"Стиляги": Старые песни о главном
Одним из главных кинохитов новогодних праздников, судя по всему, станет картина "Стиляги" - история о бунте юных любителей американской музыки и яркой одежды против советской системы, сдобренная изрядным количеством музыкальных и танцевальных номеров
Москва. 23 декабря. INTERFAX.RU - Главный герой (Антон Шагин), комсомолец с именем-аббревиатурой Мэлс, состоящим из первых букв имен главных идеологов коммунизма, в первых рядах сражается с зарождающимся движением стиляг, которые устраивают подпольные дискотеки и всячески выражают неуважение к действующему государственному строю. Он, вместе с друзьями, насильно стрижет идеологических врагов и рвет на них цветастые рубашки и брюки-дудочки. Пока в одном из рейдов не встречает красотку Полли, из-за любви к которой сам становится стилягой и легкостью выкидывает последнюю букву из своего имени, превратившись в саксофониста Мэла.
Первое, что вызывает недоумение при просмотре "Стиляг" - это какое-то странное несовпадение музыкальных номеров с их предполагаемой ролью в драматургии фильма и собственно исполнителем. Все составляющие любого мюзикла, казалось бы, досконально изучены в наше время, когда этот жанр проник в большинство областей современной культуры, и ошибиться практически невозможно. Но в "Стилягах" Тодоровский странным образом умудрился предельно разделить их - зачем-то измененный текст известных песен отечественного рок-андерграунда 80-х оставляет ощущение какой-то поломки, а исполнители часто так сильно похожи на участников реалити-шоу "Фабрика Звезд", открывающих рот под фонограмму, что вся остальная часть фильма довольно быстро начинает вызывать чувство неловкости за вобщем-то неплохих людей, включая Валерия Тодоровского. Странным образом за музыку в "Стилягах" ответственен продюсер последней "Фабрики Звезд" Константин Меладзе. Но это, скорее всего, совпадение, а не концептуальный ход.
Тодоровский на первый взгляд выступает против серой советской действительности и ратует за различные гражданские свободы. Но, опять таки непостижимым образом, получает на выходе антиутопическую историю о невозможности трансформации авторитарного общества в демократическое. И делает это посредством своего главного героя Мэлса, который в ответ на сообщение экс-стиляги Фрэда, работающего дипломатом в США, о том, что в Америке нет стиляг и "свободным людям не нужно ярко одеваться", со словами "но мы же есть" посылает его на три буквы. И через мгновение оказывается в центре Москвы на современной Тверской, заполненной панками, эмо, готами, рэперами и прочими представителями субкультур из разных эпох. Совершенно очевидно, что пытаясь сделать свою историю вневременной, режиссер сам не может услышать реплику Фрэда. Или, что более похоже на правду, не хочет ради логичного финала.
Единственная заслуга "Стиляг" также состоит в парадоксе. Эксплуатируя уже набивший оскомину ретро-трэнд, Валерий Тодоровский одновременно борется с ним: чудовищные коммуналки, партсобрания, черные рынки - все это даже в слишком красочном фильме не может вызвать даже капли ностальгии, на которой сейчас выезжает масса кино- и телепродукции. А единственный вывод, к которому можно прийти после просмотра "Стиляг", это то, что ностальгировать вобщем-то и не по чему. По большому счету, все осталось на своих местах. Вот только догадывается ли об этом сам режиссер?
Обозреватель Артем Ушан
/Интерфакс/
