Корабль дураков

"Фильм-социализм" - это не ответ на вопросы, а попытка задать их в более последовательной форме. Годар много читает и много думает, поэтому к просмотру следует придти подготовленным

Москва. 26 октября. INTERFAX.RU - Например, можно пересмотреть старые фильмы Годара и убедиться, что Годар, отличавшийся некогда ясным умом и представлением о предмете своего высказывания, окончательно запутался. В своих ранних работах Годар сталкивал жизненные коллизии своих героев и их идеи, и жизнь всегда побеждала. Нельзя долго существовать на последнем дыхании, не выбраться просто так из Альфавилля, не выжить своей жизнью, не преодолеть судьбы Пьеро. Манифесты разбиваются о вполне реальные, но не познаваемые до конца факты онтологического свойства. Если бы Годар был вполне последователен, то он бы вскрыл основной порок западной цивилизации – путь именно не онтологический, а гносеологический. Между тем, в познании есть очевидный предел – оно само. Интеллект постигает только логические системы и признает некоторые предметы не вписывающимися в придуманную логику. Сознание не может познать ни самого себя, не внешнюю реальность. В этой самозамкнутости есть и достоинства, но и Годару, и нам всем хочется охватить весь космос.

Постепенно западные мыслители понимают, что путь к истинному лежит только через сращение составной природы человека, к цельному бытию, поэтому они и обращаются за помощью к мифологии, к первобытным культурам, к религии, где, как они видят, стремление к целостности является одной из важнейших целей. Не так поступает Годар. Он все еще продолжает жить в постмодернистской реальности, где можно жонглировать текстами и получать новые смыслы до бесконечности. Он замкнулся за стеклами своих темных очков. Еще Аньес Варда некогда обратила внимание на этот символ и заставила Годара показать свои настоящие глаза в одной из короткометражек. Мишенькин совет лишь попусту пропал: Годар посадил за темные стекла и своих персонажей.

В "Фильм-социализм" персонажи выброшены за пределы действительности, схематизированы, посажены на корабль и отправлены в неведомое. Они выпаливают цитаты, синтезируют их, делают ни к чему не ведущие выводы, но мы читали эти книги и знаем, что сцепление Бальзака с Гуссерлем вряд ли даст нам что-то новое. Судно, на котором плывут герои, - это "Титаник", которому предстоит затонуть. Это весь западный мир, который обречен и все же пытается заслониться культурными кодами от надвигающегося будущего. Он уже в прошлом. Никому уже не нужны все эти идеи, никто воспаленными глазами не повторяет сомнамбулически прочитанное в книгах, никто просто так не пойдет на баррикады. Мир стал другим, и варвары изнутри разрушили эту империю. Наступает особая эра противостояния религий, где культ футболиста ничем не отличается от мусульманских сект по своей напряженности. Эту апокалиптичность современности Годар не может не чувствовать, он вынужден считаться с ней, но проигрыш признавать не хочет. Он ставит свои цветные фильтры, он сам вторгается в свои фильмы, как в "Нашей музыке", старается ухватить те последние рудименты духа своего поколения, которое безоговорочно верило в тексты.

Текстовая природа замкнулась у Годара на себе. Может, из-за этого его фильмы не пользуются вниманием никакого общества, кроме узкой группы поклонников и критиков, для которых Годар – это что-то среднее между ностальгией и телевикториной. Мы, конечно, смотрим его очередные картины, вспоминаем любимые произведения, но вот этого отказа от глагола etre, быть, в пользу avoir, иметь, мы все равно не примем, как бы он ни старался. Время для этого ушло, и корабль дураков уплыл.

Обозреватель Сергей Сычев

/Интерфакс/