Шаг из мира в войну. Фото
Какова была обстановка в Цхинвали за несколько часов до начала штурма, как выживали в дни стрельбы и бомбежек - все это в специальном репортаже корреспондента "Интерфакса"
Москва. 22 августа. INTERFAX.RU - В Цхинвали я оказался пятого числа - шесть часов жизни от Владикавказа на такси, водители предлагали свои услуги по стандартной таксе: две тысячи рублей. В городе, мирном и спокойном, с работающими магазинами и кафе, я поселился в гостинице "Алан". После гостиница на целую ночь станет убежищем для нескольких десятков корреспондентов. Но в тот день это была просто гостиница - единственная работающая на весь город, из кранов течет только горячая вода, практически кипяток, зато в самом Цхинвали горячей воды нет, повсюду только холодная.
Еще шестого августа Цхинвали продолжал жить обычной, размеренной жизнью, корреспонденты ходили за президентом республики Эдуардом Кокойты, проводились всевозможные плановые мероприятия - встреча с послом Великобритании в Грузии, находившимся в городе, посещение республиканской клинической больницы - там находились первые 6 местных жителей, пострадавших в результате дневного обстрела (врачи тогда сообщили, что лекарств и медикаментов в их распоряжении находится достаточно), после чего поехали в гостиницу.
Ситуация в городе оставалась спокойной, однако в середине дня состоялось экстренное совещание силового блока. Ничего конкретного не говорилось, поступала информация о том, что в район стягиваются силы, однако никто не высказывал даже предположений, когда может начаться штурм. Ночью мы вышли на крышу гостиницы - оттуда открывался вид на окрестности города, тут и там были видны вспышки от стрельбы. Город с началом обстрела моментально вымер - на улицах не осталось ни души, люди прятались в подвалах частных домов и административных зданий.
На следующий день журналисты целый день провели в Комитете по печати республики. По-прежнему ничто не предвещало скорого превращения точечного обстрела в войну - люди гуляли по улицам, продолжали все также работать кафе. Журналисты преследовали ньюсмейкеров, вечером вернулись в гостиницу. В 23:15 там появился помощник командующего ССПМ Владимир Иванов и сообщил, что через пять минут состоится брифинг командующего миротворческими силами генерала Кулахметова.
Мы спустились в холл гостинцы - кто в чем был, разумеется, никто не брал с собой никаких вещей, только документы, блокноты, диктофоны и телефоны, затем сели в машины (их на всех не хватило, и некоторые добирались до штаба миротворцев бегом, благо находился он через две улицы). Кулахметов провел рекордно короткий брифинг - сообщил, что Грузия объявила Южной Осетии войну и начинает боевые действия.
И вновь начался обстрел. Часть журналистов осталась в штабе, а мы - группа из пяти-шести человек - перебежками добрались до гостиницы. Во всем городе разом выключился свет, остались только темнота и вспышки орудий.
В гостинице нас встретила охрана, уже вооруженная и в бронежилетах. Разрешили забрать вещи из номеров, правда, взять мы смогли по минимуму - в темноте не удавалось найти даже самое необходимое, тем более, что скорого начала военных действий никто не ожидал и ни у кого ничего не было заранее собрано. После этого нас отправили в подвал гостиницы, где уже находились мирные жители, в основном, пожилые женщины и дети. Сколько их, сосчитать в темноте было невозможно, виднелись только силуэты, чувствовались тела справа и слева. В убежище мы пробыли недолго, выбрались в холл, старались только не подходить к окнам.
Я вернулся в свой номер и вышел на балкон - справа от гостиницы горело здание правительства, весь город заносило пеленой черного дыма от пожаров, постоянно работали установки "Град", стреляли пушки, минометы. Когда стало светать, над городом пролетели пять истребителей Су-25, черные, без опознавательных знаков. Они совершили несколько заходов, сбросили бомбы и улетели.
Почти сразу после начала военных действий мы потеряли телефонную связь - все ведущие российские операторы не работали. Нам удалось вручную найти грузинскую сеть и через нее все ближайшие время передавали сообщения о том, как развиваются события.
Утром мы решили покинуть гостиницу и вернулись в штаб миротворцев. Там нам выдали бронежилеты и каски и распределили по двум убежищам: одно в овощехранилище, второе - в здании бани. В первом не было никакой вентиляции, посередине подземелья стоял бак с водой. Во втором было более комфортно: несколько помещений, можно было передвигаться в полный рост, но вот туалет находился на улице - все старались ходить туда как можно реже, в перерывах между обстрелами. И журналистам, и укрывшимся в убежище цхинвальцам раздали сухие пайки: хлебцы, гречневая или геркулесовая каша с мясом, сосисочный паштет, кофе, чай, приправы, пластиковые приборы.
Ночь на восьмое ознаменовалась бесконечными обстрелами, а ближе к утру нам сказали, что грузинские войска вошли в город. Тогда же вдруг стихла стрельба, возобновилась она лишь через несколько часов. Буквально у нас на глазах из танков разбомбили только что отремонтированное здание университета, оно сутки горело, его никто не тушил. С появлением танков все снова разошлись по убежищам, а вечером там появился секретарь Совбеза Южной Осетии Анатолий Баранкевич со своим отрядом. Они хотели занять в штабе круговую оборону на случай, если грузинским войскам удастся взять весь город, но изменили решение после того, как увидели, сколько мирного населения там находится. Баранкевич, уходя, сказал: "Можете меня поздравить, я подбил грузинский танк".
Ребята из съемочной группы ТВЦ выбрались в город, там нашли тела грузинских солдат, в их одежде - листы А4, на которых приводились личные данные. Среди грузинских военных были замечены женщины в новеньком американском камуфляже. Очевидцы, добиравшиеся до убежищ, рассказывали, что грузины не вели по сути боевых действий. Они просто планомерно разрушали город и его инфраструктуру, стреляя и по военным, и по гражданским. Ходили слухи, что перед ними и стоит такая задача - уничтожить город и его население.
Ночью мы по очереди спали на полу в бане, слушали стрельбу, постепенно все начали к ней привыкать и страшно становилось лишь иногда. Тогда, когда разрывы снарядов раздавались совсем рядом.
Девятого числа поступила информация о том, что грузинские войска вновь пытаются взять город штурмом и уже захватили южную часть. Так как местонахождение журналистов было, как мы решили, прекрасно известно грузинским военным (оттуда передавалась масса SMS, тележурналисты использовали "тарелки" для выхода в эфир, все пеленговалось), нами - корреспондентами московских газет и телевидения - было принято решение покинуть город.
Из Цхинвали мы выезжали на нескольких машинах, группами по два-три автомобиля с интервалами, забрали с собой мирных жителей - столько, сколько могли вместить автомобили. На улицах города стояли подбитые танки, на выезде на постах КПП находились югоосетинские военные, спецназ, ополченцы. Нас выпустили даже без предъявления документов, и по окружной дороге, которая постоянно обстреливалась, мы отправились в Джаву.
По дороге навстречу нам шла российская военная техника (танки, БТРы, БМП), тут и там попадались расстрелянные машины, на которых мирные жители пытались бежать из города, лежали тела людей. Первой в колонне ехала машина съемочной группы Руслана Гусарова - "Нива", вся в дырах от пуль, без стекол, ее водитель проверял дорогу.
В Джаву мы приехали поздно вечером. Там была темнота, гудела техника, весь город был в чаду и мареве от асфальтовой крошки - под гусеницами дорожное покрытие превращалось в пыль. Грузины обстреливали село, но им мешала гора, а потому бомбили пустынную сопку.
Утром мы выехали в сторону Владикавказа. Последним испытанием стала страшная пробка в Рокском туннеле, вставшем из-за огромного количества военной техники. Там также асфальт на глазах превращался в труху, дышать было невозможно, мы мочили края футболок и дышали через ткань. Российская военная техника на встречном курсе стала знаковой для всего нашего пути. На подъезде к границе нас досмотрели пограничники. И пожелали удачи, сказав, что теперь мы вне опасности. А дальше был Владикавказ. Еще восемь часов пути. Владикавказ, тишина и снова мир.
Корреспондент Алексей Штокал
/Интерфакс/
