Замдиректора ИМЭМО: французская идентичность беженцев не интересует

Ирина Семененко рассказала о новых вызовах безопасности в Европе

Москва. 11 ноября. INTERFAX.RU - В последнее время все чаще и чаще из европейских стран приходят сообщения о террористических актах на почве религиозной нетерпимости. На эту тему наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов беседует с Ириной Семененко, член-корром РАН, заместителем директора по научной работе ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН.

Европа перед новыми вызовами безопасности

- Мне кажется, что европейское общество не столько устало, сколько привыкло к сообщениям об убийствах на почве нетерпимости. Правда, делаются заявления, проводятся митинги, но решения не видно. Чем это объяснить?

- Не думаю, что привыкло, к этому вряд ли можно привыкнуть. Но проблема стала частью повседневности. В европейских обществах появились обособленные сообщества, живущие по своим правилам. Это особенно заметно в столичных и крупных городах, где обосновались придерживающиеся иных культурных и религиозных традиций граждане. Отчасти это прямое следствие серьезных сбоев в реализации политики интеграции прибывающих мигрантов. Кого-то удается интегрировать, а кого-то – нет. Теракты, произошедшие на днях во Франции и Австрии, а раньше – в Великобритании, Германии, Испании, Бельгии – ставят вопросы о приоритетах и этических ограничениях государственного регулирования в сфере образования, в повседневной жизни. Проблема возникла не сегодня: достаточно вспомнить споры вокруг хиджабов во Франции и в Бельгии, закончившиеся принятием ограничительных мер. Во Франции общество оказалось перед сложным выбором: то, что для большинства французов и государства, которое говорит от их имени, является приемлемым и даже привычным, для другой части населения неприемлемо в принципе.

Вспомните, какой шум был после публикации карикатур во французском журнале "Шарли Эбдо" и какие страшные события за этой публикацией последовали. В нынешнем году слышны не просто отголоски…. Но до того, как появились эти карикатуры, в том же сатирическом журнале были и карикатуры на христианские святыни, и на Папу как главу католической церкви тоже. Президент Макрон этим бравирует. Он напоминает, что раньше так делали, но подобных взрывов не было. Почему? Вопрос об этических границах такого рода публичных высказываний остался без ответа, вернее, ответ такой: границ нет, все дозволено. Как и суждение о кризисе ислама, брошенное в мировое информационное пространство. На него последовала предсказуемая реакция, в том числе на политическом уровне, со стороны глав ряда стран, где ислам является государственной религией или где мусульмане составляют подавляющее большинство населения.

Христиане не отреагировали на оскорбление своих святынь, а некоторые элементы в мусульманском мире отреагировали, причем чрезвычайно жестоким образом. Реагируют отдельные радикалы, верующие – приверженцы ислама – против такой жестокости. Но политика государства, абсолютизирующая вседозволенность во имя свободы слова, оказывается неприемлемой для верующих. В результате углубляются противостояния, растет напряженность в обществе.

В фокусе - идентичность

- Чем это объясняется ? Какие принимались меры?

- Несколько лет назад в документах Европейского союза появилась идея о том, что мультикультурализм ведет к появлению закрытых, обособленных сообществ и поощряет групповые привязанности в ущерб развитию личности. Кстати, президент Франции и имеет в виду этот феномен, говоря об исламском "сепаратизме". Реакцией на признание кризиса мультикультурализма стало появление нового подхода – интеркультурного. Интеркультурализм нацеливает на интеграцию людей на личном уровне, на работу на местах, на налаживание горизонтальных связей. Особенно – на поддержку взаимодействия в повседневной жизни носителей разных культурных установок и идентичностей. Но в условиях эпидемического кризиса, когда ситуация обострилась, меньше внимания стало уделяться этим проблемам, потому что появились другие приоритеты. Налицо и недоработки полиции, что признано, например, в Австрии. В стране запрещено ношение оружия. А о том, что будущий преступник покупал патроны за границей, было известно из ориентировки словацкой полиции. Но он прошел курс дерадикализации после пребывания в тюрьме и сумел создать впечатление, что прошел его успешно. Спецслужбы тоже, похоже, исходили из того, что новая интеграционная политика вроде бы проводится последовательно.

- Получается, что проблемы идентичности вышли на первый план в политической жизни Европы?

- Размывание устойчивых ориентиров идентичности оборачивается в первую очередь социальным отчуждением и личностным кризисом. А для кого-то – радикализацией ценностных установок, строгой приверженностью внешним правилам и обрядам. В светских, гражданских политических установках многие усматривают расхождения с ценностями своей религии. Средства массовой информации Франции дают интересные цифры. Почти 60% молодых (до 24 лет) мусульман – граждан Франции считают, что, законы их религии выше законов светского государства. В СМИ такая постановка вопроса широко обсуждается в алармистском ключе. При приеме на работу людям с нефранцузскими именами могут отказать под благовидными предлогами, при этом наличие такого рода негласной дискриминации публично однозначно отрицается. Макрон продвигает светские ценности, как он их понимает. Но распространение принятой во французском обществе культурной нормы на сферу, которая не регулируется такой нормой, дает обратные результаты.

"Виновата" конституция?

- У меня есть много знакомых французов, которые ставят вопрос об изменении французской конституции, потому что, согласно конституции, все получающие французское гражданство становятся французами.

- У французов всегда была такая политика, и они этим гордились. Они не ориентировались на мультикультурализм. Они ориентировались на то, что все, кто живет во Франции и имеет французское гражданство, составляют французскую нацию. Но так не получается, потому что ценности, которые стоят во главе угла французской нации со времен Французской революции, для людей иной культурной традиции могут быть не столь значимы, или они их вовсе не разделяют. Решить проблему за счет школьной программы или новых акцентов в политике памяти, когда признается историческая ответственность Франции за использование рабского труда населения бывших колоний, не получается. Поэтому вопрос об изменении конституции – это очень серьезный вопрос. Нынешние политики, которые стоят у власти, не готовы к такому радикальному решению.

Во Франции еще с деголлевских времен существует система, по которой министерства обрастают различными консультативными советами. Там работают пожилые люди, которых они называют "мудрецами". Для большинства из них ценности Французской революции того времени непреложны, гражданство прежде всего. В таких дискуссиях участвуют и представители мусульманского сообщества страны, поэтому вопрос о "европейском исламе" тоже активно обсуждается. Ведь ислам – это образ жизни, а не только религия, и что делать, если религиозные предписания ценятся выше, чем законы Республики?

- Выгонять из страны.

- А куда их выгонять? Они – граждане Франции. Во время Алжирской войны Франция приняла очень много людей, с распадом французской колониальной империи стало расти культурное разнообразие нации. И раньше сохранялись заметные различия между представителями разных регионов, а сегодня в стране живут выходцы из самых разных уголков мира. Все имеющие правовой статус граждан – французы. Во Франции не ведется этническая статистика, это тоже норма светского государства, есть только косвенные данные об этнокультурном многообразии нации.

- В последние годы идет особенно большой наплыв мигрантов.

- Не только в этом дело. Фундаменталистские установки пустили корни среди представителей второго и даже третьего поколения, потомков мигрантов, которые выросли в стране, но не разделяют ее политическую и гражданскую культуру. Такие есть и среди вновь прибывших на волне последнего миграционного кризиса беженцев и экономических мигрантов. Для них вопросы идентичности, самостояния в инокультурном мире очень важны. И французская идентичность их не интересует, ее культурные и исторические ориентиры зачастую просто не воспринимаются. Они ищут иные опоры для себя и, к сожалению, находят их в радикализме. Это отчасти объясняет и тот факт, почему праворадикальные взгляды тоже очень популярны среди французского населения. Это тоже поиски простых ответов на сложные вопросы, поиски ответов на вопрос: "Кто я?" и "С кем я?" в стремительно меняющемся мире.

- Боюсь, что в таком случае и Франции вместе с ее культурой скоро просто не будет, будет место на карте, которое будет называться "Францией"!

- Об этом многие пишут. Основные ценности Республики – свобода, равенство и братство – не всеми переживаются как свои, близкие, способные стать идейной опорой современному человеку. Это значимые исторические ценности, но на вопрос о том, что значит "быть французом сегодня", нет простых ответов. Несколько лет назад предшественник нынешнего президента Николя Саркози инициировал дискуссию на эту тему. Результатов, на основе которых можно было бы консолидировать общество, она не дала. Надо искать другие опоры для идентичности. Мне представляется, что поиски в этом направлении должны идти от общей политики развития, развития территории, местного сообщества, новых возможностей для социального творчества и вовлечения граждан в такие инициативы. Очень важен диалог между носителями светской и религиозной картин мира. Но такие поиски не защищают от срывов со стороны отдельных радикально настроенных лиц, которые реально являются гражданами страны. Поэтому надо проводить адресную социальную политику и укреплять защиту правопорядка.

- Тогда, значит, надо ужесточать полицейскую систему.

- Тенденция в сторону контроля, безусловно, прослеживается. С одной стороны, идут поиски путей расширения участи граждан в управлении, интересный опыт такого рода есть, например, в скандинавских странах. Но налицо и тенденция к усилению контроля во имя обеспечения социальной и личной безопасности. Это особенно явственно проявилось во время нынешнего эпидемического кризиса, и ощутили это на себе все без исключения.

Цифровое общество, в котором мы сегодня живем, повышает уровень требований к безопасности личных данных граждан. Появляются такие риски и угрозы, на которые пока нет эффективных ответов. Таких, которые способны обеспечить не только право на безопасность, но и личные свободы граждан. Само право на жизнь оказывается под угрозой, будь то со стороны террориста-одиночки, или всепроникающего вируса…

- Таким образом мы можем скоро проститься с европейской цивилизацией или, по крайней мере, она станет вторичной на территории Европы.

- Будем надеяться, что – нет, мы все принадлежим этой цивилизации и будем работать на наше общее будущее. В обществе потребления принципиально важные для общественного развития ценности и этические императивы отходят на второй план. И то, что случилось сейчас, это и долговременные последствия небрежения к христианской культуре и ценностям. Диалог между представителями культур и религий можно выстроить на основе взаимного уважения к ценностям друг друга, на основе поисков точек соприкосновения религиозного и светского мировоззрений.

У этого процесса есть и оборотная сторона – распространение политкорректной культуры запрета, когда нельзя критически отзываться на какие бы то ни было действия представителей меньшинств, права которых были исторически ущемлены и сегодня поддерживаются разными формами позитивной дискриминации. То есть когда преимущественные права предоставляются представителям таких групп и преимущественное внимание уделяется их требованиям. Но в результате ущемляется та самая свобода слова и свобода мнений, которой гордятся демократические общества. Вопрос о системном расизме в США стал одним из лейтмотивов нынешней президентской кампании. Расизм есть, с этим не спорят. А вот вопрос о том, есть ли системный расизм, то есть такой, который встроен в повседневные социальные практики, вызывает споры и провоцирует новые разделения в разделенном американском обществе. Идут поиски путей решения острых проблем, в частности, противодействия полицейскому насилию. Именно такие случаи подняли мощную протестную волну последних месяцев под лозунгом "Жизни черных важны". Например, в США обсуждаются возможности передачи некоторых надзорных и контрольных функции социальным службам. Но важна жизнь любого человека…И вопросы борьбы с социальным неблагополучием, с сохраняющимся социальным неравенством выходят сегодня на первый план.

Во Франции помощь людям в разного рода кризисных ситуациях оказывает пожарная служба. Закрыться от таких проблем все равно не получится, как и ограничиться материальной поддержкой тех, у кого нет средств к существованию. Но даже сугубо формально заставить человека принять правило: раз ты француз, значит, принимаешь французские ценности – тоже не получается.

- Это значит, что малообразованная часть общества скоро будет тянуть за собой все население.

- Это очень серьезная проблема для школы и для всей системы образования. Углубляются те самые расслоения, о которых мы говорили. Видимо, наступает время ситуативных решений в ответ на конкретные ситуации. Но есть и потребность в понимании перспективы развития общества, в котором человек живет, того общества, с которым он связывает будущее своих детей. Неслучайно в ответ на угрозы личной и социальной безопасности появляется все больше случаев социального эскапизма. Но растет и запрос на ответственное потребление, на причастность к волонтерским инициативам. Мы живем в мире, который внешне очень сильно изменился с тех пор, но для психического здоровья человека, для его идентичности по-прежнему значимы ценности солидарности и доверия.