Представитель коалиции США: наша цель номер один – победить "Исламское государство"

Полковник Райан Диллон раскрыл подробности удара по проправительственным силам в Сирии и рассказал о взаимодействии с Россией

Москва. 8 июня. INTERFAX.RU - После ударов возглавляемой США коалиции по проправительственным силам в Сирии ее официальный представитель полковник Райан Диллон согласился поговорить по скайпу из Багдада с корреспондентом "Интерфакса" в США Ксенией Байгаровой о том, предупреждали ли американские военные Россию о готовящихся ударах по проправительственным силам, как избежать таких инцидентов в будущем и когда от террористов будут освобождены Ракка и Мосул.

- Разъясните, пожалуйста, что именно представители коалиции имеют в виду, когда говорят об "установленной зоне деконфликтации" в Ат-Танфе, из-за вхождения в которую был нанесен удар по правительственным силам Сирии? Кем и когда эта зона была установлена, и есть ли другие аналогичные зоны на территории страны, сколько их?

- Что касается непосредственно Ат-Танфа, то там расположены силы коалиции, а также ее партнерские силы из этого района страны. Уже в течение нескольких месяцев, с начала 2017 года, мы их тренируем. Таким образом, это устоявшаяся зона.

В мире06 июня 2017Возглавляемая США коалиция нанесла удар по проправительственным силам в СирииЧитать подробнее

Нам известно, что прорежимные силы, которые поддерживают русские, также действуют в Сирии, и мы осознаем, что в Сирии осуществляют маневры разные игроки и вооруженные группы. Мы имеем дело с очень перегруженным и сложным пространством для ведения боя.

Наша цель номер один – победить "Исламское государство" (запрещенная в РФ террористическая группировка, ИГ). А вторая цель – удостовериться, что силы коалиции и ее партнеры защищены. Мы там не находимся для того, чтобы бороться с прорежимными силами, мы хотим сфокусироваться на ИГ. Именно этим мы занимаемся на севере Сирии, где совместно с сирийскими демократическими силами начали операцию по освобождению так называемой "столицы" ИГ Ракки. Мы также присутствуем в других регионах Сирии, где тренируем некоторых партнеров - выходцев из захваченных ИГ районов, где в перспективе могут вестись боевые действия в будущем.

- Правильно ли я понимаю, что под "зоной деконфликтации" вы рассматриваете районы Сирии, где базируются силы коалиции и куда нельзя заходить и наносить удары без предупреждения?

- Установленная линия по предотвращению конфликтов открыта и служит для того, чтобы мы были уверены в отсутствии недоразумений между действующими в Сирии силами. К сожалению, мы стали свидетелями таких недоразумений 18 мая и вчера (6 июня – ИФ).

- Но все-таки, где физически находятся эти зоны на земле – там, где базируются силы коалиции?

- Не только там, где мы базируемся. Это улица с двусторонним движением. Линия открыта именно для этого. Если, к примеру, режим (Башара Асада – ИФ) или русские захотят осуществить удар где-либо, они должны удостовериться, что там нет наших сил, а мы хотим быть уверены, что там (в месте предполагаемого удара коалиции – ИФ) нет их сил, чтобы не ударить по незнанию. Мы хотим исключительно бороться с ИГ, и мы точно не хотим, чтобы что-то произошло между различными вооруженными группировками, которые, на самом деле, стремятся к одной и той же цели – победить ИГ.

- Но глава МИД России Сергей Лавров заявил, что так называемые зоны "деконфликтации" являются нелегитимным односторонним шагом возглавляемой США коалиции. Как вы можете это прокомментировать?

- Это вопрос семантики. Да, есть зоны по деконфликтации, о которых говорят на переговорах в Астане – зоны, которые являются ключевым вопросом на дипломатических переговорах. Но мы говорим вообще о другом: о предотвращении инцидентов на земле между игроками, которые борются с ИГ. Мы просто хотим быть уверенными в том, что таких инцидентов не будет. К сожалению, такие инциденты только что произошли. И это именно то, чего мы хотели бы избежать.

- Предупреждала ли коалиция Россию перед тем, как нанести удар 6 июня по проправительственным силам в Ат-Танфе?

- Линия по предотвращению конфликтов подразумевает два действующих лица – Россию и коалицию. Мы используем ее именно в этих целях: для предотвращения конфликтов при проведении операций. Прорежимные силы вошли внутрь согласованной и устоявшейся по периметру зоны, и то же самое, к сожалению, произошло 18 мая. Подразделения продвигались внутри этой зоны по направлению к нашим войскам, и мы нанесли воздушный удар после нескольких предупреждений, обороняясь, потому что наши силы подвергались угрозе.

- За сколько времени все-таки Россия была уведомлена?

- Мы использовали линию по предотвращению конфликтов. Эта линия открыта и используется для подобных вещей и да, мы эту линию использовали вчера (6 июня – ИФ) именно по этим причинам.

Могу только сообщить, что это были не минуты, а часы. То есть была масса времени у сил режима для того, чтобы понять, развернуться и покинуть пределы этой зоны.

- После последнего инцидента 18 мая коалиция заявляла, что Россия пыталась противодействовать продвижению проправительственных сил по направлению к американским позициям. Было ли что-то подобное в этот раз?

- Не буду говорить от лица россиян. Все, что я знаю, - это что еще до 18 мая мы использовали линию по предотвращению конфликтов, а также задействовали другие средства оповещения. Наши самолеты летали близко к проправительственным силам, чтобы они видели, что мы находимся здесь, и мы знаем, что они находятся там, и мы не хотим, чтобы они шли дальше. Мы также делали предупредительные выстрелы, чтобы дать им понять, что мы готовы открыть огонь, но они (проправительственные силы – ИФ) все равно не остановились. Это была эскалация, которой, повторяю, мы не хотели.

- Министр обороны США Джеймс Мэттис после первого инцидента в Ат-Танфе заявил, что проправительственные силы управлялись Ираном. Кто там был в этот раз? Опять иранцы?

- Я могу только сказать, кого там не было: там не было сил коалиции и наших партнерских сил, что представляло собой угрозу нашим силам, поэтому в целях обороны был нанесен удар. Мы оставляем за собой это право в отношении любой силы, которая представляет угрозу нашим силам, будь это ИГИЛ или кто-либо еще. Именно так мы на это смотрим.

- Но все-таки, кто именно там был? Армия Асада? Хезболла?

- Это были прорежимные силы. Да, это были силы режима Асада.

- Глава МИД РФ Сергей Лавров заявил, что коалиция нанесла удар по той силе, которая наиболее эффективно борется с террористами на земле. Как вы можете это прокомментировать?

- Мы не видели, как эти конкретные силы вели боевые действия на земле. Поэтому я не могу давать никаких оценок.

- Имеют ли место контакты между коалицией и российскими военными относительно двух инцидентов в Ат-Танфе в настоящее время?

- Линия по предотвращению конфликтов установлена, используется по необходимости. Мы используем ее рутинно и фактически ежедневно.

- В том числе и с целью обсуждения этих инцидентов?

- Да, это так.

- Как вы оцениваете в целом реализацию договоренностей о предотвращении инцидентов в Сирии? Может быть, следует усовершенствовать этот механизм?

- Эта линия была установлена по серьезной причине, и она срабатывала в прошлом. К сожалению, как мы видим, в Ат-Танфе это не сработало. Вернее, не сработала не сама линия как таковая, но в результате агрессии (проправительственных) сил не удалось предотвратить инцидент, для предотвращения которых и существует такая линия.

- По сообщениям СМИ, после удара в Ат-Танфе поддерживающие Башара Асада группировки обещают нанести удар по позициям коалиции в Сирии. Согласны ли вы с тем, что это опасная эскалация?

- Мы будем оборонять себя и наших партнеров перед лицом любой угрозы, исходит ли она от ИГ или кого-либо еще.

В Ираке, Сирии и в борьбе с ИГ все опасно. Я часто об этом говорю, но в Ираке наш приоритет номер один – это Мосул. Мы тесно сотрудничаем с иракскими силами безопасности с тем, чтобы они могли сокрушить этот крупнейший оплот ИГИЛ, которого у них раньше никогда не было. Только что мы запустили операцию по поддержке наших партнеров – сирийских демократических сил - в освобождении Ракки. Мы сосредоточены на том, чтобы сокрушить ИГИЛ и добиться такой обстановки для проведения будущих операций, чтобы регион стабилизировался.

- Сколько времени, на ваш взгляд, уйдет на взятие Ракки?

- Мы будем поддерживать наших партнеров – сирийские демократические силы – до тех пор, пока они не добьются успеха. В Мосуле до сих пор продолжаются сложные боевые действия, и мы понимаем, что в Ракке будет тоже очень сложно. Сейчас, по нашей оценке, в городе находятся 3-4 тысячи бойцов ИГИЛ. У них было почти три года на то, чтобы подготовиться к этим боевым действиям, установить линии защиты. Демократические силы Сирии уже доказали свою способность очень успешно бороться с ИГИЛ в Манбиже, Табке, и, в целом, на севере Сирии. ИГ потеряло более 55 тысяч квадратных километров территории, и не могло эти земли отбить, так что его угасание очевидно. Они проиграют, и коалиция продолжит поддерживать своих партнеров в Ираке и Сирии, чтобы это произошло.

- Намерены ли США увеличивать свои наземные силы в Сирии, чтобы достичь скорейшей победы над ИГИЛ? В настоящее время, как известно, у Ракки находятся морские пехотинцы США.

- В настоящее время нет запроса от коалиции о предоставлении дополнительных наземных сил. У командующего коалицией есть право запросить, когда это необходимо, дополнительные возможности, и этот запрос может быть одобрен, а может и нет. В настоящее время борьба с ИГИЛ идет в том направлении, в котором мы изначально хотели. И когда падет Мосул - а это произойдет довольно скоро – операция в Ракке ускорится. ИГИЛ потеряет обе столицы так называемого Халифата, расположенные в наиболее престижных районах из тех, которые когда-либо были им захвачены.

- Обсуждают ли российские и американские военные ситуацию вокруг Ракки?

- Я не могу говорить сверх того, что происходит в рамках операций по предотвращению инцидентов на земле. Как представитель коалиции, я не знаю, идут ли такие дискуссии. Они происходят на более высоком уровне, и не мне это комментировать.

- Под чьим контролем будет Ракка после того, как ее удастся освободить от ИГ?

- В настоящее время действует Гражданский совет Ракки, в который входят лидеры города. Наш подход заключается в том (и мы находим поддержку наших партнеров по этому вопросу), что силы, которые освобождают города, должны являться жителями этих городов. В Ракке превалирует арабское население, поэтому силы, которые там борются с ИГ, преимущественно арабские.

Одна из задач коалиции в настоящее время – обучение сил внутренней безопасности Ракки. Речь идет о жителях региона, которые проходят полицейский тренинг. Когда Ракка падет, они будут заниматься безопасностью, препятствовать ИГ или другими террористическим организациям.

- Сколько остается бойцов ИГИЛ в Мосуле, какую площадь они занимают?

- Иракские силы безопасности удерживают террористов на территории трех последних кварталов в западном Мосуле – это менее пяти квадратных километров. Но мы не скрываем: действуем в очень плотной и сложной обстановке. В Старом городе есть много переулков и так называемых "городских каньонов" (улица в городе, плотно застроенная зданиями с двух сторон – ИФ). Это все грамотно обороняется и обустроено в военных целях. Так что несмотря на то, что там всего пять квадратных километра и только три квартала, мы ожидаем, что взятие Мосула займет время.

Но причина не только в обстановке, а в том, каким образом ИГ ведет свою войну. К сожалению, им ничего не стоит с помощью снайперов убивать мирных жителей, когда они пытаются покинуть город, причем мы это, к сожалению, иногда видим в прямом эфире. Кода у вас есть враг, который использует подобную тактику, - это очень сложно. Иракские силы безопасности пытаются сделать все для того, чтобы избежать этих жертв. Но я уверен, что иракские силы победят – и вскоре мы увидим, как над Мосулом будут развиваться флаги Ирака, а не черные флаги ИГ.