Глава Nordgold: Производство в золотодобывающей отрасли не может расти на 10% в год

Николай Зеленский рассказал о заложенной в бюджет цене на золото и прогнозах по ее изменению

Москва. 25 ноября. INTERFAX.RU - Золотодобытчик Nordgold в 2017 году провел делистинг с Лондонской биржи и утратил статус публичной компании. С тех пор он не то чтобы закрылся от общественности, но объем информации, доступной рынку, заметно сократился. О том, чем сейчас живет Nordgold, какие проекты развивает и как взаимодействует с инвесторами, кредиторами и местными сообществами в различных регионах присутствия, "Интерфаксу" рассказал глава компании Николай Зеленский.

Операционная деятельность

- Какие у компании планы по производству на текущий год, может быть, уже есть представление о 2020 годе?

- В этом году у нас Гросс хорошо работал, недавно запущенное крупное предприятие в Якутии. Оно производит продукцию, даже опережая наши ожидания. Поэтому в этом году мы ожидаем производство около миллиона унций (рост на 10% по сравнению с 2018 годом; может быть, получится 15%). В следующем году запланировали примерно такой же объем.

- Есть понимание по издержкам, capex?

- Capex у нас в этом году будет чуть более $400 млн, а в следующем - чуть менее $400 млн. Инвестируем как в основное производство, так и в расширение мощностей, в геологоразведку, в новые технологии, довольно широкий спектр инвестиций. Наши полные затраты с учетом капитальных (AISC - ИФ) - около $1000 на унцию. Свободный денежный поток будет по итогам года больше $100 млн.

- И как компания собирается его распределять?

- Пока мы накапливаем кэш на балансе. Смотрим, возможно, какие-то инвестиции будем осуществлять. Что касается кредитного портфеля, мы выпустили облигации, поэтому потребности в погашении долга в ближайшие два года нет. Я считаю, что накапливать денежные средства с тем, чтобы иметь возможность их в дальнейшем инвестировать, - это разумная стратегия в период, когда бизнес является высокорентабельным.

- Выплаты акционерам сейчас приостановились?

- Они не приостановились, но в этом году стали меньше, чем в предыдущие годы. Акционеры с нами отдельным образом общаются по поводу дивидендов. Мы частная компания, у нас практически один собственник. Дивиденды зависят от потребности акционеров.

- Вы сказали, что кэш копится. Может ли он быть использован для приобретения каких-то сторонних активов?

- Потенциально может. Не то, чтобы у нас было огромное количество активов для приобретения в период высоких цен на золото, но потенциально - да. Мы рассматриваем портфель проектов, довольно много компаний. Но, как обычно в таких ситуациях, объектов может быть много, а реальных сделок мало, по разным причинам: что-то менее привлекательно, где-то неинтересная цена, какой-то проект собственник не хочет продавать.

- А на какие страны вы смотрите?

- Мы смотрим на широкий диапазон стран. У нас есть проекты в нескольких странах, не считая регионов с действующим производством. Проект Montagne d'Or во Французской Гвиане сейчас на стадии подготовки пакета документов для получения лицензии на добычу. Есть проект Pistol Bay в Канаде, где мы в этом году получили очень интересные геологоразведочные результаты: потенциально привлекательно выглядит подземная отработка в дополнение к открытой. Есть совместный геологоразведочный проект Arakaka в Британской Гайане. Если геологоразведка там будет успешной, мы вложимся в проект. Вот такой у нас диапазон. Смотрим и на другие страны, где есть привлекательные проекты. Обычно основными у нас являются геологические критерии: потенциал размера запасов, содержание. Но и страны есть более привлекательные, есть менее привлекательные.

- Рассматривает ли компания, напротив, возможность продажи каких-то активов?

- Мы в настоящее время проводим оценку портфеля и смотрим, какие активы являются для нас основными, а какие - менее критичными, которые при определенных обстоятельствах можно будет продать.

- Разделение лицензий "Бурятзолота" по "дочкам" как-то связано с возможностью продажи?

- Нам удобнее управлять таким образом "Бурятзолотом", это создает прозрачность внутри компании.

- Планирует ли компания доводить до конца банкротство рудника Апрелково? Или там еще можно что-то спасти?

- Мы банкротство не инициировали. Этот процесс сейчас в руках конкурсного управляющего.

Апрелково - маленький актив, добывал около 30 тыс. унций в свои лучшие годы, в то время как Nordgold как группа давно производит свыше 900 тыс. унций. А сейчас, насколько я знаю, все работы там ведутся очень ограниченным количеством работников, буквально человек 20. Поэтому в настоящее время он является не материальным не только для нас.

Хотя если кто-то заинтересуется этим объектом, я уверен, что конкурсный управляющий рассмотрит все предложения. Там осталось оборудование, перерабатывающий комплекс, функционирует металлургический завод, достаточно простой, кучное выщелачивание, но там все на месте: и дробилки, и сорбционные колонны и так далее - все функционирует. Возможно, там переработка остатков руды еще происходит.

Проекты

- Вы упомянули проект Montagne d'Or. Есть ощущение, что на этапе разрешительной документации он встал намертво. Насколько вообще у этого проекта еще есть шанс заработать?

- Я думаю, что он точно когда-нибудь заработает. Я в этом уверен, потому что проект качественный, очень привлекательный геологически. Просто во Франции процесс получения разрешений многоступенчатый. Недавно закончились публичные слушания, потом мы вносили изменения в проект по итогам этих слушаний, проводили дополнительные исследования - геотехнические, экологические, чтобы проект отвечал самым высоким стандартам Евросоюза. Сейчас мы этот процесс завершаем, осталось проанализировать исследования, синтезировать, переложить на бумагу. Надеемся к середине следующего года пакет документов подать. Думаю, что сам процесс получения лицензии займет года полтора. После этого еще два с половиной года строить.

- То есть основная проблема с французскими властями, а не с местным населением?

- С местным населением у нас очень хорошие отношения. Местное руководство поддерживает этот проект, что неудивительно: во Французской Гвиане безработица около 30%, а среди молодежи вообще колоссальная. И это будет крупнейший промышленный объект во всем регионе. Проект поддерживают и местная конфедерация бизнеса, и профсоюзы, и губернаторы, и члены французского парламента. Поэтому я и говорю, что он будет реализован в конечном итоге. Трудно предсказать время, но факт в том, что он нужен региону, и он качественный с точки зрения геологии, и хорошо подготовлен, по самым лучшим мировым стандартам.

Мы провели там такие исследования окружающей среды, что даже местные власти говорили: "Вы первые люди, которые так детально изучили наше биоразнообразие". Никто в регионе толком этим не занимался, включая экологов, которые больше всех радеют за сохранение биоразнообразия.

Есть миф, что малый бизнес экологически дружественный, а большой бизнес - нехороший, вредный. А по факту, только у большого бизнеса есть настоящие ресурсы, чтобы обеспечить соответствие всем лучшим практикам.

- Сейчас, когда запущен Гросс, какой проект может стать следующим в pipeline?

- Наряду с Montagne d'Or у нас есть привлекательный проект в Якутии, это сателлит Гросса - Токкинское месторождение. Мы видим там около 2 млн унций золота ресурсов и хороший потенциал дальнейшего увеличения этой цифры. Уже в следующем году сделаем небольшое предТЭО. Преимущество Токкинского в том, что оно находится в непосредственной близости от Гросса, где вся инфраструктура уже есть в наличии: построена электростанция, у которой есть дополнительные мощности, построена жилая инфраструктура, спортивная, ремонтная. Мы планируем на Токкинском карьер, кучное выщелачивание, проект будет похож на Гросс по технологии.

- Сколько может стоить проект такого масштаба?

- Общие капитальные вложения в Гросс были около $300 млн, проект большой. Здесь, с учетом того, что большую часть инфраструктуры строить не надо, возможно, будет около $150 млн или даже меньше. Земляные работы потребуются, дробление, но серьезных затрат инфраструктурного характера уже не будет.

- Технология кучного выщелачивания оправдывает себя?

- Полностью оправдывает. Думаю, что строительство Гросса окупится в течение первых двух лет эксплуатации. То есть, можно сказать IRR - 50%. Такие проекты сложно найти. Но нам удается: Bissa окупилась за два года, Bouly - за три года, Гросс, по расчетам, может тоже за два года окупиться. Опыт строительства проектов у нас один из самых лучших в отрасли.

Что касается самой технологии кучного выщелачивания, я думаю, она становится популярной по той простой причине, что содержание золота в запасах все время падает. Все хорошие запасы постепенно отрабатываются, остаются те, в которых меньше грамма, которые можно отрабатывать методом кучного выщелачивания. Мы перерабатываем золото с содержанием 0,6 г/т на Гроссе при полных затратах (AISC - ИФ) менее $500 на унцию.

- Сейчас, когда выросли цены на золото, изменилось ли отношение компании к каким-то проектам?

- Мы достаточно консервативно подходим к оценке проектов, закладываем одну и ту же цену уже довольно давно - около $1250 за унцию. Сейчас цена на рынке $1450-1470 за унцию, но она волатильна. Если у проекта хорошая доходность при $1250 на унцию, то мы уверены в его окупаемости.

- А бюджет на следующий год уже сверстан?

- В бюджет заложена цена в $1350 за унцию. По сравнению с текущей ценой стодолларовый запас имеется.

- Ваше мнение, насколько эти цены долгосрочны?

- Высокие цены на золото часто связывают с периодом низких ставок в финансовой системе. Сейчас ставки постепенно стремятся ко дну, снижаются в разных странах, включая даже США, где они всегда были на более высоком уровне. И все ожидают, что рынок достиг плато, и, скорее всего, в какой-то момент должна произойти рецессия. В ожидании рецессии ставки, вероятно, и дальше будут снижаться. Пока ставки низкие, цена на золото будет высокая.

Плюс производство, оно в нашей отрасли не может расти на 10% в год. Две силы влияют динамику добычи: с одной стороны, постоянно истощаются запасы действующих активов, с другой, то там, то тут кто-то строит предприятие. Поэтому все более-менее балансируется и получается, что в год производство растет на 1%. Но это не тот объем, который способен удовлетворить растущий спрос. У действующих рудников производство чуть падает: свои заводы все заполняют рудой, но из года в год чуть-чуть меньше содержания, извлечения.

- Не рассматривает ли компания возможность некой диверсификации?

- Нет, не рассматривает. Очень большая разница между добычей алмазов и золота, даже между другими драгоценными металлами, другая технология переработки. Нам кажется, что достаточно еще в мире золотых месторождений.

Стейкхолдеры

- Новые молодые акционеры, Никита и Кирилл Мордашовы, как-то себя проявляют в компании?

- Нет, они не участвуют в управлении, они являются собственниками. Управлением занимается совет директоров, они не входят в совет директоров. Я с ними не сталкивался. Возможно, они интересуются компанией, но, наверное, в семейном кругу.

В нашем совете директоров есть независимые директора, есть, соответственно, Алексей Мордашов. Вот в таком формате мы принимаем ключевые решения.

- Вы говорили, что после запуска Гросса компания может вернуться на биржу. Какие-то предпосылки для этого сохраняются?

- Мы потенциально смотрим на такую возможность, но, как ни странно, даже сейчас, когда цены на золото высокие, я бы не сказал, что на рынке акций золотых компаний ажиотаж. А для того, чтобы IPO было успешно, надо, чтобы открылись так называемые окна IPO, а они какие-то очень узкие. Должно совпасть много факторов для действительно успешного размещения. А продавать акции с большим дисконтом к справедливой стоимости не очень интересно. Поэтому мы смотрим, но пока активных шагов не предпринимаем.

- Насколько вы довольны тем, как удалось разместить облигации?

- Очень довольны. Мы разместились под 4,125%, это очень хорошо. Предыдущие наши облигации были под 6,375%, то есть на 30% размер купона снизился. Это, с моей точки зрения, большой успех. На рынке облигаций было оживление, плюс это отражает качество активов компании. Инвесторы видят, что компания абсолютно стабильная, у нее хороший баланс, хорошая способность генерировать свободный денежный поток, то есть уровень комфорта высокий. Облигации торгуются сейчас даже с какой-то небольшой премией.

- Это было для компании выгоднее, чем привлечь банковское финансирование?

- Банковское финансирование - это редко финансирование на пятилетний срок и это редко фиксированная ставка. Наш портфель сейчас сбалансирован: облигации - это фиксированная ставка, банковские кредиты (есть кредит синдиката, есть кредит Сбербанка) - с плавающей ставкой.

- Есть сейчас у компании какие-то цели в плане управления долговым портфелем?

- В ближайшие два года у компании нет погашений основного долга. При этом мы генерируем и накапливаем кэш. Если за это время ничего интересного не купим, то выплатим долг.

- А когда выбирали источник финансирования, вы рассматривали какие-то экзотические инструменты, типа "зеленого" кредита?

- Нет. Нам нравятся облигации тем, что это заем на пять лет под фиксированный купон. И время было очень хорошее, чтобы зафиксировать ставку. Совпало: и низкая Libor-составляющая, и низкая премия по отношению к нашим рейтингам. В дальнейшем будем смотреть на разные варианты.

- Устойчивое развитие - это дань моде или жизненная необходимость?

- Мы достаточно давно с вниманием относимся к устойчивому развитию. Одна из причин - мы изначально играли на международном поле, где этому уделяется большое внимание, и в Африке, и везде. Там активы значительно ближе к людям, чем традиционно у нас в России, поэтому активное взаимодействие с местными сообществами обязательно. За счет этого, в компании с первого дня выработались достаточно прогрессивные практики.

- У вас интересный опыт работы в разных юрисдикциях. Насколько там проще, сложнее по сравнению с Россией?

- В разных странах есть свои нюансы, свои сложности и преимущества. Я бы сказал, что некая диверсификация полезна, потому что ты по-разному смотришь на проблемы, исходя из контекста, который есть в одной стране, в другой, в третьей. Мы стараемся работать в соответствии с местными требованиями, с пониманием местных процессов, местной культуры.

Африка, конечно, достаточно экзотическое место, это совершенно другая среда, совершенно другой климат. С точки зрения получения разрешений там все решается быстро. Но, с другой стороны, инфраструктура недостаточно развита, государственные процессы не всегда полностью отлажены, есть вопросы безопасности.

В таких странах надо правильно все организовывать. Там нет под боком склада Caterpillar, который любую деталь на следующий день привезет, там нужно все планировать, нужно уметь с таможней работать. У нас в Гвинее от Конакри нужно 700 км по не очень хорошей дороге ехать, но есть логистические компании, которые этим занимаются, привозят грузы. Наши предприятия работают бесперебойно. Это учит более сложной логистике. Логист, который поставляет что-то со склада в Подмосковье, - это не очень сложная работа. А попробуй в Гвинее организовать поставки, все знать, отслеживать, - это интересно. Люди любят работать в нашей компании, потому что есть международный аспект. Все-таки российские компании мало присутствуют за границей, а у нас половина бизнеса в Африке.

- Как компания прошла всякие лихорадки, политические волнения?

- Главное правильно смотреть на вещи, понимать их изнутри. Например, была лихорадка Эбола в Гвинее, но мы не прекращали там работать. Более того, чем ближе люди находились к тому месту, тем меньше они беспокоились, потому что большинство страхов формируется из-за отсутствия информации. Некоторые подрядчики, например, отказывались ездить в Гвинею в этот период, потому что сами ни разу не бывали, начитались про страшный вирус. В компании же никто не уволился, никто не отказался от предложений о работе. В Гвинее наши сотрудники работали, корпоративные коллеги приезжали. Интересный был урок.

- На "Московской бирже" появился первый участник торгов драгоценными металлами - недропользователь. Вы не рассматриваете возможность присоединиться?

- Нет. Зачем? Мы все прекрасно продаем уполномоченным банкам по абсолютно рыночной стоимости. Сбербанк, ВТБ - два основных банка-покупателя. Из Африки мы продаем в Швейцарию, потому что ближе возить.

- Из России продаете на экспорт?

- Золото - очень ликвидный рынок, нет никакого смысла везти что-то на экспорт, потому что цена продажи, которую вы получите здесь в уполномоченном банке, и по которой продадите Metalor в Швейцарии, будет одинаковая. Из России мы никогда не продавали на экспорт, нет в этом никакого смысла.