Глава "Мечела": переговоры по реструктуризации оставшегося долга идут сложно
Олег Коржов рассказал, как компания планирует прожить год и чего ждет от рынка, а также о сложностях переговоров с иностранными кредиторами
Москва. 27 апреля. INTERFAX.RU - "Мечел" в среду отчитался о финансовых результатах 2016 года: EBITDA компании выросла на 45% - до 66,2 млрд рублей, чистая прибыль, зафиксированная впервые с 2011 года, составила 7,1 млрд рублей.
Рост финансовых показателей в 2016 году, сохраняющаяся позитивная конъюнктура рынка коксующегося угля и надежды на закрытие мощностей в Китае позволяют "Мечелу" не отвергать с порога даже идею выплаты дивидендов за прошлый год. Хотя, как заверил глава "Мечела" Олег Коржов, весь дополнительный денежный поток компания по-прежнему будет направлять кредиторам, которые ждут снижения leverage минимум до 4х с нынешних 6,6х.
О том, как компания планирует прожить этот год и чего ждет от рынка, а также о сложностях переговоров с иностранными кредиторами Олег Коржов рассказал в интервью "Интерфаксу".
- Как вы оцениваете результаты работы "Мечела" в 2016 году? Ценовая конъюнктура во второй половине года была благоприятной, как это отразилось на EBITDA и долговой нагрузке компании?
- Предыдущий год у нас проходил под знаком значительного колебания цен, но мы закончили его с лучшими показателями за последние пять лет. При этом год был зигзагообразным. Второй квартал нам дал хорошее увеличение цен на металлы, и мы получили приличную маржу от реализации продукции нашего металлургического дивизиона. В конце второго квартала цены начали снижаться, но здесь подоспел уголь. Те цены на уголь, которые установились во второй половине года, дали нам возможность очень хорошо отработать в третьем и четвертом кварталах. Цены были рекордные за последние несколько лет. Поэтому, безусловно, это не могло не сказаться на наших финансовых результатах.
Все это в совокупности дало нам возможность очень хорошо отработать в прошлом году, наша выручка составила 276 млрд рублей и более 7 млрд рублей чистой прибыли. EBITDA составила 66 млрд рублей, рентабельность по EBITDA 24%. В результате этого мы закрываем год в соотношении чистого долга к EBITDA 6,6х.
Для нас эти показатели являются рекордными за последние несколько лет, с 2007-2011 годов мы не добивались таких результатов, поэтому, безусловно, это дало нам возможность позитивно смотреть и на 2017 год.
Отдельно хотел бы отметить, что мы весь прошлый год выполняли все наши обязательства по реструктуризации, платили по графику. Это для нас важный момент, многие не верили, что после подписания мы сможем исполнять условия новых соглашений.
В прошлом году мы продолжили раскручивать наши основные инвестиционные проекты. Мы вышли на объемы производства на рельсобалочном стане на уровне более полумиллиона тонн, это примерно 50% от проектной загрузки стана. Из этого объема 307 тыс. тонн - рельсовая продукция, из них 270 тыс. тонн мы отгрузили РЖД. Рельсы для нас наиболее интересная продукция, так как, начав поставлять РЖД, мы получили стабильного партнера с понятными объемами. Мы усиленно занимались восстановлением горнотранспортной техники, так как до этого долгое время не имели возможности в полной мере выделять необходимые для этого средства, поэтому для нас в 2016 году это была одна из первоочередных задач. А с учетом сложившейся во втором полугодии конъюнктуры рынка угля стало очевидно, что надо срочно увеличивать объемы производства.
- Рынок коксующегося угля выглядит позитивно, цены растут. По вашим прогнозам, как долго этот позитив может продлиться и как это отразится на результатах "Мечела" за первое полугодие?
- Первый квартал начался, с одной стороны, несколько не так, как мы ожидали. Цены пошли вниз раньше, чем мы прогнозировали, но, тем не менее, мы успели законтрактоваться по достаточно хорошим спотовым ценам, плюс мы поставляли по годовым контрактам, цена по ним привязана к квартальному бенчмарку, который на первый квартал был установлен на уровне $285/т. При этом индексы спотовых цен падали до $150-160/т. Но за счет длинных контрактов мы первый квартал отработали хорошо.
Плюс недавний циклон "Дебби" в Австралии придал нам позитивный настрой, потому что цены пошли вверх. Но по факту основные покупатели металлургического угля - корейцы и японцы - приостановили переговоры на второй квартал по бенчмарку до урегулирования ситуации. Поэтому цены на второй квартал не определены.
По-хорошему, по этим ценам, которые все видели, выше $300/т, сделок во втором квартале не было. Реальная контрактация шла на более низком уровне, но, тем не менее, мы все равно успели эффект от этой ситуации получить.
На сегодняшний день из четырех основных железных дорог в Австралии три восстановлены. Четвертая, наиболее крупная железная дорога, по ней перевозят половину экспортного угля Квинсленда, запустилась только сегодня. Но все они запущены с ограничениями, поэтому, в любом случае, определенный дефицит угля будет сохраняться. Кроме того, из-за циклона на угольном рынке сформировался дефицит порядка 21 млн тонн угля.
Для сравнения, когда в 2011 году был знаменитый тайфун "Яси", потери по объему добычи были сопоставимы. Тот случай привел к достаточно серьезному росту цен в среднесрочном периоде. Поэтому в нашем понимании наличие дефицита во втором квартале плюс снижение запасов угля в Китае должно отразиться на ценах.
- Какие задачи ставит компания на этот год, в какие проекты вы будете вкладывать?
- Основной упор мы будем делать на дальнейшую раскрутку рельсобалочного стана. Если в 2016 году мы произвели 517 тыс. тонн, на этот год планируем порядка 700 тыс. тонн, из которых около 400 тыс. тонн придется на рельсовую продукцию и около 300 тыс. тонн будет балка. В этом году мы закончили сертификацию нашей балочной продукции для европейского рынка и занимаемся сертификацией рельсовой продукции, чтобы выйти на рынок Европы. Кроме того, мы планируем освоить в этом году производство рельсов для скоростного и совмещенного движения. Это будет другая ниша, другой вид продукции, другая рентабельность и цены.
По угольной теме мы понимаем, что основное развитие событий продолжает зависеть от Китая. В последние годы Китай сокращал импорт угля за счет интенсивного развития собственной промышленности, но принятие ряда программ по закрытию неэффективных мощностей приводит к тому, что баланс рынка в Китае начинает меняться. Они объявили о закрытии 800 млн тонн неэффективных мощностей до 2020 года, при этом 290 млн тонн уже закрыли в прошлом году, в этом году должны еще на 150 млн тонн мощностей вывести. Я думаю, что в ближайшее время будет некое переосмысление, как все это будет происходить, но в любом случае, в нашем понимании снижение объемов добычи внутри Китая, увеличение импорта в этой стране все равно должно позитивно сказаться на ценовой конъюнктуре и даст нам возможность получить более комфортные цены.
Исходя из этого, мы свою задачу видим в увеличении объемов добычи. При этом горное дело достаточно инертное, мы не можем быстро вложить деньги и быстро получить их обратно, поэтому основные усилия мы направим на восстановление существующей техники и приобретение новой, чтобы уже в 2018 году увеличить объемы производства.
Безусловно, мы планируем рост добычи и на нашем Эльгинском месторождении. Если в прошлом году мы добыли там 3,7 млн тонн, то на этот год мы уже запланировали 4,5 млн тонн. В 2018 году планируем выйти на объем производства порядка 5,2 млн тонн.
- Видит ли "Мечел" возможности нарастить поставки в Китай, позволяет ли инфраструктура это сделать?
- Для всех производителей угля в РФ рынок, ориентированный на страны АТР, является одним из ключевых. Всего из порядка 140 млн тонн экспортного угля, который был реализован в 2016 году, порядка 80 млн тонн были направлены на восток. Наша компания в 2015 году реализовала в Китай порядка 4,7 млн тонн, в 2016 году уже 5 млн тонн угля. Вообще у нас в 2016 году доля экспорта в общей реализации на третьих лиц составила 74%. При этом из экспортного угля порядка 30% - это Китай, порядка 25% - Корея, 20% - Япония, 10-13% - Европа, интересные для нас рынки - Вьетнам, Индонезия, Малайзия, Индия - где-то еще 5-6%.
С точки зрения логистики у нашей компании, безусловно, есть преимущество. У нас в основном на экспорт идут именно якутские угли, для которых логистика достаточно короткая - 2 тыс. километров и мы уже находимся на Дальнем Востоке, остальным приходится везти с Южного Кузбасса, и это основная проблема для перевозчиков и для продавцов.
Во-вторых, у нас все-таки есть свои перевалочные мощности - порт Посьет, а также есть порт Ванино, с которым у нас соглашение о перевалке всех необходимых нам объемов. Так что мы не видим больших проблем по продаже в страны АТР. Очень показателен был в этом плане четвертый квартал. При увеличении цен на мировых рынках и падении спроса на внутреннем рынке все производители переориентировались на восточное направление. И мы тоже практически все объемы развернули на экспорт - и все, что мы хотели продать на восток, мы все продали.
- Сколько вы планируете продать в Китай в этом году?
- Все будет зависеть от конъюнктуры рынка. Мы в этом плане достаточно гибко вели себя в третьем-четвертом квартале: переориентировались на экспорт, когда поняли, что цены начинают расти. Сегодня порядка 50% мы продаем по длинным контрактам, порядка 50% - на споте. Это дает нам возможность быть гибкими: если контрактные цены растут, внутренние цены становятся менее интересны, тогда мы увеличиваем экспортные поставки на споте, и наоборот. Поэтому цифры в этом году вряд ли будут другие, мы сохраняем объемы добычи, соответственно, на Китай, скорее всего, пойдет порядка 5-5,5 млн тонн.
- Что касается эльгинского проекта: в конце прошлого года вы подписали меморандум о поставке угля с китайцами, что предполагает этот документ?
- Это рамочный контракт на поставку продукции с угольных предприятий "Мечела", включая и эльгинский уголь. Проблема в том, что если уголь нерюнгринский всем известен, это своего рода бренд, то эльгинские угли на сегодняшний день рынку неизвестны. У нас пока нет большой необходимости продавать этот уголь на экспорт, потому что мы сейчас обеспечиваем им, прежде всего, собственное потребление. Сейчас у нас стоит задача начинать приучать к нашему эльгинскому углю потребителей, в том числе и китайских, которые уже изъявили желание его посмотреть и попробовать в производстве.
- Что касается развития эльгинского проекта, на какой стадии находятся переговоры с ВЭБом по финансированию? Руководство ВЭБа говорило, что сделка должна быть трансформирована, о какой новой структуре финансирования может идти речь?
- С ВЭБом у нас переговоры состоят из двух процессов. Первое - мы должны урегулировать долг по кредиту на $167 млн. На сегодняшний день мы провели серию переговоров с ВЭБом, нашли понимание, как этот долг может быть реструктурирован.
По Эльге основная проблема была в том, что мы пытались ту кредитную линию, которая была подписана ранее, на $2,5 млрд, реанимировать и запустить. Но ситуация по самому активу поменялась по многим причинам: конъюнктура рынка стала другой, поменялись собственники - 49% владеет Газпромбанк. Плюс у нас пока не решен вопрос по железной дороге. А проектное финансирование на $2,5 млрд предусматривало все - и достройку дороги, и возведение обогатительных мощностей. Поэтому, когда мы пытались в новых условиях реанимировать старую кредитную линию, мы получали недопонимание от всех сторон.
В итоге мы пошли двумя путями. Кредит на $167 млн реструктурируем, сейчас готовим ряд документов для ВЭБа, и они будут выносить сделку на одобрение набсовета. По остальным вопросам мы встречались с ВЭБом, у них остается желание и возможность инвестировать в инфраструктуру эльгинского проекта и его развитие. Но для этого нам надо сделать определенную перезагрузку. Нам надо синхронизировать вопрос с железной дорогой, строительство обогатительных мощностей и мощностей по добыче. Пока для нас железная дорога является краеугольным камнем.
По самому разрезу у нас есть проекты, пройдена Главгосэкспертиза, есть абсолютное понимание профиля объекта, геологии, какую технику можем купить, какую обогатительную фабрику поставить. У нас три этапа строительства обогатительных мощностей - по 9 млн тонн каждый. Копай, обогащай, главное - вывозить.
Поэтому с ВЭБом у нас рабочая обстановка. Они готовы с нами общаться, готовы рассматривать вопрос финансирования.
- Какой вариант передачи РЖД ветки до Эльги рассматривается сейчас как приоритетный? Продолжает ли обсуждаться вариант концессии, о котором говорили РЖД? Как может быть структурирована эта сделка?
- Изначально основным нашим желанием было эту дорогу продать РЖД. Это дало бы нам возможность погасить часть долга на ее строительство и, может быть, какую-то часть денег направить на инвестиции в сам эльгинский проект.
Мы пониманием ситуацию в РЖД. Сумма достаточно большая для них, с ликвидностью сейчас у всех проблемы.
Поэтому сегодня одним из основных вариантов является договор концессии. Мы проводим переговоры, в них участвуют РЖД, Газпромбанк, мы и ряд консультантов, кто реализовывали до этого различные концессионные проекты. Есть варианты по самой концессии. Переговоры проходят динамично, и мы очень рассчитываем, что в неотдаленном будущем найдем вариант решения. Все участники процесса в этом заинтересованы, так как в таком случае финансирование будет привлекаться специальной проектной компанией и оно не будет увеличивать долговую нагрузку инвесторов.
- Возможно, что решение будет уже в этом году?
- Конечно. Пока мы общую концепцию не согласовали, но самое главное, что есть понимание РЖД о необходимости идти в этом направлении. Мне сложно говорить про детали. Надеемся, что в ближайшее время найдем компромиссный вариант.
Проект дорогой, требующий дополнительных капитальных вложений, и что самое важное - прописывая концессионные обязательства по этой железной дороге, мы должны прописать определенные объемы, которые должны будем возить. Нам, чтобы подписаться под объемами перевозки, важно понимать, где мы возьмем деньги на увеличение этих мощностей? Поэтому задача многоходовая, но мы понимаем все вопросы и проблемы, которые есть, и надеемся, что в конечной точке все вместе сойдемся и будем реализовывать этот проект.
- То есть переговоры с ВЭБом можно будет активизировать только после того, как у вас будет понимание по концессии?
- Если коротко, то да. ВЭБ пока ждет, какое будет решение по железной дороге.
- Давайте поговорим про финансовое положение компании. Соотношение чистого долга к EBITDA составило 6,6х на конец прошлого года, каков целевой показатель на этот год? Сколько "Мечел" должен будет вернуть кредиторам в этом году? Изучаете ли вы варианты рефинансирования долга или будете его гасить?
- Как я уже сказал, у нас подписаны договоры реструктуризации на 70% долга, остался нереструктурированным только синдикат и кредит ВЭБа. Все наши обязательства по реструктуризации мы выполняем в полном объеме. По этому году мы планируем, что объемы наших финансовых обязательств составят порядка 60-65 млрд рублей, сюда входят и лизинговые платежи, и проценты, и тело долга, и публичный долг.
Если говорить про соотношение чистого долга к EBITDA, то по итогам года хотелось бы выйти на уровень 5-5,5х.
Если конъюнктура рынка позволит нам получить дополнительный денежный поток, то мы его направим на дополнительное погашение перед банками. Это прописано и в кредитных соглашениях с банками, и есть у нас в головах, потому что мы действительно хотим снизить нашу долговую нагрузку, которая на сегодняшний день для нас тяжелая.
- Когда компания рассчитывает завершить реструктуризацию долга с иностранными кредиторами?
- Мы изначально предполагали, что на синдикат будем выходить, только когда полностью договоримся с госбанками. Сегодня у нас проходят переговоры, в мае мы будем в очередной раз разговаривать по теме реструктуризации, но пока процесс идет достаточно сложно. Тем не менее, мы исходим из того, что хотим реструктурировать долг синдиката на условиях не хуже и не лучше, а на аналогичных реструктуризации с госбанками. Но здесь у нас есть определенные противоречия, потому что сам синдикат хотел бы более хорошие условия. Безусловно, это не устраивает банки с госучастием, поэтому здесь нам надо найти какой-то совместный компромисс.
Сроки назвать сложно, с синдикатом непросто договариваться. К сожалению, достаточно сложная конструкция у синдиката, так что без большинства, 75%, мы не можем решить этот вопрос.
- На каких условиях реструктурирован долг с госбанками?
- Ключевая ставка ЦБ + 1,5%. Отсрочка начала погашения долга до апреля 2020 года, потом гасим в течение трех лет и 8,75%, которые нам начисляются по этой ставке, мы платим, а все остальное капитализируется и будет платиться вместе с общим долгом. Эти 8,75%, которые мы платим сейчас, привязаны к соотношению чистого долга к EBITDA. То есть при одном соотношении мы платим 8,75%, а если мы начинаем зарабатывать денег больше, соотношение долг к EBITDA снижается, мы начинаем увеличивать наши процентные платежи. Основные условия такие.
- Иностранные банки в ходе реструктуризации поднимают вопрос о переоценке залогов?
- Банки хотят, чтобы мы дали дополнительное обеспечение под эти кредиты, но здесь у нас есть определенные возражения. Все будет зависеть от условий, желание такое у них есть.
- "Мечел" в 2016 году впервые за долгое время показал чистую прибыль. Обсуждается ли выплата дивидендов на "префы" за прошлый год?
- Вопрос сложный. В соответствии с уставом "Мечела", размер дивиденда на привилегированные акции составляет 20% от чистой прибыли по данным годовой консолидированной отчетности по МСФО. Будем направлять или нет, пока для нас не совсем понятно, это зависит от нескольких факторов.
Во-первых, это должно одобрить собрание акционеров. С одной стороны, безусловно, дивиденды положительно скажутся на котировках компании, с другой стороны, мы понимаем, что компания находится пока еще в недостаточно стабильном финансовом положении, рынки продолжают оставаться волатильными, поэтому говорить про итоги 2017 года можно, но с определенными ограничениями. Поэтому, с одной стороны, неплохо было бы нашим акционерам эти деньги отдать, с другой стороны мы понимаем, что отдавая их, мы снижаем возможность финансировать нашу операционную деятельность и сокращать долговую нагрузку.
Во-вторых, у нас есть ограничения по выплате дивидендов по условиям соглашений с кредиторами. Поэтому мы не можем их выплачивать, не получив согласие банков. И здесь, с одной стороны, банку должно быть интересно, что стоимость компании увеличится. С другой стороны, банки настроены на то, чтобы мы им заплатили деньги сегодня и сейчас. В любом случае это будет разговор с банками, этот процесс нам еще предстоит. У нас есть определенное время для того, чтобы обратиться к банкам за согласованием выплаты дивидендов и вынести данный вопрос на собрание акционеров. Поэтому пока у нас нет ответа на этот вопрос.
- "Мечел" зарегистрировал программу биржевых облигаций - планируете ли выходить на рынок в этом году?
- Нет. Мы это сделали, чтобы иметь возможность оперативно в случае необходимости воспользоваться этим инструментом. Пока у нас таких планов нет.
- То есть пока основной акцент компания делает на погашение долга, говорить о реструктуризации кредитного портфеля рано?
- Наша задача - завершить реструктуризацию оставшегося долга, добиться того, чтобы был понятный денежный поток, сократить соотношение чистого долга к EBITDA до уровня, при котором банки могут быть заинтересованы в том, чтобы выдавать нам деньги. В перспективе, безусловно, у нас есть желание после стабилизации существующего кредитного портфеля попытаться найти и привлечь деньги, которые бы нам оптимизировали его структуру. Мы будет пытаться найти инвесторов и кредиторов, которые бы дали нам деньги под более низкие проценты. Это наш второй этап, но пока про дальнейшую реструктуризацию сложно говорить.
- На каком уровне вы видите долговую нагрузку, которая позволит более комфортно разговаривать с банками?
- Банки от нас ждут, я думаю, минимум 4х чистый долг к EBITDA. Но мы в любом случае будем выходить и пытаться оптимизировать кредитный портфель. Просто мы понимаем, что при определенном уровне долговой нагрузки рефинансировать задолженность будет легче - мы для себя этот порог видим как 4х.
