Руководитель ФАНО: все решения принимаются только совместно с РАН
Михаил Котюков рассказал о финансировании подведомственных организаций, бюджете на морские экспедиции и вопросах реструктуризации
Москва. 2 апреля. INTERFAX.RU - 29 и 30 марта состоялось Общее собрание Российской академии наук. Наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов, присутствовавший на этом мероприятии, обратил внимание на два доклада: президента РАН Александра Сергеева и руководителя Федерального агентства научных организаций (ФАНО) Михаила Котюкова.
На этом первом после избрания нового руководства РАН Общем собрании академии было много интересных докладов и выступлений, но я обратил внимание на два из них, вернее, только на две цифры в этих двух докладах.
Президент РАН сообщил, что бюджет академии составил не многим более четырех миллиардов рублей, бюджет ФАНО по сообщению Котюкова, составляет 100 млрд руб.! Эта разница в цифрах не могла не вызвать вопросы. За разъяснением я обратился к руководителю ФАНО России.
- У вас бюджет 100 млрд, а у академии четыре млрд?
- Эти цифры сравнивать некорректно. Что такое 100 и что такое четыре? Сто миллиардов рублей - это средства, которые мы направляем в подведомственные организации. Четыре миллиарда - это государственное задание Российской академии наук, и в нем научных исследований нет. Это средства (четыре миллиарда рублей), которые государство выдает РАН для реализации ее уставных задач. Это - стипендии академикам и членам-корреспондентам, затраты на международные обязательства, за которые Академия является ответственной, оплата работ, связанных с проведением различной экспертизы. Туда же входят расходы по содержанию зданий, в частности, этого большого и красивого здания Академии наук, в котором мы с вами сейчас находимся. Вот для чего предназначены четыре миллиарда рублей. Подчеркиваю, эти средства выделяются не на проведение научной деятельности. Их можно назвать "общеуправленческими расходами" РАН.
- То есть институты еще финансируются отдельно, помимо ФАНО?
- Всего в стране по статистике 3600 научных организаций. Из них только 800 подведомственны ФАНО России.
- Все ясно. А остальные получают...
- Есть частные институты, есть государственные и региональные. И у каждого свое бюджетирование. Я хотел бы отметить то, что является принципиально важным в докладе Александра Михайловича, касающегося приоритетов работы академии. Он сказал, что РАН сегодня готова стать государственным штабом научной политики, научной деятельности и координировать работы всех организаций в рамках общего бюджета российской науки.
- Скажите, пожалуйста, в докладах и выступлениях, как на Общем собрании, так и на заседаниях президиума РАН, часто говорилось о реструктуризации научных институтов, который работают в рамках ФАНО. Каким образом будет проходить эта реструктуризация? Не могу не поделиться при этом одним "кличем" души, который прозвучал на одном из недавних заседаний президиума РАН. Участники заседания подняли вопрос о том, что, по их данным, некоторые научные институты, здания которых расположены в центре Москвы, переводят в третью категорию и закрывают. Поэтому у меня прямой вопрос. Может ФАНО своим распоряжением закрыть какой-либо научный институт самостоятельно?
- Нет, не может! Все решения принимаются только совместно с РАН. За время работы мы действительно ликвидировали некоторые организации, которые утратили связь с наукой. Как правило, это различные обслуживающие, строительные организации, которые давно никакую научную деятельность не ведут. Но, еще раз повторю, что делали мы это по согласованию с Академией наук и по решению правительства.
Что касается вопроса реструктуризации, то в данном случае инициаторами преобразований выступают сами институты и их коллективы. Свое заключение дает РАН. И только после этого мы представляем в правительство согласованные всеми предложения.
- Это значит, что самостоятельно ФАНО не может принимать решение о закрытии научного института?
- Ни в коем случае. Мы четыре года выстраиваем политику партнерства и сотрудничества с РАН. Мы очень внимательно, шаг за шагом, отрабатывали каждый элемент, и сегодня, по-моему, это работает.
- Перейду к морским научным экспедициям, о которых вы упомянули в своем докладе. Хочу сказать, что дальневосточники плачут о том, что у них не хватает денег на морские экспедиции, а для них это главное. Скажите, как вообще обстоит дело с морскими научными экспедициями?
- 2018-й год - это третий год, когда для обеспечения работы научно-исследовательского флота и развития морских исследований выделяется дополнительное финансирование из бюджета.
- Не скажете, в каком размере этот бюджет?
- Ранее из бюджета на морские экспедиции выделялось в год 200-250 миллионов рублей. Мы дополнительно получили еще 750 миллионов. Таким образом, можно говорить о миллиарде рублей в год.
Благодаря чему мы смогли получить дополнительные средства? Мы собрали академический флот на балансе одной организации. Создали совет по гидросфере Земли, в который входят представители институтов, члены Академии наук. Чиновников там не много: они выполняют только некие административные, подготовительные функции. И на площадке этого совета рассматриваются предложения и заявки всех институтов, которые, так или иначе, участвуют в морских экспедициях.
Конечно запросов всегда больше, а возможности все-таки ограничены. И мы ищем оптимальное соотношение, баланс. Ведь судно имеет некий маршрут следования. В рамках этого маршрута могут быть проведены разные исследования различными организациями. Очень важно построить график таким образом, чтобы в нужное время в нужном месте один научный коллектив смог зайти на судно, а другой - с него сойти и улететь на работу.
- Отлично. Значит, судно не будет простаивать?
- Нет. Судно должно работать. Мы имеем четкую загрузку по каждому кораблю. Конечно, некоторые сложности еще остались - мы всего лишь третий год движемся в этом направлении. Понятно, что не все довольны. Поэтому мы продолжаем обсуждать формы совершенствования работы всей системы.
- Финансирование на фундаментальные исследования увеличены. ФАНО определяет, на какие исследования и какие деньги выделить?
- Академия наук.
- То есть президиум Академии наук вам дает проекты?
- Нет, не так. Базой для предоставления субсидий, которые Агентство отправляет в институты, является государственное задание. Основная его часть - это проведение научных исследований. Кроме этого, к госзаданию можно отнести и затраты на аспирантуру, но это конкурсная процедура. Институты выигрывают в Министерстве образования и науки конкурсы на прием в аспирантуру, и дальше мы уже включаем это в госзадание. Есть еще работы и услуги, которые не являются научной деятельностью, но выполняются нашими организациями - содержание имущества и служебного жилья, проведение мероприятий, конференций и т.д. Это тоже финансируется Агентством.
В отношении научных исследований госзадание можно разделить на 2 части.
Первая – это непосредственно планы научных работ на фундаментальные исследования, которые готовит институт, а утверждает Академия наук. Для меня это входящий документ, который принимается к исполнению, и Агентство выделяет средства на реализацию этого плана научных работ.
А направления исследований для второй части формирует сама Академия наук.
Основной же для обеих частей является утвержденная правительством Российской Федерации еще в 2012 году (до реформы) программа фундаментальных научных исследований до 2020 года. Там расписаны тематики, направления, по которым ведутся исследования, определены показатели, которые необходимо достичь. Собственно, показатели из этого документа и включаются в государственные задания институтов.
В своем докладе Александр Михайлович говорил о том, что необходимо эту ситуацию изменить, чтобы не сам институт предлагал, а Академия могла заранее сформулировать свое видение в отношении всей научной части государственного задания. Но для этого РАН должна принципиально поменять порядок своей собственной работы.
- Таким образом, все должно начинаться с Академии, а не с института?
- Академия должна начинать в январе формировать планы на будущий год, а не в сентябре, как это происходит обычно. Почему нужно делать это раньше? Потому что в июне нам необходимо погрузить в систему бюджетного планирования прообраз этих планов. И если РАН хочет быть в этом смысле ведущей, то тогда она должна существенно сдвинуть сроки определения тематики исследований на предстоящие годы.
В этом году мы в пилотном режиме пробуем это сделать. Сейчас Академия наук отработала отчеты за прошлый год, мы начали уточнять планы работы 18-го года и уже думаем о 19-м, 20-м, 21-м годах.
- На президиуме Академии наук, когда обсуждали вопрос о научной дипломатии, выступавшие отмечали, что не хватает денег на международные контакты. Как они выделяются?
- Изначально, когда в 2013 году было распределение бюджета между Академией наук и Агентством, международные проекты полностью остались в РАН.
Сейчас коллеги говорят, что у них есть ряд идей в части международного сотрудничества, которые потребуют дополнительного финансирования. Я расчетов не видел, сказать ничего пока не могу. На что нужны эти средства, на какие программы, почему не хватает денег у Академии наук? Это все нужно обсуждать. Все, что делают институты...
- Значит, ФАНО не отрицает, что средств на эти нужды не хватает?
- Нет. Но обращаю внимание, что у нас несколько разные задачи. Все, что касается международных контактов институтов, связанных с их научной деятельностью, то для этого есть специальная форма поддержки от нас.
РАН имеет несколько другой мандат международной повестки - это ее контакты с иностранными коллегами на высоком уровне, с международными академическими организациями. В задачи Агентства это не входит. Но отмечу, что у нас с РАН есть регламент совместной деятельности по международной тематике. Часть мероприятий мы планируем, обсуждаем, в том числе, и проведение международных конференций.
- Президент РАН сообщил, что возможно будет разрабатываться новый закон об Академии наук и попросил академиков дать свои предложения. А Вы будете участвовать в этом мероприятии?
- Нового закона об Академии наук я пока не видел и ничего о нем не знаю. Есть проект нового закона о науке и научно-технической политике, мы его недавно обсуждали в Совете Федерации. Я там высказал свое мнение. Я считаю, что именно в этом законе нужно прописывать роль Академии наук.
- Вы считаете, что отдельный закон об Академии наук не нужен?
- Это предложение нужно обсуждать. Можно погрузить эту проблему в базовый законодательный документ, чтобы там все было прописано. В том числе, и система управления. Мне кажется, туда логично это вставить. Хотя, в принципе, можно и отдельным законом отрегулировать деятельность Академии наук.
- Академикам хочется отдельный закон.
- Предметно этот вопрос мы еще не обсуждали. Но уж если пишем с нового листа новый закон, то логично именно в нем прояснить все вопросы, касающиеся управления наукой в целом. Именно в этом одном законе.
- Все чаще поднимается вопрос о преклонном возрасте членов Академии наук, но количество академиков и членкоров ограничено. Может быть, выделить отдельно академиков преклонного возраста и в состав Академии тогда добрать молодых, например, до 50-летнего возраста. Это значительно поможет омолодить Академию наук.
- Это вопрос к Александру Михайловичу. Он в своем докладе говорил об этом, и я его поддерживаю. Сейчас расширяется круг людей, имеющих отношение к Академии наук. Это не обязательно должны быть члены Российской академии наук. Сегодня - это эксперты, которые работают с Академией наук, это профессора РАН.
- Новое понятие - профессор РАН?
- Да. Это та движущая сила, которая может сделать очень много. Мы, проводя оценку результативности деятельности научных организаций, привлекли достаточно многочисленное экспертное сообщество, более половины которого не имеет отношение к академическим организациям. Это, в том числе, позволило нам увидеть объективную картину.
И Академия наук сейчас, анализируя отчеты о выполнении научных работ и институтов за прошлый год, насколько я знаю, также привлекла экспертов, которые давали свои заключения. Эти заключения очень интересно выглядят.
- Как?
- Позиции отделений Академии наук и позиции экспертов не всегда совпадают. И тут задача выстроить систему управления таким образом, чтобы президиум РАН мог выносить окончательные решения там, где мнения не совпали.
- Несовпадения в чем?
- В содержательном аспекте. Эксперт может считать, что план не выполнен, цель исследований не достигнута, а отделение утверждает обратное. В этом случае президиум должен принять решение, чью точку зрения поддержать.
- Соответственно, это ведет к повышению роли президиума РАН и самого президента.
- Это повышает роль всей Академии, о чем говорил в своем докладе ее президент, о чем говорили в своих выступлениях зампредседатель правительства Аркадий Дворкович и министр образования и науки Ольга Васильева: РАН должна стать высшим экспертным центром для всех научных организаций, работающих в стране. Еще раз напомню - их 3600. В системе ФАНО России только 800. Заниматься нужно всеми организациями, тогда общая картина состояния науки в нашей стране станет понятнее.
- Тогда вам и ваших 100 миллиардов не хватит.
- Нет, я же говорю совсем о другом. Сегодня научные институты, как я говорил в начале нашей беседы, подведомственны различным организациям. И системы управления ими выстроены по-разному. Но если Академия будет координировать все научные исследования, то на Общем собрании, помимо ФАНО России, и другие организации должны будут докладывать о результатах своей работы: как они инфраструктурно, кадрово, материально, финансово обеспечивают свои институты. В этом случае появится внутренний рейтинг, новая система координат.
