Год кино и негодное кино

27-й "Кинотавр" продемонстрировал результаты новой системы госфинансирования

Москва. 14 июня. INTERFAX.RU - 27-й "Кинотавр" завершился победой фильма Оксаны Карас "Хороший мальчик" - картины о взрослении, о первой любви и победе здравого смысла над страстями. Приз за режиссуру достался Кириллу Серебренникову за антиклерикальную драму "Ученик", лучшими актерами названы Наталья Павленкова ("Зоология" Ивана Твердовского) и Константин Хабенский ("Коллектор" Алексея Красовского). Лучшим дебютом объявлен документальный фильм Дениса Шабаева "Чужая работа" о московских таджиках-гастарбайтерах, спецприз жюри отошел фильму Ильи Учителя "Огни большой деревни", этот же фильм получил награду за лучший сценарий.

Девять дебютов из четырнадцати конкурсных работ – вовсе не повод для радости. Такое количество первых "проб пера" говорит не о том, что молодые победили в серьезной схватке со стариками за право участвовать в самом крупном российском кинофестивале, а лишь о том, что в мире отечественного кино не все ладно, что образовались широкие дыры, которые надо как-то латать. "Кинотавр" проводить надо при любом состоянии киноиндустрии, даже при ее отсутствии, как в России, полтора десятка новых фильмов – вынь да положь. "Кинотавр" вынул и положил. Мы потрогали и испугались.

Главное, что бросается в глаза тем, кто хоть как-то еще помнит, что кино – в первую очередь искусство и лишь в последнюю – развлечение в планшете для долгих перелетов, это удивительное отсутствие внятной литературной основы фильма. Понятие "драматургия" волшебным образом растворилось в нагромождении гэгов и сценарных штампов, которыми сценаристы все чаще и все охотнее прикрывают неумение создать четкую драматургическую канву. Даже победитель нынешнего "Кинотавра", "Хороший мальчик", начиненный отличными актерами – Михаилом Ефремовым, Константином Хабенским, Александром Палем, юным Семеном Трескуновым, - игнорирует такие необходимые вещи, как развитие характера, психологическая мотивация, логика поступков. Отмеченный призом за режиссуру "Ученик" Кирилла Серебренникова ("Интерфакс" писал о нем подробно в связи с его участием в Каннском фестивале) отчаянно прикрывается жанром современной притчи – лишь бы избежать упреков в драматургических несуразностях. Ну а обладатель приза за лучший сценарий, "Огни большой деревни" дебютанта Ильи Учителя, картина о провинциальной молодежи, решившей снять собственное кино, и вовсе могла бы стать антипримером для начинающих кинематографистов – попытка освоить жанр эксцентрической комедии разбивается о стойкое нежелание авторов выдумать хоть что-то, кроме условного "торта в лицо".

При этом справедливости ради отметим, что "Ученик" Серебренникова при всем его несовершенстве не боится поднимать болезненные для сегодняшней России проблемы. И это уже – большое дело. Тревожные проблемы изучает и Денис Шабаев в документальной "Чужой работе" - невозможность примирения "своих" с "чужими", неудачные попытки ассимиляции и как следствие – печальное заключение: есть два мира, и вместе им не сойтись. Остальные фильмы готовы судачить о чем угодно, только не о том, что беспокоит настоящего художника, что раскалывает общество и что приводит к агрессии современного человека. Косвенно затрагивает тему одиночества человека в современном агрессивном мире, не терпящем "инаковости", фильм Твердовского "Зоология", героиня которого, серенькая дама средних лет, вдруг обнаруживает у себя большой хвост. Отважная и тонкая работы Натальи Павленковой – едва ли не единственное похвальное решение жюри, поставленного в этом году в тяжкие условия и вынужденного искать компромисс там, где есть место только недоумению (другая актерская награда, Константину Хабенскому, скорее дань актерскому подвигу – на протяжении полутора часов Хабенский в кадре один, все остальные персонажи присутствуют лишь голосами в его телефонной трубке) . Но сам фильм, получивший, кстати, приз Гильдии киноведов и кинокритиков, предельно инфантилен и обнаруживает фатальную для режиссера нелюбовь к своим героям, отчего выглядит как голая арматура вместо изящного здания.

Другой жирный акцент нынешнего "Кинотавра" - победившая телевизионная эстетика. С большинства фильмов можно уйти в любой момент, вернуться через час и обнаружить, что ничего не пропустил. Едва ли не любой из представленных фильмов можно продолжить еще на час, на два или на три, можно соорудить сериал – и ничего не изменится. А если учесть, что одновременно крупные российские кинопремии – "Ника" и "Золотой орел" - учредили номинации для сериалов, а телевидение и показывает лишь сериалы – так и хочется спросить: для кого будут снимать сегодняшние хорошие режиссеры?

Господдержка российского кино постепенно превратилась в закрытые междусобойные игры, не призванные ни на йоту поддержать Кино. С некоторых пор Фонд кино, распределяющий государственные субсидии, принимает во внимание исключительно будущую прокатную судьбу фильма – ясное дело, Фонду надо вернуть деньги. Собственно, Фонд кино, созданный когда-то как финансовое подспорье кинематографу, превратился в коммерческий банк. Поэтому вопреки, казалось бы, нормальной логике, Фонд кино дает деньги лишь тем, кто по идее сам может и должен зарабатывать. При этом министерство культуры, оставившее за собой безвозвратное финансирование авторского и документального кино, быстро научилось лукавить и заносить в разряд финансируемых им авторских фильмов развесистую продукцию вроде виденных на нынешнем "Кинотавре" режиссерского дебюта Гоши Куценко "Врач" и продюсерского опыта Сергея Безрукова, снятого его женой Анной Матисон, "После тебя". По сравнению с означенными произведениями представления Цирка на Цветном бульваре – чистый философский артхаус. И попробуй докажи, что к авторскому кино эти фильмы не имеют ни малейшего отношения. Но так ведь – имена, понимаете ли. Кто-то загадочный в Минкульте наивно думает, что зритель пойдет просто на Куценко или на Безрукова. При этом, разумеется, те же мозги и не думают вкладываться в продвижение и рекламы ими же обласканных картин. А экспертные советы, скучковавшиеся вокруг распределителей госсредств, охотно помогают в этой странной практике. При этом очень большие деньги дефолтом выделяются патриотическому кино вне зависимости от его качества, и это, даже если отбросить сомнительную идеологическую часть истории, сильно бьет по нашему кинематографу экономически. Что поделаешь, в экспертных советах ведь – продюсеры, режиссеры, сценаристы. Им тоже хочется денег.

В этом году на "Кинотавре", самом презентативном смотре российского кино, мы увидели фильмы, которые затевались в начале действия новой модели госфинансирования. Сколько бы ни объясняли Минкульту несколько лет назад, что новая система пойдет во вред кино, - это были слова. Сейчас мы увидели результаты.

Организаторов "Кинотавра" упрекнуть не в чем – они отбирают из того, что есть. Даже напротив – большое им спасибо за то, что показали во всей красе нынешнее состояние нашей девятой музы. Спасибо за то, что заставили нас содрогнуться от мысли: "А что же это за фильмы, которые не попали на "Кинотавр", если ЭТО – лучшее?" И конечно, самое упоительное совпадение: агонию отечественного кинопроизводства мы имели счастье наблюдать в Год кино. O my God, как говорится. God кино в России, похоже, умер. Хороший мальчик был.