опытных научных сотрудников из других отделов и вместе рассматривают, решают, сравнивают, смотрят и приходят к какому-то выводу. Но, к сожалению, не всегда к абсолютно правильному. Если даже наш бывший сотрудник господин Петров, который, похоже, первым открыл этот вид мошенничества, признается, что сделал 40 ошибок при экспертизах, которые проводил уже вне галереи, то на всю галерею, на два десятка экспертов, сто ошибок - это не так уж и много.

Мы надеемся, что пройдет "круглый стол", который мы организуем совместно с Русским музеем, где всерьез обсудим проблемы экспертизы, поднимем вопрос, почему возникла в России музейная экспертиза. А сейчас мы отменили всякую экспертизу для населения и, наверное, не будем больше этим заниматься.

Но ведь в 2006 году Роскультура запретила музеям проводить коммерческую экспертизу по запросам частных лиц. То есть Третьяковка уже около двух лет не занимается этой деятельностью?

Да, после того, как это было отражено в нашем уставе, мы не занимались собственно экспертизой, но давали консультации, потому что люди не знают, куда идти с картинами. Даже сейчас, когда отдел экспертиз закрыт, все равно звонят, сердятся, и мне приходится отвечать на эти звонки. Вот недавно были аттестованы какие-то эксперты, говорят, в том числе и наши сотрудники. Но списка этого нет, адресов нет, телефонов нет, а Третьяковскую галерею знают все. Некоторые говорят: пусть антиквары сами занимаются этим вопросом.

Мы, со своей стороны, только будем в этом заинтересованы - пусть антиквары сами берут на себя все экспертные проблемы. Но для этого они должны быть грамотными, а не просто богатыми.

Пусть работает тот институт независимых экспертов, который создан. Как он будет работать, мне абсолютно непонятно, и, по-моему, непонятно никому. Публику, которая приходит к нам, мы отсылаем в разные институты, которым разрешена эта деятельность, куда, кстати, будут приглашаться разные искусствоведы, в том числе и наши аттестованные сотрудники. Это ведь парадокс!

А чем тогда будут заниматься сотрудники закрытого отдела экспертиз?

Мы найдем занятие для наших экспертов, тем более, что для наших сотрудников экспертиза - это не единственный и даже не главный вид деятельности, у нас много других занятий. Например, нам надо исследовать собственные картины и создать банк данных по эталонным произведениям, то есть тем известным работам, в подлинности которых никто не сомневается. Для этого работы будут сфотографированы путем просвечивания в инфракрасных лучах, ультрафиолете, чтобы больше узнать о специфике манеры художника. Это позволит легче отличить подделку под него. Затем снимки будут сохранены в банке данных. Мы этим уже давно занимаемся, но сейчас будем делать более систематично.

Сейчас комиссия Россвязьохранкультуры проверяет всю документацию, она должна закончить в конце апреля, и потом мы будем составлять планы для наших работников, что и как делать с учетом надвигающегося периода отпусков.

Когда планируется завершить работу по формированию такого банка данных?

Завершить эту работу невозможно, она будет продолжаться всю жизнь, потому что произведений очень много. Мы просто будем постоянно и систематично ею заниматься. Скоро у нас будет выставки произведений Левитана и Коровина, и мы будем заниматься этими картинами.

/Интерфакс/