Самые смелые инвесторы будут входить в российские активы, пока они еще дешевы

Зампред Центробанка Алексей Улюкаев рассказал о том, что случится с инвестиционным климатом в России после начала нового политического цикла

Москва. 16 марта. INTERFAX.RU - Макроэкономическая и фискальная политика в России сильно завязана на политические циклы. Очередной такой цикл стартует после президентских выборов. О том, изменится ли после этого отношение инвесторов к российским активам и что должно войти в экономическую повестку нового правительства, в интервью агентству "Интерфакс-АФИ" рассказал первый заместитель председателя ЦБ РФ Алексей Улюкаев.

- Президентские выборы в России прошли, внутриполитическая ситуация осталась достаточно стабильной. Видите ли Вы изменение настроения инвесторов? По-прежнему ли они осторожно относятся к России, ждут дальнейших стратегических и кадровых решений? Или у них появилось больше уверенности?

- С точки зрения инвесторов, вкладывающих средства в Россию, выборы - ожидаемое событие, их результаты для них вполне ожидаемы. Для инвесторов выборы не являются основанием для пересмотра инвестиционных позиций, так как они уже включили их результат в свои расчеты. Важным для них событием, в отношении которого они только строят свои прогнозы, является процесс формирования правительства, его новая структура, персональный состав и повестка дня на ближайшее время. Если ответ на эти вопросы будет соответствовать их пониманию инвестиционной комфортности, снижения рисков на российские активы, то, я думаю, можно ожидать роста объема инвестиций в нашу страну в короткие сроки. Скорее всего, ближе к концу мая это постепенно реализуется.

Понятно, что интерес инвесторов заключается не в том, чтобы просто вложить средства, но инвестировать их, когда активы стоят дешевле. Наиболее смелые будут стараться войти в российские активы раньше, поэтому некоторую динамику роста инвестиций мы увидим уже в марте, апреле. Потом эта динамика, с моей точки зрения, будет только увеличиваться.

Кроме того, мы - открытая экономика, очень зависимая от глобального инвестиционного поведения. Для инвесторов важнее событий в России глобальное понимание рискованности операций. Сейчас аппетит к риску в мире возвращается в связи с урегулированием в значительной степени ситуации в еврозоне, а также из-за относительно хороших перспектив роста американской экономики. Все это должно по идее создать ситуацию для притока инвестиций.

- Но все равно осязаемые результаты роста интереса инвесторов к России мы увидим только в мае?

- Инвестиции будут нарастать, какие-то элементы мы увидим за март, апрель, но больше по итогам мая, июня. В этот период времени, я считаю, должно произойти изменение поведения основной массы инвесторов.

- Сегодня появилась информация о том, что продажа 7,6%-ного пакета ЦБ в Сбербанке запланирована на апрель. Но если есть высокая вероятность того, что аппетит к российским активам вырастет в мае-июне, разумно ли это, нет ли опасности продешевить?

- Я тоже прочитал эту информацию, без комментариев. Я бы не хотел говорить о конкретных сроках продажи пакета. Я считаю, что ситуация в России с инвестиционной точки зрения будет постепенно улучшаться. В мае-июне, с моей точки зрения, она будет лучше, чем в апреле. Но здесь моего мнения недостаточно, мы будем ориентироваться на то, что нам говорят финансовые консультанты.

- В последнее время цена акций Сбербанка все ближе подходит к целевому ориентиру для приватизации - 100 рублей. Но ведь рыночная цена - не единственный критерий для начала приватизации?

- Это одно из условий, оно необходимо, но не является единственным. Мы будем ориентироваться на позицию наших финансовых консультантов, на их опыт. Они лучше нас ориентируются в настроениях инвесторов, они должны дать нам рекомендацию.

- Вы неоднократно говорили, что приватизация Сбербанка должна стать образцовой сделкой. Как Вы считаете, откроет ли она рынок для российских эмитентов?

- Для всех без исключения российских эмитентов размещение Сбербанка будет как benchmark, инвесторы будут ориентироваться на него, именно поэтому имеет смысл сделать максимально качественную, прозрачную, комфортную для инвесторов сделку, чтобы она могла стать драйвером, помочь другим сделкам и не только компаниям с госучастием, но и частному бизнесу.

- Что касается еще одного крупного размещения - IPO ММВБ-РТС, сохраняются ли планы выйти на техническую готовность к его проведению в IV квартале 2012 года?

- У нас нет конкретного плана, когда именно проводить размещение акций биржи. Мы говорили о том, что план - начало 2013 года, а технически она должна быть готова раньше - в IV квартале 2012 года.

- На предыдущем заседании совета директоров Банка России не рассматривался ли вопрос продажи пакета акций ЦБ в ММВБ-РТС в рамках IPO?

- Не рассматривался. Мы многократно обсуждали сокращение участия ЦБ в капитале биржи, докладывали по поручению президента свои предложения на этот счет, ничего нового к этому мы не прибавляли. Мы встретили поддержку наших предложений, собираемся спокойно работать в этом русле.

- Ранее не раз поднимался вопрос о привлечении стратегического профильного партнера для объединенной биржи - в форме участия в капитале, в том числе взаимного, или в форме технологического взаимодействия. Обсуждается ли это сейчас?

- Технологическое партнерство интересно для нас, оно может сопровождаться чем-то большим, например, участием в капитале, а может и не сопровождаться. Пока на этот счет нет ни каких-то решений, ни каких-то ясных альтернатив, из которых можно выбирать. Сейчас не закрыто ни одно из возможных решений. Мотивация "технологическое партнерство" для меня очевидна, а мотивация "участие в капитале" - неочевидна.

- ЦБ в январе и покупал, и продавал валюту, в феврале только покупал. Какая тенденция в марте?

- В январе были и покупки, и продажи, сальдо минус $0,2 млрд, это маргинальная величина. В феврале действительно нет продаж вовсе, у нас только чистые покупки - плюс $2,6 млрд. В марте тенденция февраля продолжается, у нас нет продаж вовсе, но практически каждый день понемногу покупаем. Наверно, обороты марта будут схожи по объему с оборотами февраля.

- А каковы сейчас границы коридора бивалютной корзины?

- Мы их не сдвигали. 32,20 - 38,20 рубля.

- Инфляция на протяжении последних 16 недель составляет 0,1% (за исключением одной недели с 17 по 23 января, когда она составила 0,2%). Как, по Вашему мнению, будет развиваться ситуация с инфляцией в дальнейшем? Риски второго полугодия, о которых Вы говорили, остаются в силе?

- Первое - эффект базы - в основном отыгран. Я не думаю, что следует ожидать дальнейшего улучшения этого показателя, ниже, чем те 3,7% год к году, которые уже достигнуты. Видимо, в ближайшее время мы увидим примерно равное этому значение. Действительно возможны дополнительные инфляционные риски во втором полугодии, связанные как со вторым этапом повышения тарифов, так и с возможным влиянием дополнительного монетарного давления. У нас во втором полугодии 2011 года были продажи валюты, то есть стерилизация рублевой ликвидности, а теперь покупка, умеренная монетарная эмиссия. Плюс бюджет уже третий месяц дефицитный, то есть мы имеем фискальную эмиссию. Отмечается дополнительное денежное давление, оно не является экстремальным, чем-то необычным, но, тем не менее, это фактор, который мы должны принять во внимание, фактор риска. Эти два обстоятельства будут, возможно, давить на индекс потребительских цен в сторону повышения.

- И ослабление рубля осенью прошлого года, и его последующее укрепление фактически никак не отразились на инфляции, вопреки ожиданиям и ЦБ, и экспертов. У вас есть объяснение этого феномена?

- Нет, пока нет объяснения, но мы хотели бы его получить. Есть гипотеза, что эффект переноса изменился. Он был одним, когда мы проводили политику управляемого курса, и когда укрепление и ослабление были достаточно предсказуемыми, можно было прогнозировать эту тенденцию. Тогда участники экспортно-импортной деятельности имели так называемый поведенческий якорь. Сейчас в ситуации гораздо большей волатильности и неопределенности для них такого якоря нет. Гипотеза состоит в том, что их поведение изменилось и влияние эффекта переноса - количество, временные лаги, величина этого эффекта - изменилось. Насколько и как, мы пока не знаем. Пока этот эффект проявляется довольно короткое время, и мы хотели бы разобраться в нем точнее.

- То есть, в принципе не исключено, что не просчитываемые сейчас эффекты полугодовой давности еще могут сыграть?

- В принципе не исключено.

- Вы говорили, что ЦБ со II квартала 2012 года будет публиковать свой макропрогноз, в котором будет не только ретроспективная оценка ситуации, но и перспективная. Это будет прогноз на второй квартал или это будет во втором квартале прогноз на третий?

- Это, скорее всего, будет во втором квартале прогноз на третий.

- И тема влияния изменений курса на инфляцию в нем, возможно, будет затронута?

- Не думаю, что мы уже будем готовы к этому времени учесть этот фактор, скорее еще нет.

- ЦБ РФ пока сохраняет свой прогноз годовой инфляции в 2012 году на уровне 5-6%?

- Это не прогноз, это наша цель. Мы ее сохраняли и будем сохранять.

- Каковы шансы на укрепление рубля во втором полугодии?

- По-прежнему есть и те, и другие шансы, но если верна та гипотеза, о которой мы с вами говорили, об изменении поведения инвесторов, более активных инвестиционных решений, возможного притока капитала и при сохранении благоприятной конъюнктуры, а, следовательно, высокого сальдо текущего счета, то можно ожидать некоторого дополнительного давления в сторону укрепления.

- Глава ВТБ Андрей Костин на днях вновь затронул тему проблемы недостатка ликвидности в банковском секторе. Как Вы считаете, насколько остро сейчас стоит эта проблема?

- Мы хотели бы, чтобы понятие кредитора последней инстанции не сводилось к роли фондирования. ЦБ не занимается фондированием деловых операций, он занимается управлением ликвидностью, предоставляет ликвидность в рамках операций рефинансирования для того, чтобы коммерческие банки могли четко проводить платежи и расчеты, чтобы не было сбоев внутри балансов между активами и пассивами. Тем не менее, мы понимаем, что срочность наших операций важна для банков, и мы готовы рассматривать вопрос увеличения срочности операций рефинансирования в рамках законодательства.

- Может ли идти речь об увеличении срока предоставления Центробанком средств до одного года?

- Я считаю, что может идти речь об удлинении предоставления нами рефинансирования в рамках операций репо, ломбардного кредитования, кредитования под нерыночные активы, по всем этим операциям до одного года.

- Андрей Костин также говорил о том, что ЦБ РФ мог бы пойти по примеру ЕЦБ и предусмотреть возможность предоставления банкам средств на срок до 3 лет.

- Мы не имеет законодательного права на это.

- А что касается возможности предоставления банкам средств пенсионных накоплений для разрешения проблем с ликвидностью?

- Это, конечно, не наш вопрос, вопрос правительства. Я считаю, что инвестиционная политика ВЭБа могла бы быть несколько либерализована и расширена. Однако повторю, что это не наша компетенция.

- Как, по Вашему мнению, в последние месяцы развивается макроэкономическая ситуация в Европе и мире? Существенно снизились основания для алармистских настроений?

- С моей точки зрения, оснований для алармистских настроений и не было. Это эффект маятника: рынки слишком долго недооценивали риски, потом они стали переоценивать риски. Говоря житейским языком, обжегшись на молоке, стали дуть на воду. Рациональных оснований для беспокойства не было, а сейчас их тем более нет. С одной стороны, был урегулирован греческий долг, купированы самые острые проблемы еврозоны, сняты высокие риски эффекта домино для других стран европейской периферии, а также идет движение по пути многократно дискутируемых структурных реформ в ряде стран. Кроме того, решается важная для Европы проблема одновременного фискального ужесточения, снятия рисков бесконтрольного роста долга и сохранения экономического роста. Это трудно сочетаемые между собой вещи, но нашим европейским коллегам вроде бы удается сейчас принимать решения, которые позволяют эти проблемы постепенно решать. С другой стороны, наблюдается явное улучшение ситуации в США, связанное с созданием новых рабочих мест, улучшением потребительских ожиданий. И то, и другое будет, конечно, позитивно влиять на поведение инвесторов.

- Когда в 2008 году начался кризис, у нас была ситуация постепенного перекладывания риска с коммерческих балансов на суверенные. Теперь риски частично возвращаются. Пример - та же ситуация в Греции, когда коммерческие кредиторы вынуждены списать часть долга. Причем эти события очень сжаты по времени, 2-3 года - это короткий для экономического цикла промежуток. Куда, по Вашему мнению, этот маятник дальше качнется?

- Я не совсем согласен, что он качнулся в противоположную сторону потому, что списание греческого долга будет означать уменьшение капитала банков и необходимость их капитализировать. Скорее всего, в большинстве случаев в Европе это будет происходить за счет государственных или квазигосударственных средств. Фактически суверенные риски никуда не исчезли. Кроме того, происходит процесс делевериджа, сокращения рисков, которые находятся на балансе европейских банков и финансовых институтов. Думаю, этот процесс продлится еще какое-то время. После того, как станет яснее перспектива активов на балансах, будет возрастать кредитование, приобретаться корпоративные и суверенные бонды, активнее реализовываться другие формы банковской деятельности. Правда, надеюсь, в более аккуратных, разумных и осторожных формах, чем прежде.

- Отношение инвесторов к суверенным долгам и их стратегия инвестирования поменялись?

- Я думаю, что да, безусловно. В этой ситуации самый большой вызов для долгосрочных инвесторов, которые всегда рассматривали суверенный долг как хеджирование. Часть средств вкладывали в акции, в более рисковые, доходные операции, и хеджировали этот риск за счет того, что вкладывались в суверенный долг. Теперь у них нет ощущения безусловности этих инструментов.

- Но ведь альтернатив нет...

- Да, серьезных альтернатив нет. Поэтому расширение балансов не будет происходить так быстро, как прежде. Раньше они увеличивали баланс за счет рискованных операций и уравновешивали их тем, что приобретали суверенный долг. Теперь у них нет такой возможности, и они будут очень осторожны в расширении балансов.

- Зарубежные банки, столкнувшись с проблемами на домашних рынках, вынуждены были заметно снизить активность в России. На Ваш взгляд, Сбербанк, ВТБ и другие лидеры российского рынка должны агрессивно пользоваться этой ситуацией, или ЦБ как регулятор видит здесь риски и предпочел бы несколько сдерживать их активность?

- С моей точки зрения, не это главное, это все-таки влияние маргинальное. С моей точки зрения главное - это трансграничная конкуренция, конкуренция с глобальными банками, которые предоставляют кредитные ресурсы нашим первоклассным заемщикам. И здесь, в самом деле, у наших ведущих банков появились лучшие возможности, и это позитивно с точки зрения интересов развития российской финансовой системы. При этом понятно, что мы должны внимательно смотреть на те риски, которые здесь возникают.

- Нужен ли лидерам рынка дополнительный капитал, чтобы реализовывать новые возможности? ВТБ уже заявлял, что может рассмотреть возможность размещения допэмиссии параллельно с продажей части госпакета. Как на этот вариант смотрит ЦБ?

- Я считаю, что в этом есть смысл. Я бы с пониманием отнесся к такой позиции.

- А Сбербанку о новом капитале тоже придется думать?

- Я думаю, что да. Потому что если сохранится тот темп роста кредитования, который имеет Сбербанк, если он будет продолжать политику неорганического роста, приобретения каких-то дополнительных звеньев для группы Сбербанка, вероятно, тоже капитал потребуется.

- Но не в рамках готовящейся сделки по продаже части пакета ЦБ в Сбербанке?

- Я не хотел бы быть категоричным, но мне кажется, что мы должны завершить ту сделку, которую мы анонсировали, к которой готовились и к которой готовы. Но это не запрещает в дальнейшем рассматривать и варианты SPO, вторичного размещения.

- Но тогда ЦБ придется в нем участвовать? Иначе пакет размоется ниже контрольного...

- Это вопрос, который еще никак не обсуждался. Будем обсуждать, будем смотреть. Пока рано об этом говорить.

- Менялась ли за последнее время структура международных резервов? Не снизилась ли доля евро?

- Нет, доля евро не сокращалась.

- Австралийский доллар в резервах уже появился?

- Нет, все еще не появился. Есть необходимый объем рутинной работы, который должен быть для этого сделан. Фактически очень скоро операции могут начаться. Но в любом случае, их объем не будет значимым, поэтому не имеет смысла его как-то специально ускорять эту работу.

- Другие кандидаты на включение в резервы среди валют есть?

- Пока очевидных кандидатов нет.

- В России наступает очередной политический цикл. Ожидаете ли Вы в связи с этим серьезных изменений в макроэкономической и фискальной политике, нужны ли они?

- Я считаю, что должны быть реализованы некоторые серьезные шаги, связанные с корректировкой макроэкономической модели, модели роста, которая, с моей точки зрения, должна быть больше основана на внутреннем сбережении и его конвертации в инвестиции, чем на привлечение внешних инвестиций. Это потребует с одной стороны последовательного продолжения линии монетарной политики - инфляционное таргетирование, контроль за инфляцией, а с другой стороны - проведения более жесткой фискальной политики. С введением строгих бюджетных правил, с ясным взаимоотношением между нефтегазовым и ненефтегазовым бюджетом. С выходом на безусловно бездефицитный общий бюджет и четко фиксированный дефицит ненефтегазовый. Это то, что, с моей точки зрения, необходимо сделать.

- Раньше в Бюджетном кодексе был зафиксирован потолок ненефтегазового дефицита - 4,7% ВВП, однако в кризис действие этой нормы было приостановлено. Как Вы считаете, стоит вернуться к этому показателю или взять другой ориентир?

- Разумное положение, и я считаю, что мы должны вернуться к этому. Не обязательно на том же самом уровне: здесь не так важна цифра, как важна строгость правил. Пусть цифра будет чуть выше, или чуть ниже, или той же самой - главное, чтобы она соблюдалась.