Путь к валютному полицентризму будет долгим

Замдиректора ИМЭМО имени Примакова Владимир Миловидов рассказал о перспективах перехода к многовариантной системе валют

Москва. 20 октября. INTERFAX.RU - В последнее время все чаще в мире говорят о необходимости перейти к валютному полицентризму, в частности, отказаться от доллара как основной валюты и перейти к многовариантной системе валют.

На эту тему наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов побеседовал с заместителем директора ИМЭМО имени Примакова, доктором экономических наук Владимиром Миловидовым.

Коллапс или путь к переговорам?

Корр.: России полицентризм позволяет продвигать свою национальную валюту на международном рынке, это понятно. Но для этого необходимо в первую очередь укрепить позиции рубля, что невозможно в условиях действующих валютных ограничений, санкций. Но даже и переход на оплату в рублях за поставки нефти и газа недостаточен для укрепления распространения рубля в мировой экономике.

Мы предлагаем рубль вначале в ЕАЭС, но, по данным СМИ, Казахстан собирается тоже предложить свою валюту. Также может произойти и в других регионах с другими странами, если мы, например, будем предлагать рубль в качестве резервной валюты в ШОС. Это коллапс или путь к необходимым переговорам по созданию новых валютных союзов?

Миловидов: Нет, никакого коллапса в этом нет, это вполне разумная политика и России и того же Казахстана. Это определенный способ суверенизации себя, своей финансовой системы, своей валюты в условиях глобальной или региональной экономики. То, что в конце концов это приведет все страны к необходимости договариваться, с моей точки зрения, естественно. Да, ШОС - это потенциальный валютный союз, в него входит много стран, фактически это экономический блок. Многие страны могли бы быть заинтересованы в том, чтобы сформировать на этой основе валютный союз, но для этого необходимо всем странам, в него входящим, прежде всего задуматься о том, что будет дальше, какие будут инвестиции, какой рынок будет поддерживать это объединение. Это все нас ждет и я думаю, что этого не избежать, так как среди стран - членов ШОС торговый потенциал значительный, возможности дальнейшего развития есть, и поэтому, вероятно, движение в сторону валютного союза произойдет.

Что касается потенциалов, наверное, наибольшим потенциалом всегда обладал рубль. Это была, по сути, свободно конвертируемая валюта. У нас практически не было тех ограничений по капитальным операциям, которые были и остаются в других странах. Россия выпускала регулярно свои внешние обязательства, ценные бумаги, которые обращались на международном рынке. И, в принципе, они тоже могли быть использованы для определенного инвестирования для других, как мы сейчас говорим, дружественных стран.

К сожалению, санкции, которые сегодня введены, делают эти операции неудобными, поскольку страны, даже те, которые хотели бы инвестировать, боятся вторичных ограничений. Но, повторяю, рубль был действительно наиболее подготовлен для статуса региональной валюты с точки зрения его регулирования и денежно-кредитной политики.

Цель полицентризма - добиться независимости от доллара или просто "подраться" с ним?

Корр.: Какие страны сейчас поддерживают валютный полицентризм? Это предложение пользуется успехом для дальнейшего развития или оно служит лишь для того, чтобы "подраться" с долларом?

Миловидов: Я думаю, что после тех санкций, которые введены против России, все увидели, что доллар может быть оружием. Я думаю, что подавляющее количество стран и финансовых институтов об этом задумались, просто одни надеются, что санкции их не коснутся, другие пытаются подстраховаться и искать какие-то альтернативные формы расчетов, третьи пытаются найти новые формы валютных альянсов. Но то, что доллар стал оружием, это факт, и все страны с экспортным потенциалом, все, имеющие золотовалютные резервы, боятся попасть под санкционную политику. Я думаю, что общая тенденция направления к такому валютному полицентризму существует. Другое дело - насколько сейчас в мире сложная ситуация, которая касается развития финансовых рынков.

Финансовый рынок правит бал

Корр.: Финансовые рынки. При полицентризме и даже не только при полицентризме в первую очередь надо иметь в виду их роль и то как они работают?

Миловидов: Да, роль финансового рынка сегодня очень велика. Экономист Роберт Триффин в конце 50-х - начале 60-х годов, оценивая международную роль доллара, сформулировал одну дилемму, или, как ее еще называют, один парадокс. Смысл ее сводится к тому, что для того, чтобы поддерживать спрос и активное формирование международной валюты, у страны, ее эмитирующей, должно быть постоянное дефицитное сальдо торгового баланса. То есть вы постоянно должны иметь больше импорта, нежели экспорта. Тогда у тех стран, которые с вами торгуют, накапливается в запасе национальная валюта этой страны. Но для того, чтобы, как говорил Триффин, не происходило падения доверия к валюте, для страны важно поддерживать как раз положительное сальдо торгового баланса. То есть, одно противоречит другому: для того, чтобы валюта стала международной, нужно, чтобы у всех она была, а с другой стороны, чтобы она была крепкой, нужно, чтобы она была именно у вас, то есть вы должны быть экспортоориентированной страной.

Корр.: Но США десятилетиями испытывают дефицит торгового баланса!

Миловидов: Да, они живут с ослабленным торговым балансом. Их государственный, а по сути внешний долг - более 31 триллиона долларов. Но как раз, возвращаясь к вашему вопросу, можно сказать, что в нынешних условиях парадокс или дилемма Триффина не работает. Почему? А потому, что в силу вступает финансовый рынок, потому что, когда на другом конце или полюсе международных торговых отношений аккумулируются достаточно большие запасы доллара как основной международной валюты, то абсорбентом этих долларов выступает именно американский финансовый рынок.

Он предлагает владельцам долларовых резервов огромный выбор финансовых инструментов, в том числе государственных ценных бумаг Соединенных Штатов Америки. Создается положение при котором все страны-экспортеры своих товаров в США вырученные доллары фактически вкладывают в американскую экономику и финансируют правительство США. И это создает круговорот денег в экономике: с одной стороны, они циркулируют при оплате товаров и услуг, а во-вторых, они еще циркулируют и на финансовом рынке!

Поэтому роль финансового рынка на сегодняшний день трудно переоценить. Я уже не говорю про то, что после 1971 года, когда США отказались от размена доллара на золото после так называемого никсоновского шока, на сегодняшний день фактически все курсы валют определяются через механизм производных финансовых инструментов на том же финансовом рынке!

Корр.: Получается, что рынок, а не экономика определяет стоимость валюты?

Миловидов: После "никсоновского шока" на Чикагской товарной бирже очень своевременно была сформирована валютная секция, которая и стала законодателем мод в торговле производными финансовыми инструментами. Она вовремя превратила свой производный рынок в платформу, на которую опирается доллар, переставший иметь связь с золотом.

Поэтому финансовый рынок сегодня безусловно играет решающую роль, и без него, я смело могу утверждать, сегодня вообще говорить о каких-то альтернативных валютных операциях довольно сложно. Сегодня, сколько бы ни было минусов и недостатков у американской экономики - и долг, и инфляция, - тем не менее, мы видим, что курс доллара продолжает расти! И это происходит именно благодаря абсорбирующей мощи финансового рынка.

А золото для чего?

Корр.: Вы упомянули "никсоновский шок". Значит ли это, что сейчас роль золотых запасов, тем более при валютном полицентризме, играет большую роль, по крайней мере для того, чтобы уйти от зависимости от доллара, и для укрепления региональной валюты?

Миловидов: В этом вопросе я придерживаюсь осторожного мнения, учитывая, что прошли те времена, когда золото имело свою явно монетарную функцию. Сегодня мы живем в экономике бумажных денег, банковских билетов, финансовых обязательств.

Корр.: Но наш ЦБ увеличивает золотой запас.

Миловидов: И не только наш, а очень многие центральные банки различных стран мира на протяжении 2020-2021 года активно пополняли именно золотые резервы, и был очень высокий спрос на золото. Это было связано с растущим спросом на него как на резервный актив. Но, подчеркиваю, именно как на резервный актив. Это была попытка диверсифицировать свои балансы, обеспечить надежность активов центральных банков. И в то же время это в меньшей степени влияет сегодня на устойчивость циркулирующей в мире валюты, потому что ее устойчивость, все больше и больше становится финансовой. Это значит, что она все больше связана как с самими возможностями государства в плане фискальной и долговой политики, так и от рынка как абсорбента излишних средств.

Евро: плюсы и минусы

Корр.: Среди целого списка возможных резервных валют явно выделяются две - евро и юань.

Вначале о евро. Она числится как резервная. Но это единственная валюта, которая не имеет государства. И, значит, в период кризисов она подвержена турбулентности. Можно ли ее считать в таком случае стабильной и надежной в качестве резервной?

Миловидов: Да евро действительно межнациональная валюта, она не является валютой одного государства, а целого экономического интеграционного объединения. Но дело все в том, что евро переживает определенный парадоксальный этап в своем развитии. С одной стороны, как бы с учетом того, что она оценивается по совокупности экономического потенциала всей Европы, то под ней не лежит четко структурированная фискальная и бюджетная политика Евросоюза. На сегодняшний день при всех значительных темпах интеграции экономики Евросоюза все-таки финансовой интеграции там нет, и страны сохраняют свой суверенитет. Даже некоторые продолжают использовать свою национальную валюту, как Польша, например, злотый. И это приводит к тому, что фундамента у евро не существует.

Но при этом появляется другая проблема. Как только начал происходить энергетический кризис, как только стало понятно то, что страны Евросоюза одна за другой начинают вливать в экономику серьезные деньги для того, чтобы сгладить социальные последствия энергетического кризиса, происходит следующее: они теряют конкурентоспособность в силу роста цен на свою продукцию. Казалось бы, когда падает валюта, экспорт, наоборот, стимулируется. А здесь происходит другая ситуация: в силу того, что они очень сфокусированы на конкретном импорте, а импорт у них - это энергоресурсы, от которого они отказаться не могут, он растет в цене, растут с ним и все остальные другие цены. И конкурентоспособность европейских товаров начинает снижаться, несмотря на то, что курс евро, казалось бы, начал снижаться по отношению к доллару, а доллар стал расти.

И в результате этого мы видим сейчас довольно серьезную острую проблему в Евросоюзе. Я думаю, что потенциал евро как международной валюты будет какое-то время сокращаться, именно в силу пропорции между степенью интеграции и неинтеграции, то есть баланса между тем, что европейцы интегрируют, и тем, что не интегрируют, где-то у отдельных стран остается экономический суверенитет, где-то они его теряют.

Последние предложения канцлера Германии реформировать Евросоюз и вырабатывать единую систему закупки энергоресурсов - это все из этой области. Это попытка каким-то образом восстановить интеграционный стержень внутри Евросоюза. Поэтому все плюсы у евро из-за того, что она является международной валютой, на сегодняшний день нивелируются. Она лишается их как раз из-за положения внутри Евросоюза. И эти трудности и сложности, судя по позиции новых стран членов ЕС, будут продолжаться долго.

Экономика Китая вторая в мире, а какова роль юаня?

Корр.: Теперь о юане. Экономика Китая считается второй в мире. Значит, и позиция ее валюты может быть второй?

Но для этого Китай должен поддерживать функции денег и хранилища стоимости юаня, как у доллара, и отказаться при этом от администрирования, регулирования курса валюты, что, по-моему, очень важно. А достижимо ли это?

Миловидов: Если говорить как бы по степени важности, с моей точки зрения, самая большая сложность в широком использовании юаня как международной валюты является его ограниченная конвертируемость по капитальным операциям. Все-таки сегодня инвестиции в Китай, создание каких-то своих банков, финансовых институтов - это очень проблематично, это сложно.

Ограниченная конвертируемость приводит к тому, что у страны, где накапливаются юани в силу поставок той или иной продукции в Китай, возникает вопрос: куда эти юани девать? Что с ними делать? Идеальная ситуация, когда вы имеете нулевой баланс, то есть импорт и экспорт у вас равен, и так с каждой страной, чьей валютой вы расплачиваетесь. Тогда у вас не возникает этой проблемы, эта чисто расчетная величина может быть заменена там, условно говоря, товарным клирингом на каком-то этапе. Но понятно, что в реальной ситуации такое маловозможно. Все равно возникают дисбалансы: где-то отрицательное сальдо, где-то возникает положительное, и тогда начинают накапливаться национальные валюты. И, естественно, их накопление должно куда-то реализовываться - куда? И здесь опять возникает финансовый рынок и готовность страны-экспортера с запасом юаней вложить их в тот же Китай и получать на это доход.

Корр.: Значит, должна заработать такая же схема, как при долларе?

Миловидов: Так работает валютный рынок. Поэтому эта проблема для Китая и является одной из наиболее существенных. И понятно, что, несмотря на мощь экономики, несмотря на то, что действительно юань сегодня все больше и больше демонстрирует себя как международная валюта, есть важные мешающие проблемы. Это все-таки элемент раздвоенности, Гонконг и основная территория Китая, сохраняющиеся ограничения и сохраняющийся, как вы правильно сказали, контролируемый курс. Хорошо, если он только контролируемый, но есть риск того, что в одночасье он вдруг может быть пересмотрен. Так что риск остается.

Вспомним в качестве примера, когда юань в ответ на давление Трампа вдруг непроизвольно стал слабеть по отношению к доллару, что было абсолютно невыгодно США. И тогда Трамп давил до последнего дня нахождения у власти, чтобы подписать с Китаем торговую сделку, где было черным по белому прописано, что ни одна из стран, прежде всего имелся в виду Китай, не использует свою валюту для поддержания внешней торговли. Это проблема. Это реальная проблема для любой страны.

Доллар как инструмент давления

Корр.: Жизнь показала, что доллар для США - это не только средство поддерживать свою экономику, но и сильный фактор давления. Нас ждет тяжелая борьба?

Миловидов: Она уже идет и сильная. Безусловно, для Америки доллар как международное средство сейчас все больше становится не только экономическим фактором, потому что они, грубо говоря, сколько выбрасывают этих долларов в мир, столько в итоге потом получают на свой финансовый рынок. Но они сейчас уже вошли, судя по всему, во вкус и используют его как средство давления. Он является действительно очень мощным политическим оружием, гораздо более мощным, чем любое военное оружие, потому что военное оружие связано с жертвами, а здесь как бы ты добиваешься своих целей абсолютно мирными, так скажем, в кавычках, методами.

Да, это будет сложный процесс. Но мне кажется, что все-таки некая неизбежность движения к валютному полицентризму будет, потому что история неумолима в этом плане. Были многие валютные союзы, были великие державы, была огромная британская империя, где не заходило солнце никогда, но тем не менее мы видим, что мир поменялся. Все меняется. Все может быть изменено, но процесс и путь долгий. Мне кажется, у нас есть шансы по этому пути идти долго, методично, но с результатом.

Корр.: Будем надеяться, что результат будет позитивный.

Миловидов: Мы все надеемся на то, что позитивный результат будет. Когда он будет - процесс долгий. Я думаю, что постепенно мы к этому результату должны будем прийти.

Беседа состоялась в рамках проекта "Лаборатория ИМЭМО". Полная аудиозапись беседы будет опубликована на сайте института.