Клавдия из города Ходорковского
Вы любите кататься, апре-ски и песни про белого медведя на освещенных улицах? В России есть свои развлечения, которые напрямую связаны с любовью к горным лыжам и сноубордам
Кировск-Москва. 8 мая. INTERFAX.RU - Она встречает вас на перроне: морщинистое лицо, китайский пуховик (помните, те, из эпохи первых вещевых рынков – изумрудно-зеленый с яркими вставками), лиловый берет из ангорской шерсти. Вроде и приветливая, но ни на секунду не теряющая деловитости. Это там у себя в Москве или Петербурге вы принадлежали себе, теперь вы целиком находитесь в руках Клавдии. Именно она будет решать, где вам жить, на какой машине ездить, нужен ли вам дополнительный комплект полотенец, самодур ли вы или клиент, требующий особого внимания. "Нет, в ту "Волгу" не садитесь, для вас вот, микроавтобус. Давайте ваши вещи сюда!!!"
Привет, это вокзал города Апатиты, отсюда около получаса на машине до одного из горнолыжных центров России, города Кировск. Хибины, горы, склоны, лыжи, сноуборды, пара гостиниц советского времени, пара поновее и богатейший рынок съемного жилья в частном секторе, он находится в руках той самой Клавдии и еще нескольких "риэлторов".
Клавдия бережно вкладывает вам в руку визитную карточку – фотошоп доступен каждому. Визиткой она явно гордится и комментирует: "Дочь сделала". В спину ей околоподъездные старушки, проигравшие войну за рынок, шепчут: "Змея".
Клавдию и ей подобных ненавидят почти так же, как Ходорковского, которому в свое время принадлежала изрядная доля акций ОАО "Апатит". Когда глава "ЮКОСа" превратился в заключенного, начались споры – снимать ли с местной церкви именной колокол былого олигарха или пущай висит. Споры продолжаются до сих пор, колокола звонят.
Клавдия, надежно прикрыв уши лиловым беретом, шепот злопыхателей не слышит (или делает вид, что не слышит). Она занята свои делом – караулит на вокзале, следит, чтобы ни один москвич, прибывший в Кировск, не выпал из сферы ее внимания. Мы предлагаем вам только лучшее. Она расторопно расселяет, проверяет, укомплектовано ли вверенное ей жилье, можно ли еще кого-нибудь поселить еще куда-нибудь. Тем более что если клиент и подцепил пару клещей из матраса съемной квартиры, он узнает об этом только в Москве. Ее бизнесу ничего не грозит, кроме окончания горнолыжного сезона, который наступает здесь в конце мая. Пока же лыжники ловят последний снег, она патрулирует город. От одной окраины до другой – примерно полчаса.
Кировск – столица апатитового царства России, здесь добывают редчайший минерал, история города началась вместе с открытием месторождений в 20-е гг. XX века. До этого, как рассказывают, долина, где ныне красуются пятиэтажки, блочные дома времен застоя и рудники, называлась Умптэк, долиной, куда уходили умирать олени.
Казалось бы, залежи редчайшего минерала должны были бы обеспечить процветание городу, но нет, дух смерти оленей витает здесь до сих пор. И даже горнолыжный бизнес не спасает дело. Катание здесь совсем не то, что в Европе. Если там любая горнолыжная деревня готова бесконечно дарить вам ощущение беспечности и праздника, то здесь вас ждут испытания. Тряские маршрутки до склонов. Подъемники конструкции бугель и единственная креселка советских времен с проржавевшими опорами. Перед подъемом девушка-сноубордист поясняет друзьям: "Ну, если вы поймете, что трос рвется, кидайте борды, а потом бросайтесь сами. Лучше лицом вниз, наверно". Опоры дребезжат, трос мотается и скрипит, вот и плато. Конечная точка. Поваленные опоры давно не работающих подъемников, которые никто не чинит. Полуразрушенное здание. Снег метет. Звездные войны, эпизод – Россия.
Трамплин посередь горы, который также не пощадило время, заметен снегом. Лыжник, который, по его словам, ездит в Кировск кататься уже 20 лет, вспоминает: "Когда-то здесь даже международные соревнования проводили, а сейчас…"
Можно уехать на 25-й километр, гора Кукисвумчорр, окраина Кировска, рудник, полуразрушенные дома тут и там. Скребешься тихо по внетрассы, вдруг сирена. Потом еще одна. Потом взрыв. Падаешь в снег и думаешь – Третья мировая. Но нет, это всего лишь взрывают породу на руднике. А наверху нависают козырьки лавин. Борются с ними здесь объявлением над кассами, которое информирует, что выехавшие в зону лавинной опасности будут подвергнуты избиению и изыманию скипассов
Противолавинной службы тут по сути нет, спасатели – молоденькие мальчики. В один из дней они спускают с горы тело разбившегося лыжника. Вытаскивают сигареты. "Послушаю iPod." Нервные москвичи с горы ретируются.
Наиболее цивилизованный склон – Южный склон горы Айкуайвенчорр. Здесь есть и ратраки, и более новый подъемник, правда, опять же бугель, яму на стартовой площадке засыпают только по праздникам. Обслуживающие его люди осчастливливают новичков хамством: "Ты че, как ты встал, куда едешь, я, б**, что тебе говорю!" Они – монополисты, а, как известно, монополистам у нас дозволено все. Отбивающие бока москвичи – приятная забава. Суровые лыжники из Петрозаводска и Мурманска, стоя в километровой очереди на подъемник, потешаются над новичками.
На парковке водитель маршрутки хвастливо рассказывает своим будущим клиентам, ожидающим, пока микроавтобус заполнится, что "закупили норвежские креселки, этим летом поставят". Его перебивает один из мужчин: "Я десять лет езжу сюда кататься и десять лет слушаю про эти креселки. Они, небось, в металлоломе уже". Водитель сникает, вытаскивает еще одну сигарету. Теперь порция разговоров про дочь, которая учится в Новгороде. "Возвращаться? Нет, конечно, не собирается, что ей здесь делать?" Да, большинство уезжает, вырастает и уезжает, Мурманск, Петрозаводск, Питер, Москва, сутки-полтора через леса и болота. А долина, куда уходили умирать олени, остается в ведении Клавдии и Co. Двухметровые сугробы, собаки брешут, в окнах по вечерам горят лампы дневного света, старушки (те самые, что называют Клавдию змеей) судорожно записывают свои телефоны на огрызок газеты и суют тебе в руку. Вдруг на следующий год ты вновь решишь покататься в Кировске. И остановишь свой выбор на них.
Имя героини очерка изменено.
/Интерфакс/
