Глава ВТБ: пока живы и работаем, думаю, что и дальше сможем

Андрей Костин рассказал об итогах первых пяти месяцев года, об инвестбизнесе и новой стратегии развития

Москва. 20 июня. INTERFAX.RU - Андрей Костин в свое время ввел в активный оборот термин "дедолларизация", однако сам же подчеркивал: полностью уйти от доллара нельзя, по сути это - утопия. Главе ВТБ это было известно лучше многих, ведь банк и исторически имел значимый валютный бизнес, а бурное развитие корпоративно-инвестиционного подразделения в последние полтора десятилетия роль доллара в его балансе только увеличило. Однако сейчас многое из того, что несколько лет назад казалось чем-то малореальным, происходит на практике. Уже несколько месяцев ВТБ отключен от долларовых расчетов, многие из направлений бизнеса, на которые группа делала ставку, оказались из-за санкций под мощным ударом.

О том, как ВТБ собирается справляться с новыми вызовами и как будет развивать бизнес в кардинально изменившихся условиях, Костин рассказал в интервью "Интерфаксу" на полях Петербургского международного экономического форума.

- Банки с февраля по рекомендации ЦБ закрыли отчетность, но интерес к цифрам не пропадает. Как ВТБ прошел первые пять месяцев года? Самый негативный сценарий, видимо, не реализовался, или еще рано об этом говорить?

- Для нас, конечно, этот период убыточный. Это связано с рядом факторов. И далеко не только с первичными потерями - деньгами, замороженными на счетах. Такие потери, безусловно, тоже есть. Если собрать все замороженные счета в евро, долларах, то сумма составит сотни миллионов долларов и евро.

Плюс у нас, конечно, есть потери по капиталам наших зарубежных дочерних банков. К примеру, например, капитал нашего банка в Германии составляет 2 млрд евро. Не факт, что эти деньги полностью потеряны, борьба еще предстоит. Нам говорят, что при продаже банка средства от сделки также заморозят. Конечно, нас такой вариант не устраивает. Я считаю, надо побороться. В конечном итоге у нас и в России есть иностранные банки, почему бы не посмотреть, кто кому должен еще. Тут есть варианты.

Значительные потери возникали при движении курса доллара. Ну и конечно существенно выросли резервы, особенно по валютным кредитам.

Эти и другие факторы привели к тому, что первый квартал мы завершили с убытками.

В целом год для банковского сектора и для банка ВТБ будет убыточным, тут не должно быть иллюзий. Но насколько он будет убыточным, во многом будет зависеть от движения ставки, от движения курса, от многих других факторов - среднесрочных и долгосрочных.

При этом мы считаем, что уже в следующем году банк может восстановить положительный результат. Мы видим, что малый и средний бизнес себя хорошо чувствует и не дал убытков, розница выправляется. Ипотека пока не очень, но мы ожидаем, что после снижения льготной ставки - о чем объявил президент - спрос довольно быстро восстановится. Ну и конечно, максимальные потери несет корпоративно-инвестиционный бизнес. Но и здесь тоже постепенно клиенты начинают приходить за деньгами, возвращают кредиты, закрывают просроченные платежи. В общем ситуация в банковском секторе нормализуется. Поэтому, когда говорят, что банки выдержали первый удар, говорят справедливо.

- Насколько сильно резкое укрепление рубля сказывается на балансе и финансовых результатах ВТБ?

- Безусловно сказывается, и пока сложно оценить полностью это влияние. Почему ВТБ пострадал больше других банков? По двум причинам. Первая: по нам первым нанесли удар. Мы 24 февраля к вечеру уже были под американскими санкциями, что означало заморозку движения всех денег - не только долларов, но фактически и евро. И вторая причина в том, что наш банк традиционно был значительно более валютным, чем другие, - у нас исторически было большое количество клиентов, занимающихся внешнеэкономической деятельностью, мы выросли из Внешторгбанка. Мы совершали сложные финансовые сделки для наших клиентов на международных рынках, которые мало кто из банков умеет делать. Поэтому значительная часть баланса была в долларах и евро. Сейчас пришло время все больше становиться рублевым банком.

- Вы сказали, что корпоративно-инвестиционный блок больше всех пострадал. КИБ многие годы был для ВТБ флагманским сегментом бизнеса. Что сейчас происходит вообще с инвестбизнесом ВТБ, в какой форме он будет существовать?

- Большой бизнес остается в ВТБ, соответственно, остается потребность и в инвестиционных продуктах. Продолжаем активно работать в сфере инфраструктурных проектов. Здесь на форуме подписали с Ленинградской областью соглашение о проработке двух крупных проектов на базе ГЧП. Это пятый и шестой этапы строительства Широтной магистрали, и строительство трамвайной линии. В Уфе, в Санкт-Петербурге также планируем реализовать новые проекты. Все эти инвестиционные проекты требуют высокой квалификации наших специалистов.

К работе с ценными бумагами, к брокерскому бизнесу мы видим большой интерес как у компаний, так и у розничных клиентов, поэтому это направление нашего бизнеса тоже, конечно, сохранится. Сейчас очень много вопросов от российских клиентов: что делать с акциями, с бондами, как переводить, куда переводить. Плюс наша команда ведет активную работу по разработке новых законодательных и правительственных решений по переводу DR-программ и бондов. Мы участвуем в работе комиссии по расширению платежей в национальных валютах, которую возглавляет Максим Орешкин, и это все делается силами нашего инвестиционного блока. Рано или поздно вернутся и размещения акций и бондов. Поэтому востребованность нашего инвестбизнеса будет.

Конечно, международные рынки для нас закрыты. Но бизнес есть, это бизнес российский, не в таких объемах, конечно, как раньше, но он все равно существует, и мы видим большие перспективы его развития. Россияне переориентируются на российский рынок. И даже иностранцы, которые получают средства на счета типа С, эти рубли должны же будут куда-то деть. Инвестиции в российский фондовый рынок - один из вариантов. Бизнес не любит, когда деньги просто так лежат.

- Вы прозрачно намекнули вначале на возможные симметричные меры в отношении иностранных банков. Вы на форуме тоже на эту тему высказывались. Это пока такая "дебютная идея", или идет уже какое-то предметное обсуждение?

- Я эту идею тестирую на всех, включая высшие эшелоны власти. Давайте объясню на бытовом уровне. У нас был банк в Германии, отлично работающий банк, который в состоянии рассчитаться по всем своим обязательствам, вернуть все свои активы. Нас отстранили от управления, поставили своего управляющего, и говорят - ну вот сейчас банк расплатится со всеми, а потом вы можете даже продать свой банк, только деньги вам все равно не вернут: их просто заморозят на счетах.

Почему, если в Европе, в Германии заморозили наши активы, ввели внешнее управление, мы должны на это спокойно смотреть? Разве не справедливо будет хотя бы разменяться? Почему там у нас просто отбирают, давайте компенсируем наши потери. Никакой политики - чистый бизнес.

Европейские банки готовы были на первом этапе к обмену (их российских активов на европейские активы ВТБ - ИФ), а потом вмешалась власть и запретила им это делать. Они хотели обменять, у них достаточно большой размер кредитов в России, им тоже деваться некуда, потому что вроде бы кредиты хорошие, но местные надзорные органы требуют от них 100-процентных резервов. Обеим сторонам выгодно.

- Когда вы говорите "поборемся", имеете в виду судебные разбирательства в Европе?

- Санкции имеют такой статус, что с ними бороться трудно. Закон для всех, а для нас санкции. Я скорее имею в виду схему "зуб за зуб".

- У ВТБ в этом году истекает действующая стратегия развития. Есть ли вообще в нынешних условиях смысл готовить новый документ?

- Мы будем делать новую стратегию.

- На что будет сделан упор в стратегии?

- Есть несколько принципиальных пунктов. Первое - нам точно нужно делать систему недолларовых расчетов. Мы об этом давно говорим, 12 лет, а вот сейчас к этому приехали. Если дальше пойдет процесс погружения наших банков один за другим в санкции, то на каком-то этапе у нас не будет возможности проведения каких-то расчетов, кроме как клиринга. Чтобы этого не было, нам нужно создавать систему расчетов с теми юрисдикциями, где у нас получается сегодня взаимодействие - юань, тенге, сом, дирхам и так далее. Я думаю, ближе всего мы продвинулись по юаню, три года назад было подписано соглашение между центральными банками. Нужны свопы между центральными банками, ну и конечно подталкивать наших коллег к тому, чтобы они быстрее двигались. Процесс потихоньку идет и с Китаем, и с Казахстаном, там, где объемы торговли наиболее крупные. Это мне кажется самым важным.

Во-вторых, очень важная задача - развитие кредитования по государственным программам. Мы обязательно поддержим программы поддержки российской промышленности. Инвестиционные кредиты должны быть. Очень много сейчас приходит компаний, которые говорят, что они могут создавать продукты, необходимые для импортозамещения, требуются длинные деньги, и это требует тоже проработки системного вопроса и с Центральным банком, и с правительством, потому что такие кредиты требуют возможной правительственной поддержки и развития системы рефинансирования со стороны ЦБ. Президент в пятницу озвучил задачу по промышленной ипотеке - мы готовы участвовать, это нужный инструмент для долгосрочных инвестиционных проектов.

И, наверное, внутренний рынок для населения, для корпораций, рынок ценных бумаг, разного рода инвестиционных продуктов. Вот мне кажется, эти задачи на сегодня перед банком прежде всего стоят.

- А с точки зрения международного присутствия - что будет с банками в СНГ и азиатских странах?

- Мы за исключением одного единственного случая нигде не продаем (дочерние банки - ИФ), нигде. У нас принципиальная позиция, мы везде остались. Мы уходим только из Грузии, но там несколько другая ситуация. А в Азербайджане, Армении, Белоруссии, Казахстане, Китае, Индии мы остаемся и продвигаем вопрос взаимодействия с национальными банками, с местными банками, для того чтобы быть ключевым банком по расчетам в двухсторонней торговле в национальных валютах. Видим перспективы для своего бизнеса в этих странах.

- Все последние годы, когда возникала очередная волна обсуждений потенциального отключения от SWIFT, всегда говорили об этом как о такой "ядерной кнопке". Но все равно понятно, что даже если моральная готовность к этому была, физически подготовиться сложно, потому что никто из наших банков в условиях отключенного SWIFT до сих не работал. Когда вы в них оказались, это примерно соответствовало примерно тому, как вы себе это представляли?

- Мы представляли очень хорошо, что такое SDN. И когда нас ввели в этот список, SWIFT уже не играет роли. Когда тебя отключают от расчетов в валютах, SWIFT особо и не нужен. Внутри России у нас своя система финансовых платежей, с нашими дружественными странами мы тоже эту систему сейчас продвигаем, плюс у нас есть филиалы, которые позволяют нам вести прямые расчеты.

Я просто всегда говорил, что SWIFT - это скорее показатель уровня отношений. Так и получилось - у нас отключение от SWIFT последовало после попадания под жесткие американские и европейские санкции, которые представляют собой фактически попытку уничтожить нас. Вы видите, как велика роль банковского сектора вообще в экономике: первым делом ударили по банкам.

У нас сейчас новая нормальность, новые реалии, будем в них жить. Конечно, многие вещи болезненны, не все последствия санкций мы просчитали, но пока есть главный итог: пока мы живы и работаем, я думаю, что и дальше сможем.