Режиссер "Экипажа" отмечает юбилей

Сегодня исполняется 75 лет Александу Митте, создателю первого советского фильма-катастрофы. Сейчас, по его признанию, его главная мечта - снять настоящий кинороман

Москва. 28 марта. INTERFAX.RU - Режиссеру Александру Наумовичу Митте, создателю первого в российском кино (и оставшегося лучшим) фильма-катастрофы "Экипаж" сегодня исполнилось 75 лет.

"Огонь вокруг тебя пылает, а ты снимаешь. Артисты снимаются, никакой страховки, ни одной "скорой помощи" рядом. Тогда я не понимал, наверное, этой опасности совершенно. А ведь, в самом деле, могло всякое случиться. Знаете, что самое поразительное? Снимая первый в Союзе фильм катастроф, я понятия не имел об этом жанре. Зарубежные блокбастеры у нас тогда не показывали, и практически все я делал вслепую", - из интервью А.Митты о съемках фильма "Экипаж".

Свой самый знаменитый фильм "Эпипаж" ("первый советский блокбастер", "первый советский боевик", "первый советский фильм-катастрофу" - 90 млн зрителей, продан в 92 страны мира!) он выпустил в 1979 году. Ему, автору сценария и режиссеру, тогда было 47 лет. Обычная, в общем-то, в наши дни история - советский самолет с советским же экипажем вылетает в эпицентр сильнейшего землетрясения, в район, где плавятся и обрушиваются горы, где гибнут женщины и дети, на их спасение.

Все пришедшие с выхода фильма 28 лет Митте задают одни и те же вопросы, он отвечает на них устно и письменно - в интервью и научных статьях, в биографической книге "Кино между адом и раем", в учебных лекциях по режиссуре, с которыми многие годы выступал в киношколах США, Канады, Германии.

Первый и главный вопрос - о бюджете ленты. "О, этого вам никто не скажет, - как правило отвечает Митта, - не считали! "Аэрофлоту" и Министерству гражданской авиации понравилась идея фильма, поэтому они пустили меня на свои заводы, аэродромы, бесплатно предоставили самолеты, помогали строить макеты-декорации. Что тут было считать? Мне дают самолет - делай с ним, что хочешь. Сколько это стоит?

- А сколько самолетов сожгли?

- Много! Что-то больше двадцати. Никогда не забуду, как взрывали знаменитый Ту-114. На околовзлетной полосе, которую в это время ремонтировали, затеяли строить декорацию. Приготовили шесть тонн горючего. Планировали: съемка будет супер! Все взлетит на воздух, а на этом фоне - три десятка каскадеров. Но строительство декораций задержалось. Приходят летчики и говорят: "Вот, распишитесь, что с завтрашнего дня здесь не будет ни одной вашей декорации.". "Что? Почему?" - "Потому что полосу снимаем с ремонта! Могут пострадать люди." - "Но у меня же декорации!" - "Нет, ваши сроки кончились". Я - к министру гражданской авиации, умоляю его, чтобы дал доснять хотя бы недели три. Он собирает генералов, те говорят: пять дней! Ну, мы, конечно, рады стараться, и, чтобы утром начать без промедления съемку взрыва, с вечера заливаем горючее. А на рассвете самолет + вспыхнул! Задолго до нашего прибытия все декорации к чертовой матери, сгорели. И снова пришлось начинать все с начала."

Хочется сказать еще одно банальное, то есть слишком хорошо всем известное: "Экипаж" не только первый наш фильм-катастрофа, он явился и тем первым фильмом, куда был допущен "не существовавший" в СССР секс. "Мы снимали действительно такие откровенные любовные сцены! - признается мэтр. - Но, к сожалению, их почти все выбросили, остались "объедки". Но для зрителей даже они стали сенсацией. Особенно для людей старшего поколения, для которых секс был чем-то таким, что делается в темноте и в рубашках. Увидеть же на экране людей, которые откровенно любят друг друга, - это было шокирующе! Госкино завалили письмами протестов! Особенно возмущались пенсионеры - письма слали мешками. Да еще в исполнении таких блестящих артистов, как Александра Яковлева и Леонид Филатов. Саша дебютировала в нашей картине, а потом она выросла в настоящую звезду. Особенно хороша в "Чародеях". А Филатов до "Экипажа" тоже снимался лишь в нескольких маленьких эпизодах. Он был человек невероятно скромный, застенчивый. Уговорить его на "эротические" сцены было непросто. Саша разделась без особых раздумий и даже отказалась от дублерши. "Это моя работа, это мое тело, и я не хочу, чтобы кто-то делал за меня хоть часть моей работы, и играл мое тело", - так и заявила! Потрясающе сильный характер!"

Из "Экипажа" безбожно и щедрой рукою вырезали не только эротические сцены. Александр Наумович рассказывает: "Капитан авиалайнера, которого играл Георгий Жженов, должен был по сценарию умереть от сердечного приступа в финале. Это был бы очень сильный финал! Мы его даже уже отсняли. Но начальство потребовало вырезать. "Нет, - говорят, - нельзя, потому что перед этим показали картину Брежневу, где старик умирал. А он говорит: "Чего вы мне все показываете, как старики умирают? На что намекаете?"

Чиновники от литературы объездили с "Экипажем" полмира - прокат в 92 странах - и это в 80-е еще гг., в их первую половину! Правда, сам Александр Наумович ни в одну из этих стран тогда не попал. "Я был до самой перестройки невыездной, - объясняет он. - С самого раннего детства. Вся наша семья была потстрелянная. Маму, секретаря парторганизации в Министерстве рыбной промышленности, отправили в лагерь, когда мне было четыре года. Мои старшие сестры подрастали - и их тут же ссылали. Я знал, что рано или поздно очередь дойдет и до меня, и потому, когда я решил поступать во ВГИК, опекавшие меня дальние родственники (благо, клан наш был большой) на семейном совете постановили: "Нет, кино от тебя никуда не уйдет. Сначала получи профессию для лагеря, а потом делай, что угодно". Так что вместо ВГИКа я сначала поучился в МИСИ: с архитектурно-строительной профессией я бы, попав в лагерь, стал "придурком"(?) и на лесоповал меня бы не послали. Уже закончив МИСИ, я поступил во ВГИК на курс Александра Довженко. Курс был у нас "сумасшедший": Лариса Шепитько, Отар Иоселиани, Витя Туров. Люди, которые спустя годы стали славой советского кино. Потом, когда перешел к Рому, моими однокурсниками стали Тарковский, Шукшин. Тоже неплохая команда. Помню, как Довженко внушал нам, первокурсникам: "Делать что-то посредственное в кино не имеет смысла! Никакого!" Он ставил высокую планку. И, нужно сказать, выгонял очень много народу. Мне же повезло. Я проучился у него первый семестр первого курса. И сразу перешел на второй курс к Михаилу Ильичу Ромму. Довженко мне тогда сказал: "Чего тебе сидеть с детьми? Иди быстрее кончай учиться - и снимай!"

В свое время ходила такая присказка: "Восемь лауреатов в одной постели" - это о Ромме и его жене, настоящей кинозвезде, как сейчас бы сказали - Елене Кузнецовой. У него было пять сталинских премий, у нее – три. Но Михаил Ильич относился к своим наградам спокойно. У него имелся пиджак - он называл его "лауреатский", на котором были все эти награды. Надевал его крайне редко - только когда Шукшина нужно было "вызволять" из милиции. Василий раз или два в год непременно напивался и шел бить милицию. Тут же попадал в отделение. И Ромм ходил его выручать".

"Вам приходилось пробовать легендарное сациви вашего Учителя?" - спросили однажды Митту. "Ну конечно, - ответил он. - И сациви, и борщ! У Ромма ведь преподавание было круглосуточное. После занятий во ВГИКе мы собирались у него дома за столом. Сидели, обсуждали сценарии. Когда не было денег, занимали у него. Естественно, никто никогда не отдавал. Он был нам как отец, а мы были его детьми".

Первая большая работа Митты-кинорежиссера - фильм "Друг мой, Колька!" (1961, совместно с А.Салтыковым) по пьесе А.Хмелика. Сюжетная схема ленты - как бы проекция схемы "взрослого" кино на детский материал: честный и порывистый подросток, на какой-то момент запутавшийся, вновь находит верные нравственные ориентиры, хороший коллектив противостоит отдельным отрицательным персонажам.

Настоящий Митта-режиссер начинается с фильма "Звонят, откройте дверь" (1966) по сценарию А.Володина (главный приз Международного кинофестиваля детских фильмов в Венеции, 1966). Узнаваемы детали, точны характеры (одну из главных ролей сыграл Р.Быков), выверены интонации. В картине дебютировала Елена Проклова, роль школьницы Тани Нечаевой и роль Крыси в следующей ленте Митты "Гори, гори, моя звезда" (1970) остались ее лучшими работами.

Каждый новый фильм Митты - "Точка, точка, запятая" (1972), "Сказ про то, как царь Петр арапа женил" (1976) с Владимиром Высоцким, "Сказка странствий" (1982) с Андреем Мироновым, "Затерянный в Сибири" (1991), сопровождались устойчивым зрительским успехом и газетно-журнальными дискуссиями. Критики, в частности, отмечали, что "каждый последующий фильм Митты как бы отрицает предыдущий", и еще: "Во всех фильмах Митты присутствует смешение жанров".

Митта охотно с этим соглашается. "Смешение жанров принципиальное, - говорит он. - Потому что, чем больше разнообразия в единстве объединено, тем картина увлекательнее для зрителя. Для меня одинаково важны три вещи: идея, которую я хочу выразить, зритель, которого я хочу втащить в картину, и команда, которой я хочу дать полноценную работу. Да, я все время в поиске. И у меня всегда следующая картина находится в активной вражде по отношению к предыдущей. Другой взгляд на реальность, другой срез жизни, другое вовлечение зрителя, другие инструменты нашего дела. К сожалению, я не разрабатываю последовательно одну и ту же тему. Только такие люди добиваются настоящего успеха. А мне интересно поглядеть на жизнь с разных сторон".

Среди последних по времени работ мастера - телевизионных сериал "Граница. Таежный роман" (2000), имевший оглушительный успех у телезрителей, и киносериал "Митта называет его "многосерийный кинороман") "Лебединый рай" (2005) - похоже, один из самых любимых фильмов Митты.

"У "Лебединого рая" своя история", - говорит Митта. "Идея родилась очень давно и не находила выхода практически всю мою жизнь. Я еще только окончил институт, лет 40 тому назад, когда появилась картина "У озера" Сергея Аполлинариевича Герасимова. Философская драма. У Герасимова был Байкал. Я понял, что на эту тему ничего сказать не могу. Я не журналист, чтобы обличать. Мое дело работать в сфере любви и позитивных эмоций. Я должен найти какие-то метафоры, образы, чтобы ожила тема. Да. Есть такое "лебединое озеро". Живая легенда. Сказка. Туда 500 лет прилетают лебеди. Но маленький городишко, который в тьмутаракани, оказался не вовлеченным в общий разрушительный процесс. Идеальный рай. Люди бедные, но они любят свою родину, озеро, среду вокруг него. Берегут ее, за счет того, что могли бы благополучие развести, а предпочитают сохранять природу. И вот этот рай превращается в ад. Потому что Россия из родины превращается в собственность, которую надо эффективно использовать". Между прочим, на озеро в очаровательное местечко Выкса Нижегородской области, Гед проходили съемки, лебедей привозили из Москвы.

- В отличие от большинства известных режиссеров, Вы не относитесь к сериалам - теле- или кино- - снобистски и не случайно сами их снимаете. Для вас это не зазорно? - спросили А.Митту в одном из недавних интервью.

- Не зазорно ни в коей мере, - ответил мэтр. - Для меня сериальный мир был просто находкой. Потому что мне всегда было тесно в рамках одного фильма. Всю жизнь, сколько бы я ни снимал, половина картины оказывалась в корзине. И совсем не факт, что оно было ненужное. Скажем, "Граница. Таежный роман": вышла на экраны кинокартина, и вслед за ней - сериал на экраны телевизоров. Сериал разрушил картину. Он богаче. Идейный объем больше. Притом что картина не была выжимкой. А в "Лебедином рае" мы начали с 12 серий. Но появились идеи, и объем увеличился до 16. Потом - до 19.

"У меня в голове имеется идеал - сделать настоящий кинороман. Я готов заменить большой экран маленьким, отказаться от праздничной суеты кинематографа, фестивалей, премьер, для того, чтобы это реализовать. Но тут проблема в том, что ты как бы падаешь на другой уровень. Вся страна тебя посмотрит, а на самом деле никто не увидит. Кинокритики об этом не пишут. Ни в какой ряд это не встает. Не сравнивается ни с чем. А когда ты часть какого-то движения, тогда у тебя есть шанс попасть в сознание зрителя. "Лебединый рай" - это и есть кинороман. Я просто реализовал идеи, которых мне хватило был на 6-7 фильмов. Я бы эти фильмы снимал лет 10. А так они адаптированы к маленькому экрану, телевизионной смете, и я высказался на эту тему".

"Честно говоря, я ведь с рейтинга не кормлюсь. Поэтому много меня будут смотреть или мало, это не так уж важно. Мне важно попасть в своего зрителя. Мой зритель - от тридцати лет. Работать для подростков и 20-летних я уже не могу. А люди, которые хотят соизмерять увиденное со своим жизненным опытом и при этом думать немножко, их немного. Они рассеяны по стране. Они, если и смотрят что-то, то это телевизор после работы".

И еще из недавнего интервью. "Я не люблю юбилеи, и нынешний не стал бы отмечать. Но Дом Кино, гильдия режиссеров - они все организовали. Так что поделаешь? Скрыть, что тебе 75 лет - все равно нельзя. Беда в том, что я себя не ощущаю на этот возраст. В России принято считать, что 70-75 - возраст преклонный. А у меня он - активно-рабочий. Возможно, потому, что не так давно я целых 8 лет жил профессорской жизнью в Германии. Это значит - спал досыта, работал, не напрягаясь, в охотку. Словом, солидно я отдохнул за эти годы. И вернулся в Россию помолодевшим на 10 лет.

- А совсем остаться там не было желания?

- Нет, никогда. Ни там, ни в Америке. Бывать там и там, я бываю, и часто, и с удовольствием. А навсегда? Нет. Там нет среды для моей работы. Режиссер может творить только там, где он родился, иначе ему нечем "питаться".

Обозреватель Нина Коваленко

/Интерфакс/