Танк во плоти
"Белый тигр" Карена Шахназарова меньше всего похож снятый в России фильм о войне. Но именно поэтому картина и должна стать важным высказыванием на выбранную тему
Москва. 3 мая. INTERFAX.RU - Замысел "Белого тигра" вышел из книги ленинградского писателя Ильи Бояшова, написанной четыре года назад. Бояшову, в прошлом преподавателю истории, удалось написать "военно-мистический" роман, минуя спорные и противоречивые ракурсы и оценки, и вывести произведение на совершенно иной над-идеологический и над-исторический уровень. В написание сценария автор "Танкиста" - таково оригинальное название книги - судя по всему, никак не вмешивался. Карен Шахназаров вместе со своим бессменным соавтором, сценаристом Александром Бородянским, просто переписали роман под кинопроект, избегая необходимости сверяться с каждым абзацем первоисточника. Да и как написанное Бояшовым можно было бы пересказать в соответствующей точности, вообще непонятно.
"Белый тигр" рассказывает историю темную и загадочную на материале вполне конкретного периода Великой Отечественной войны. Но вся фактура по картине рассеивается как туман с болот. И действительно сложно в представленных декорациях, натуре и лицах рассмотреть, расслышать тот самый великий пафос, который кузнечными мехами и помпами пытаются вкачать в воспоминания о той войне, которая у каждого своя.
Команда Шахназарова проделывает нечто совсем иное, и к историческим реалиям сюжет подтягивается только ближе к самому концу, когда к сумрачному бытию сражений и затиший подклеивается реконструкция подписания акта о капитуляции Германии и финальный монолог "воскового" Гитлера, целиком и полностью состоящий из сохранившихся цитат и воззрений фюрера. Все остальное в "Белом тигре" – сумеречный ужас и предрассветный морок, собирающийся в безымянных болотах и порождающий жестяных химер в сознании обезумевших танкистов.
Собственно, если принять во внимание, что антивоенной мысли уже давным-давно пора бы переродиться и "перезапуститься", то выходит, что новый фильм Карена Шахназарова, снятый как дань памяти фронтовикам и подвигу, и является попыткой обновления дискредитировавшей себя в последнее время пацифисткой риторики. И обличенная в железный корпус мистики и запредельности, которая, конечно же, собирается не на вражеских заводах, а в головах простых солдат, мысль эта не кажется такой уж безумной.
"Белым тигром" в фильме назван "летучий голландец" немецких войск, огромный танк, превосходящий главную нашу боевую машину, Т-34, во всем. "Тигр" – вездесущий призрак, который поражает все на своем пути и не щадит ничего и никого. Кроме почти полностью обгоревшего "Ивана, не помнящего родства", которому в госпитале дают популярную фамилию Найденов. И, в общем-то, обходя немногочисленные сюжетные узлы картины, историю танкиста Найденова легко было бы представить, как "поединок солдата и танка". Но Шахназаров и это не проговаривает вполне. Герой Алексея Верткова героем становится не в поединке. "Батальные сцены" в "Белом тигре" - это совершенно отдельный прием. Танкист Найденов, истово молящийся "танковому богу" героем становится как раз тогда, когда просто посередь пожухлой развороченной поляны творит свою "танковую молитву", не слыша приказов начальника. И "танковый бог" вот-вот ответил бы и самому Шахназарову. Но тяжеловесный и холостой финал, вобравший в себя карикатурно восстановленную хронику, кейтелевские воспоминания об ужине с замороженной клубникой, задокументированные в мемуарах Нюрнбергского обвиняемого, наконец, предкаминный тет-а-тет Гитлера и "лица в тени", все это почему-то непростительно обесценивает очень сильную и жизнеспособную идею всего "Белого тигра", который, в принципе, храбро преодолев рамки жанра военного фильма, так и не вырвался в сферу восприятия глобального и антимилитаристкого. По крайней мере, финальная исповедь Гитлера перед камином этому отнюдь не способствовала.
Обозреватель Полина Грибовская
