Евтушенко отмечает 75-летие

Его можно любить или не любить, но имя поэта Евгений Евтушенко известно абсолютно всем, даже тем, кто не интересуется поэзией

Москва. 18 июля. INTERFAX.RU - "Поэт в России больше, чем поэт…" Этот афоризм в России знает каждый, кто хоть раз соприкасался с поэзией – будь то бессмертные творения самого Пушкина или неувядающие строки Фета, Блока, Пастернака. Но мало кто знает, что эта удивительно точная фраза принадлежит гению не "золотого" и даже не "серебряному" веку русской поэзии, а нашему современному, огромному, удивительному поэту и еще более удивительному человеку – Евгению Александровичу Евтушенко. 18 июля Евтушенко исполняется 75 лет.

Эта строка – из вступления к поэме "Братская ГЭС". Вступление называлось "Молитва перед поэмой" и были в нем такие строки:

Поэт в России – больше, чем поэт.

В ней суждено поэтами рождаться

Лишь тем, в ком бродит гордый дух гражданства,

Кому уюта нет, покоя нет…

Написанные почти полвека назад, эти стихи остались для Евтушенко основополагающими. Уже в конце 90-х гг. он назвал свою просветительскую программу на российском телевидении (удостоенную, кстати, премии "Тэффи"), именно этими стихами: "Поэт в России – больше, чем поэт". А в одном из своих недавних интервью он эти стихи как бы перевел в прозу: "Гражданское неравнодушие – это норма поведения каждого уважающего себя писателя, а не унижающая его скучная и хлопотная задача".

Да, Евтушенко всегда декларировал свое неравнодушие к происходящему вокруг – будь то гигантская, "героическая" по газетным определениям стройка, где ради будущих потоков электричества перемалывались судьбы и характеры людей, будь это попытки реабилитации фашизма в стране, заплатившей миллионы жизней за уничтожение "коричневой гидры", будь это антисемитизм в СССР или новое страшное оружие. Одна за другой из-под пера поэта появлялись стихи и поэмы, которые становились не только событиями культурной жизни страны, но и образцами подлинного гражданского мужества.

Вот, скажем так, послужной список работ поэта и гражданина Е.Евтушенко: "Бабий Яр" (1961), "Наследники Сталина" (1962), "Письмо Есенину" (1965), "Танки идут по Праге" (1968), "Афганский муравей""…

Под стать вершинам гражданской поэзии Евтушенко его поступки в поддержку преследуемых талантов, в защиту свободы творчества, прав человека. Таковы его многочисленные телеграммы и письма протеста против суда над Синявским и Даниэлем, травли Солженицына, советской оккупации Чехословакии, правозащитные акции заступничества за репрессированных диссидентов – генерала Григоренко, писателей Марченко, Крахмальникову, Светова, поддержка Неизвестного, Бродского, Войновича.

Сегодня уже трудно себе представить, какой ажиотаж вызывали в публике, особенно молодой, поэтические вечера, практиковавшиеся в Москве 60-х - 70-х годов. Началось, как это привычно для России, в частных квартирах, на кухнях, в маленьких клубах – собирался узкий круг любителей поэзии: и совсем еще молоденький Андрюша Вознесенский, или слегка заикающийся, с копной черных кудрей, Роберт Рождественский, чуть позже к ним присоединился – уже с гитарой и песнями – Владимир Высокий… Но с самого начала и всегда главным заводилой этих поэтических вечеров негласно считали Женю Евтушенко… Когда же тихие вечера вырвались их кухонь и подвалов в огромный зал Политехнического музей, а далее – на улицы, стало ясно, что только такие огромные залы и нужны.

Евтушенко, длинный, худой, белокурый, с пронзительно-синими глазами, он не просто читал стихи, он их исполнял – артистично, виртуозно, в особой, ни с кем не сравнимой манере. И переполненный людьми огромный стадион в едином порыве вздыхал и стонал от восторга… Ни одна сегодняшняя звезда шоу-бизнеса не имеет той харизмы, которую имел в ту пору поэт Евгений Евтушенко. А поклонницы, толпами осаждавшие артистический выход Политехнического музей или Лужников, спорили: "Потому ли стихи Жени производят такое впечатление, что он их так гениально читает, и сможет ли кто-либо другой, не такой гениальный, как Женя, их читать?"

Феномен удивительных поэтических вечеров сей же час нашел отражение в новых стихах Евтушенко: "Происходило чудо оживанья доверия, рожденного строкой", - уверял поэт в своем стихотворении "Первый день поэзии" конца 70-х годов. И еще там же: "Поэзию рождает ожиданье поэзии народом и страной".

Евгений Александрович и сегодня пытается возродить чудо тех дней поэзии. Во всяком случае, свой юбилейный день рождения он намерен, как и все последние годы, провести за своим делом – делом поэта, то есть за чтением стихов на трибуне. Для этих вечеров он каждый раз обязательно приезжает из США, где живет сегодня первый поэт России. Он, жена и пятеро его сыновей.

Евтушенко родился 18 июля 1933 г. в Сибири на станции Зима Иркутской области. Отец Гангнус Александр Рудольфович (1910-1976) был геологом, мать – Евтушенко Зинаида Ермолаевна (1910-2002) имела две профессии – геолог и актриса. "Откуда родом я? Я с некоей сибирской станции Зима". Этому городу, в котором Женя провел "незабываемое", по собственным словам, детство, посвящены не только, может быть, самые лирические стихи Евтушенко, но и многие главы его поэм и его повесть и один из его фильмов.

Евтушенко с раннего детства считал и ощущал себя поэтом. Это видно из его ранних стихов, впервые опубликованных в первом томе его Собрания сочинений в восьми томах. Датированы они 1937, 1938, 1939 годами. Совсем не умильные вирши, а талантливые пробы пера (или карандаша) 5-7 летнего ребенка. Его сочинительство и опыты поддерживаются родителями, а затем и школьными учителями, которые активно участвуют в развитии его способностей.

Вспоминает Евтушенко: "Отец часами мог рассказывать мне, еще несмышленому ребенку, и о падении Вавилона, и об испанской инквизиции, и о войне Алой и Белой роз, и о Вильгельме Оранском… Благодаря отцу я уже в шесть лет научился читать и писать, залпом читал без разбора Дюма, Флобера, Боккаччо, Сервантеса и Уэллса. В моей голове был невообразимый винегрет. Я жил в иллюзорном мире, не замечал никого и ничего вокруг…"

В последующие годы, несмотря на то, что у Александра Рудольфовича образовалась другая семья, он продолжал воспитание своего старшего сына поэзией. Они вместе ходили на вечера поэзии, слушая стихи Анны Ахматовой, Бориса Пастернака, Михаила Светлова, Александра Твардовского, Павла Антокольского и других поэтов. Мать в свою очередь посылала бывшему мужу первые стихи сына, в которых уже попадались строки и рифмы, свидетельствующие о способностях мальчика. Мама верила в его способности. Она сохраняла тетради и отдельные листки со стихами, с работой по составлению словаря рифм, еще не существующих в поэзии. К сожалению, тетрадь, которая включала примерно 10 тысяч новых рифм, пропала.

Положительное влияние на формирование эстетических вкусов поэта оказывала и вторая, артистическая профессия мамы. В 1938-41 гг. она была солисткой Московского театра имени К.С.Станиславского, окончив в 1939 г. музыкальное училище, в которое поступила еще будучи студенткой последнего курса геолого-разведочного института – после того, как заняла первое место в смотре художественной самодеятельности вузов столицы. В их доме бывали артисты – и ставшие впоследствии знаменитостями, и скромные труженики мосэстрадовской сцены, которых так трогательно выписал спустя многие десятилетия поэт в одной из глав поэмы "Мама и нейронная бомба".

Мать Жени и впрямь была героическая женщина. Во время войны она выступала на фронтах, затем – гастроли у хлеборобов Читинской области, во время которых она тяжело заболела тифом и пролежала несколько месяцев в больнице Читы. После выздоровления в 1944 г. работала заведующей зиминским Домом культуры железнодорожников, а в конце июля 1944-го вернулась с сыном в Москву, откуда, после приезда по вызову из Зимы ее матери, снова отправилась по фронтам в составе концертной бригады своего театра, домой вернулась только в апреле 1945-го. В последующие годы работала в московской филармонии в качестве режиссера по детской музыкальной работе вплоть до выхода на пенсию в 1977 году.

Дом Евтушенко всегда был полон гостей. Гостеприимство Зинаиду Ермолаевны распространялось не только на собственных друзей, но и на окружение молодого, вступающего в бурную творческую жизнь сына. Своими в доме были многие поэты – Евгений Винокуров, Владимир Соколов, Роберт Рождественский, Григорий Поженян, Михаил Луконин и другие, не говоря уже о Белле Ахмадулиной, первой жене поэта; прозаик Юрий Казаков, драматург Михаил Рощин, литературовед Владимир Барлас, студенты Литературного института, художники Юрий Васильев и Олег Целков, актеры Борис Моргунов и Евгений Урбанский…

Поэт рос и учился в Москве, посещал поэтическую студию Дома пионеров. Был студентом Литературного института. В 1957 г. был исключен за выступления в защиту романа Дудинцева "Не хлебом единым". Печататься начал в 15 лет. Принятый в Союз писателей СССР в 1952 г., стал самым молодым его членом.

Произведения Евтушенко переведены более чем на 70 языков, они изданы во многих странах мира. Только в Советском Союзе, в России, а это, следует признать, далеко не большая част изданного, к 2003 г. вышло более 130 книг, в том числе более 10 книг прозы и публицистики, 11 сборников поэтических переводов с языков братских республик и одна – перевод с болгарского, 11 сборников – на языках народов бывшего СССР. ЗА рубежом в дополнение к сказанному отдельными изданиями выходили фотоальбомы, а также эксклюзивные и коллекционные раритеты.

В конце 1990-х и в первые годы нового века несколько снижается поэтическая активность Евтушенко. Объясняется это не только длительным пребыванием на преподавательской работе в США, но и все более интенсивными творческими исканиями в других литературных жанрах и видах искусства. Еще в 1982 г. он предстал в качестве романиста, чей первый опыт – "Ягодные места" – вызвал разноречивые, от безоговорочной поддержки до резкого неприятия, отзывы и оценки. Второй роман – "Не умирай прежде смерти" (1993) с подзаголовком "Русская сказка" – при всей калейдоскопичности сюжетных линий, разнобойности населяющих его героев имеет своим направляющим стержнем драматичные ситуации "перестроечной" поры. Заметным явлением современной мемуарной прозы стала книга "Волчий паспорт" (М., 1998).

Итог более чем 20-летней не просто составительской, но исследовательской работы Евтушенко – издание на английском в США (1993) и русском в Москве (1995) языках антологии русской поэзии XX века "Строфы века". Фундаментальный труд, более тысячи страниц, 875 персоналий! Зарубежный интерес к антологии опирается на объективное признание ее научного значения, в частности, как ценного учебного пособия по университетским курсам истории русской литературы. Логическим продолжением "Строф века" станет по завершении еще более фундаментальный труд "Сначала было Слово" ("Русская поэзия XI-XXI веков".

Перу Евтушенко также принадлежат пять киносценариев и пьес для театра, но они опубликованы только в периодике. Прозу Евтушенко, кроме упомянутых выше романов, составляют две повести – "Пирл-Харбор" (1967) и "Ардабиола" (1981), а также несколько рассказов. Только в средствах массовой информации рассыпаны сотни, если не тысячи интервью, бесед, выступлений, откликов, писем (в том числе и с его подписью коллективных), ответов на вопросы всевозможных анкет и опросов, изложений речей и высказываний. Пять киносцернариев и пьес для театра были опубликованы тоже только в периодике, а фотографии с персональных фотовыставок "Невидимые нити", демонстрировавшихся в 14 городах страны, в Италии и Англии, - в буклетах, проспектах, газетных и журнальных публикациях.

Десятки произведений поэта стимулировали создание музыкальных произведений, начиная от "Бабьего Яра" и главы из "Братской ГЭС", вдохновивших Шостаковича на едва не запрещенную "сверху" Тринадцатую симфонию и высоко оцененную Государственной премией симфоническую поэму для хора и оркестра "Казнь Степана Разина", и кончая популярными песнями "Бежит река, в тумане тает…", "Хотят ли русские войны", "Вальс о вальсе", "А снег повалится, повалится…", "Твои следы", "Спасибо вам за тишину", "Не спеши", "Дай Бог" и другие. Среди музыкальных произведений на слова Евтушенко также культовая песня "Хотят ли русские войны?".

Обозреватель Нина Коваленко

/Интерфакс/