Итоги 2016 года: Российское золото - во глубину упорных руд

Мировая золотодобыча по объемам уперлась в потолок

Москва. 28 декабря. INTERFAX.RU - Мировая золотодобыча по объемам уперлась в потолок - об этом свидетельствуют и данные статистики, и мнения экспертов. Россия одна из немногих стран, где по итогам 2016 года будет зафиксирован прирост производства, но и то, по оценкам, на символический один процент.

Поэтому поиск новых точек роста - первоочередная задача для отрасли. В общем смысле слова можно выделить два пути развития: "вглубь" и "вширь". Первый - это переход на подземную добычу и отработка упорных руд, второй - поиск или покупка новых месторождений.

Но любая из инициатив, разумеется, упирается в финансирование. Каждый год в российской золотодобыче есть доминирующая идея: "биржа", "юниоры", "Китай", в 2017 году, считают эксперты, лейтмотивом станет поиск финансирования во всех возможных формах.

Участки большие и маленькие

"В целом в мире налицо ухудшение качества месторождений, это общая тенденция для всех природных ресурсов, - прямо говорит Polymetal. - И ответ на это может быть только один - инвестиции в геологоразведку для обнаружения качественных запасов. У российской золотодобычи в среднесрочной перспективе все будет нехорошо: ее ждет затухание действующих предприятий на фоне дефицита новых открытий. Ситуация при этом усугубится недостатками системы лицензирования".

Ровно год назад в комментарии для итогового обзора глава Союза золотопромышленников Сергей Кашуба выделил четыре возможные точки роста отечественной золотодобычи: разработка новых крупных месторождений, хабы по переработке неупорных руд (то есть, по сути, объединение нескольких месторождений в один крупный проект), хабы по переработке упорных руд и переход на подземную добычу.

"Эти пути развития не противоречат друг другу, они разграничены во времени. Переход на подземку, например, мы видим уже сейчас, а отдача от мегапроектов появится только через 5-10 лет, - говорит теперь Кашуба. - Возможно, что-то из этого не "выстрелит", тогда акцент сместится, но уже сейчас все четыре опции заработали параллельно".

Самым знаковым событием 2016 года, бесспорно, стало объявление аукциона на Сухой Лог - одно из крупнейших в мире золоторудных месторождений и самый лакомый кусочек в российском нераспределенном фонде. Лицензировать его власти не могут уже порядка 20 лет. За это время обещание провести торги "в следующем году" перестало восприниматься отраслью всерьез, и когда Роснедра действительно опубликовали условия аукциона и назначили его дату - 26 января 2017 года - большинство участников рынка это застало врасплох. На Сухой Лог есть очевидные претенденты, но, по правде говоря, приобщиться к его разработке не отказался бы ни один золотодобытчик.

Также появились подвижки по другим мегапроектам. "Полюс" активизировал работы на Наталке и планирует в 2017 году наконец-то запустить производство. Сдвинулся с мертвой точки проект на Нежданинском (теперь это СП "Полюса" и Polymetal), набирает обороты производство на Павлике (ИК "Арлан"). Озвучены и надежды на скорое лицензирование Кючуса - еще одно масштабное месторождение, которое никак не найдет владельца.

Но все-таки объекты такого масштаба, как Сухой Лог или Наталка, - редкость, и вероятность обнаружения новых крупных месторождений с каждым годом все меньше. Некоторые компании предпочитают не гоняться за неподъемными проектами, а исследовать близлежащие участки или покупать относительно небольшие месторождения в пределах транспортной доступности, чтобы за их счет увеличивать срок жизни своих действующих рудников.

"К сожалению, в России инвестиционно-привлекательных проектов для строительства новых золотодобывающих предприятий крупного масштаба на сегодняшний день практически не осталось, - говорит глава Nordgold Николай Зеленский. - Почти все, что разведано и вписывается в эти критерии, уже кому-то принадлежит. Однако это не означает, что в России невозможен рост. Мы нацелены на увеличение срока службы наших действующих предприятий путем приобретения лицензий на геологоразведку на так называемых месторождениях-сателлитах. Как пример - приобретенные нами в последние годы лицензии, расположенные рядом с нашими рудниками Ирокинда, Холбинский, Березитовый и Нерюнгри. На всех этих площадях идут активные работы. Мы рассчитываем, что в будущем они обеспечат рудой перерабатывающие мощности наших рудников".

Polymetal купил за $100 млн Комаровское месторождение золота в Казахстане, которое будет обеспечивать сырьем действующую фабрику компании на Варваринском, увеличил долю в Тарутинском месторождении, которое также в перспективе может пополнить ресурсную базу Варваринского, приобрел контроль в Саумском полиметаллическом месторождении, которое может стать источником ресурсов для Воронцовской фабрики в Свердловской области. Также в комплект к месторождению Личкваз в Армении компания в 2016 году купила рудник и обогатительную фабрику на месторождении Капан. Polymetal вообще один из главных вдохновителей идеи хабов, он много лет практикует перевозку руды, собственной и покупной, на единые перерабатывающие комплексы.

"В добыче твердых полезных ископаемых все зависит от конкретных технико-экономических параметров месторождения: глубина, местоположение, содержание полезного компонента в руде, технологические свойства. Исходя из этого, принимается решение как осваивать - самостоятельно или в партнерстве и т.д. Компетенции Polymetal позволяют делать это практически любым известным способом, но приоритетными для нас все-таки остаются активы, которые обеспечивают синергию с существующими перерабатывающими центрами", - говорит представитель Polymetal.

Даже "Полюс" подхватил модную идею и говорит в своих материалах о производственном "хабе" в Иркутской области на базе перерабатывающих мощностей Вернинского с захватом месторождений Чертово Корыто и Западное.

"Синергия между активами компании вписывается в подход развития в виде хабов. Так, основу операций "Полюса" составляет Красноярская бизнес-единица, активы которой расположены фактически в "шаговой" доступности друг от друга, и позволяют развивать эту группу месторождений как одно целое. Сходный подход, позволяющий снижать уровень производственных издержек, мы рассматриваем и для развития иркутских активов компании", - говорит старший вице-президент по финансам и стратегии "Полюса" Михаил Стискин.

Новые горизонты

Переход на подземную добычу - органичный и относительно недорогой путь развития для золотодобывающего предприятия. У Nordgold, например, уже есть несколько подземных рудников, и сейчас компания подходит к этому на Березитовом. Capex подземной добычи там оценивается в $15 млн при мощности 55 тыс. унций золота в год.

Petropavlovsk решил сделать подземку одним из ключевых элементов своей стратегии. По состоянию на апрель затраты на запуск подземной добычи на Пионере оценивались всего в $9 млн, на Маломыр - еще $16-21 млн. В перспективе, посчитала компания, подземная добыча на Пионере сможет приносить ей 130-180 тыс. дополнительных унций золота в год, Кварцитовый участок на Маломыре - 53 тыс. унций.

Запуск переработки упорных руд - более дорогостоящий и техноемкий проект. На данный момент в России всего два комплекса по переработке упорных руд: автоклав Polymetal в Амурске и бактериальное окисление у "Полюса" в Красноярском крае на Олимпиаде. При этом, по оценке Союза золотопромышленников, упорные руды уже составляют 47% минерально-сырьевой базы золота в России, то есть создание перерабатывающих мощностей для раскрытия их потенциала - первоочередная задача для отрасли.

Особенно остро проблема стоит для Petropavlovsk, у которого в портфеле уже почти половина ресурсной базы представлена упорными рудами. У компании не достроен автоклав в Амурской области, на его завершение требуется около $120 млн. Весной Petropavlovsk готов был пойти на крайние меры - отдать контроль в проекте сторонней компании в обмен на финансирование. Однако к концу года Petropavlovsk стал чувствовать себя свободнее - заявил, что может финансировать автоклав из собственных средств и больше не стремится к СП.

Запуск первой очереди автоклавного комплекса Petropavlovsk планирует на 2018 год. Ресурсная база представлена собственными рудниками компании - Маломыр и Пионер. При этом Petropavlovsk заявляет о готовности к сотрудничеству с другими компаниями, и в качестве возможных источников сырья для своего автоклава видит месторождения упорных руд от самой Амурской области (например, Бамское "Полюса") до Красноярского края и даже Казахстана. Как Polymetal, который на своем автоклаве успешно перерабатывает собственное сырье с двух разных месторождений, туда же планирует возить концентрат с Кызыла (Казахстан) и, в перспективе, с Нежданинского, а также не против загружать мощности покупным концентратом.

В 2016 году также появилась инициатива создания центра переработки сложнокомпонентных руд и концентратов упорных руд в Якутии. Эту инициативу активно поддерживает "Высочайший" (порядка 30% проекта "Высочайшего" на Тарыне оказалось в упорной части) и готовы рассмотреть несколько других инвесторов Тарына (разные участки в пределах Тарынского рудного поля принадлежат разным компаниям) и ГРК "Западная". В общей сложности в Якутии насчитывается около 1 тыс. тонн запасов золота в упорных рудах. И, по мнению инициаторов проекта, есть минимум два логистически приемлемых варианта расположения мощностей для переработки упорного концентрата: Нижний Бестях и Хандыга.

Хотя Сергей Кашуба, например, считает, что якутский кластер предопределен как ориентированный на экспорт, а не на внутреннюю переработку. Есть несколько "очевидных" кластеров, где могут быть организованы хабы по переработке упорных золотых руд, поясняет он: Красноярский край (потенциально хаб может быть организован в Лесосибирске), Забайкалье (два хаба: Приаргунск и Могоча) и Амурская область (на базе автоклавного проекта Petropavlovsk). В Якутии кластер тоже "очевидный, но тяжелый", говорит Кашуба, - с точки зрения энергетики, логистики и территориального разброса месторождений.

Финансирование

"В любом случае, очевидно, что любые инициативы - и подземка, и переработка упорных руд, и тем более мегапроекты - упираются в финансирование, - говорит Кашуба. - Сама отрасль видит эту необходимость, но никакого энтузиазма со стороны банков нет, финансовые институты не готовы брать на себя риски".

По подсчетам EY, в целом объем финансирования крупных публичных горнорудных компаний РФ снизился практически в 3 раза в 2013-2015 годах - с $16 млрд до $6 млрд.

Отсутствием интереса со стороны финансовых институтов объясняется и недостаточная активность M&A в российской золотодобыче, считают EY и Союз золотопромышленников. Банки в целом пока не замечают возможностей, открывающихся в золотодобыче, и не спешат предоставлять проектное финансирование или финансирование сделок, отмечает Сергей Кашуба. Хотя этот пробел могут заполнять иные институты (как пример - партнерство "Золота Камчатки" Виктора Вексельберга с Фондом развития Дальнего Востока).

"Если в прошлые годы наш рынок характеризовался словами "биржа", "юниоры", "Китай", в 2017 году, я бы сказал, лейтмотивом в отрасли станет поиск финансирования во всех возможных формах", - говорит глава отраслевого союза. Первой ласточкой, добавляет он, можно считать создание "Интерросом" Владимира Потанина и ЕСН Григория Березкина фонда на $250 млн для инвестиций в проекты по разработке природных ресурсов.

С другой стороны, есть пример Petropavlovsk, отказавшегося от партнерства по автоклаву. Российские золотодобытчики остаются бенефициарами девальвации, что вместе с позитивной динамикой цен на золото дает им больший простор для маневра. Те компании, которые получают достаточный денежный поток от действующих активов, склоняются к тому, чтобы финансировать проекты самостоятельно.

"В этом году мы почти полностью профинансировали строительство Кызыла из собственного свободного денежного потока, поэтому необходимости в проектном финансировании со стороны Сбербанка больше нет, - говорит представитель Polymetal. - Продолжаем рассматривать предложения других банков, в том числе банков развития, чтобы в 2017 году привлечь долгосрочное корпоративное финансирование на оставшуюся сумму капитальных затрат. Проектное финансирование не рассматриваем".

На рынке корпоративных заимствований в целом, если сравнивать с началом года, ситуация существенно изменилась в лучшую сторону, добавляет он. "Работаем с достаточно широким кругом кредиторов, чувствуем себя очень комфортно и недостатка в финансировании не испытываем", - отмечают в Polymetal.

"Себестоимость производства "Полюса" позволяет финансировать свою инвестиционную программу за счет операционного денежного потока, без привлечения заемных средств", - говорит Михаил Стискин. В то же время компания работает над структурой долгового портфеля и, как и многие другие представители металлургического сектора, в 2016 году обратилась к публичным рынкам заемного капитала, разместив еврооблигации с погашением в 2022 году. "Что касается условий привлечения финансирования, то тут можно сказать только одно: спрос на качественных заемщиков из России на рынке есть всегда, но сейчас особенно велик ввиду замедления инвестактивности и хорошей ситуации с ликвидностью у российской банковской системы", - поясняет Стискин.

То же относится и к Nordgold. "Мы финансируем наши проекты роста из собственных средств, - говорит Николай Зеленский. - Nordgold генерирует свободный денежный поток, у нас сильный баланс, на конец 9 месяцев 2016 года наша "денежная подушка" составила $312 млн. Это позволяет нам вкладывать средства не только в развитие и модернизацию действующих рудников, но и строить новые". В 2016 году Nordgold запустил рудник Bouly в Буркина-Фасо и приступил к строительству рудника Гросс в России. "Условия привлечения финансирования для нас комфортны", - добавляет Зеленский.

Цена как фактор роста

"Особенностью рынка золотодобычи становится снижение производства: 2017 год станет первым годом за долгое время, когда объемы добычи начнут снижаться. Причина проста: текущие цены на золото, себестоимость производства и возможные инвестиционные затраты на освоение крупных месторождений в большинстве золотодобывающих регионов делают данные крупные проекты экономически нецелесообразными", - рассуждает Стискин.

В 2016 году продолжилось определенное сглаживание глобальной кривой издержек, поскольку золотодобытчики активно боролись за прибыльность бизнеса, говорит он. Однако достаточно большая часть мирового производства золота продолжает работать с отрицательным свободным денежным потоком.

"Можно ожидать сохранения тренда укрупнения глобальной золотой индустрии. Рост производства обеспечит лишь повышение существующих цен", - делает вывод Стискин.

Polymetal результаты года с точки зрения маржи оценивает позитивно, но, по мнению компании, эффект от девальвации в 2016 году был, по сути, реализован и полностью исчерпан - в конце года повысилась цена на нефть и укрепился рубль. "В 2017 году девальвационного эффекта уже не ожидаем, однако при этом замедлится базовая рублевая инфляция", - говорят в Polymetal. Что касается цен, 2016 год начался с низких цен на золото - и заканчивается примерно тем же. "Колебания значительные, поэтому над бюджетной ценой на 2017 год еще думаем (до выборов в США закладывали $1200)", - рассказали в компании.

В бюджете Nordgold 2017 года заложена цена на золото в $1270 за унцию.

Наблюдаемая последние несколько лет сфокусированность золотодобытчиков на сокращении затрат и эффективности производственных процессов действующих активов привела к снижению средней себестоимости индустрии, рассуждает Зеленский. В совокупности с ценами на золото, державшимися на протяжении 10 месяцев 2016 года на уровне выше $1200 за унцию, это вывело большую часть производителей на безубыточный уровень. "Однако у подобного тренда есть и обратная сторона, - предупреждает глава Nordgold. - Инвестиции в геологоразведку и перспективные проекты остаются на рекордно низких уровнях, так как золотодобытчики боятся увеличивать свои расходы. Кроме того, достаточно резкое снижение цен на золото в ноябре-декабре привело к пересмотру инвестиционных планов, приостановке строительства новых рудников и замораживанию программ по наращиванию добычи на существующих активах".

"Поэтому, несмотря на ожидающийся незначительный рост выпуска драгметалла золотодобывающими предприятиями в 2016 году, истощение запасов действующих рудников и отсутствие планов и возможностей запуска новых мощностей приведет к стагнации или даже падению добычи в среднесрочной перспективе, - считает Зеленский. - Низкая текущая рыночная цена на золото также ведет к уменьшению объемов производства золота из вторичного сырья".

Если говорить о настоящей ситуации на рынке золота, то здесь стоит отметить некоторое изменение ожиданий инвестиционного сообщества после избрания Дональда Трампа президентом США, продолжает глава Nordgold. С одной стороны, эксперты предсказывают, что под руководством Трапма экономика США будет расти более высокими темпами и, соответственно, у инвесторов появятся доходные возможности для вложений средств помимо золота. С другой стороны, обещаемое Трампом увеличение государственных расходов и структурных инвестиций будет способствовать увеличению инфляции, поэтому аналитики прогнозируют продолжение монетарными властями США политики повышения учетной ставки в 2017 году. Кроме того, после деноминации национальной валюты Индии на рынке есть некоторая неопределенность в отношении спроса на золото в стране, которая всегда являлась одним из крупнейших потребителей драгметаллов. Вероятно, снижение цен на золото с конца ноября связано с этими двумя факторами, вносящими существенную неопределенность в прогнозирование как физического, так и инвестиционного спроса на золото в 2017 году.

"Несмотря на неоднозначные прогнозы рынка на краткосрочный период, я считаю, что в долгосрочной перспективе золото должно дорожать по той причине, что в мире уже сейчас мало новых проектов и старые истощаются. Индустрия сможет инвестировать в проекты роста при долгосрочной цене в диапазоне $1400-1500 за унцию. При этом физический спрос на золото со стороны Китая и Индии будет оставаться в долгосрочном периоде на высоком уровне, так как для населения этих стран доступ к другим инструментам сбережения и накопления ограничен", - говорит Николай Зеленский.

Если же роста цен не произойдет, то в ближайшие годы мы увидим падение производства и, как следствие, дефицит поставок драгметалла, заключает он.