Директор НИИ Склифосовского: подготовка кадров - главный вопрос сегодняшнего дня
Могели Хубутия рассказал о функционировании НИИ Cкорой помощи, о реформе столичного здравоохранения и о платной медицине
Москва. 28 января. INTERFAX.RU - Могели Хубутия дал интервью агентству "Интерфакс", в котором рассказал о функционировании и современном состоянии НИИ Cкорой помощи имени Склифосовского, а также поделился взглядом на реформу столичного здравоохранения и описал свое отношение к платной медицине.
- Могели Шалвович, зданию, в котором располагается НИИ Cкорой помощи имени Н.В. Склифосовского, более 200 лет, а самому Институту – более 90 лет. Вашу клинику по праву можно назвать главной клиникой столицы. Что из себя представляет сегодня Институт?
- Это фундаментальный научно-исследовательский институт с колоссальным потенциалом научных и врачебных кадров, с современной клинической базой. Это уникальное учреждение, где работают специалисты всех основных медицинских направлений. Наша клиника многофункциональна и пациенты у нас могут получить самую высокотехнологичную помощь при заболеваниях сердечно-сосудистой и нервной системы, нейрохирургического и травматологического профиля, в ожоговом отделении и отделении трансплантации почки, печени, легких и поджелудочной железы, отделении токсикологии, эндотоксикозов и восстановительного лечения и других. Не так давно мы открыли отделение, которое не имеет аналогов в России - это отделение лечения острой и хронической боли. У нас действует свыше 40 научных подразделений, из них половина – клинические. Ежегодно мы оказываем медицинскую помощь 52 тысячам человек, при этом еще две с половиной тысячи пациентов получают лечение в амбулаторных условиях.
Мы сумели вырастить созвездие врачей, специалистов высочайшего класса в области хирургии, кардиохирургии и нейрохирургии, чей авторитет и профессионализм признан не только в нашей стране, но и за рубежом. Это академики, профессора доктора и кандидаты наук. Таким количеством титулованных специалистов вряд ли может похвастаться другая московская клиника.
Одним из показателей эффективности любой клиники является летальность. Так вот, у нас этот показатель на порядок ниже, чем в других столичных клиниках. Это касается и летальности от заболеваний нейрохирургического профиля. Замечу, что у нас это одно из передовых направлений, которое возглавляет молодой, но уже известный в стране и за ее пределами академик РАН Владимир Крылов, создавший новое направление – неотложная нейрохирургия.
Снижения летальности мы добились, не в последнюю очередь, за счет нашей реанимационной службы, которой уделяется особое внимание. Из почти тысячи коек, сто двадцать у нас отданы под реанимацию. Научно доказано, что чем больше реанимационных коек (не менее 10% от общего количества), тем ниже летальность. Если есть возможность вести тяжелого больного в реанимации чуть больше обычного, на день или на два, то это дает явную положительную динамику.
На базе нашего института работают научные кафедры, в рамках которых разрабатываются новейшие методики лечения тех или иных заболеваний, которые затем находят применение во многих клиниках нашей страны. У нас даже есть кафедра в Физико-техническом институте, на базе которой мы совместно с учеными физиками разрабатываем различные медико-диагностические приборы, которыми пользуемся в ходе проведения операций, в том числе на открытом сердце и головном мозге.
В составе Института давно работает отдел клеточных и тканевых технологий, который имеет научные и производственные подразделения. Основная его задача заключается в разработке и внедрении прикладных биомедицинских технологий и изделий в практику здравоохранения. В частности: в области клеточных технологий с применением стволовых клеток разрабатывается способ целевой доставки стволовых клеток в патологический очаг и фиксации клеток в нем на достаточный период времени, необходимый для достижения лечебного эффекта. Контролируемое "удерживание" в точно заданной области повреждения обеспечивает оптимум регенеративного действия стволовых клеток, которые, продуцируя ростовые факторы и ключевые метаболиты, восполняют локальный недостаток активно работающих клеток пациента.
Подготовка кадров - один из главных вопросов сегодняшнего дня. Нам удалось сформировать такую систему обучения и подготовки врачей, которая позволяет привлекать наиболее талантливых и перспективных, одержимых своей профессией молодых специалистов, в том числе и трансплантологов, сохраняя при этом преемственность. Без преувеличения - именно кадровый состав является главным достоянием нашей клиники. Сотрудниками Института инициировано создание 2-х научных обществ: общества трансплантологов и общества врачей неотложной медицины. Первое создано в 2008 году, имеет свой сайт и свой печатный орган - ежеквартальный научно-практический журнал "Трансплантология". Общество врачей неотложной медицины создано в 2011 году и включает в себя врачей разных специальностей, объединяет которых одно- оказание экстренной и неотложной медицинской помощи. Сегодня в общество входят 20 региональных отделений, созданных в различных городах страны, оно имеет свой сайт и совместно с Институтом выпускает ежеквартальный научно-практический журнал им. Н.В.Склифосовского "Неотложная медицинская помощь".
- Что касается кадров. Как Вы относитесь к реформе столичного здравоохранения, о которой объявили столичные власти, и в частности к тому, что повсеместно будут уволены и сокращены тысячи врачей?
- При любой реформе сокращения неизбежны. Думаю, что более целесообразна переподготовка врачей на более востребованные врачебные специальности. Конечно, реформа назрела и ее конечным результатом должно стать улучшение ситуации в московском здравоохранении. Сейчас объединяют больницы и создают многопрофильные учреждения и это правильно. К примеру, бывает, что человека привезли на "скорой" с острой болью в животе в больницу, а там обнаружили у него абдоминальную форму инфаркта миокарда. Отделения кардиологии здесь нет и что делать с больным? Ведь счет идет на минуты, а не на часы, речь о жизни и смерти. Снова вызывают " скорую" и везут его в тяжелейшем состоянии в кардиологию. Это было в корне неправильно. Больница должна иметь также возможность оказания различных видов хирургической помощи и консервативной терапии, включая использование различных вспомогательных афферентных методов для поддержания гомеостаза. Именно по такому принципу работают передовые клиники в европейских странах и в США.
Сегодня в Москве еще есть небольшие больницы, где нет возможности сделать магнитно-резонансную или компьютерную томографию, потому что нет возможности приобрести это дорогостоящее оборудование, которое требует высокой квалификации врачей. А если это будет крупная многопрофильная больница, там будут работать специалисты всех медицинских направлений, будут созданы научно-практические кафедры, которые возглавят профессора и академики. И если практикующему врачу что-то будет неясно или что-то будет вызывать сомнения, он в любое время может обратиться за консультацией к более опытным врачам. У врачей будет возможность учиться, не отрываясь от производства, постоянно совершенствовать свой профессиональный уровень. И тогда будут сведены к минимуму такие вопиющие случаи, когда пациент умирает только потому, что врач поставил неверный диагноз, либо не знал о побочных симптомах или сопутствующих осложнениях опасного заболевания. В крупных клиниках, таких как наша, где одни специалисты делятся знаниями и накопленным опытом с другими, такого рода случаи сведены к минимуму.
У нас каждый день начинается с утренней конференции, где каждый клинически особый случай течения болезни или ее лечения досконально обсуждается с привлечением опытных врачей различных профилей. Это как раз тот случай, когда одна голова хорошо, а три или пять еще лучше, в первую очередь для самого больного. Если что-то идет не так, врач должен знать, как с этим справиться, а для этого он должен обладать соответствующим знаниями.
Я не согласен с теми, кто говорит о том, что реформа проводится скоропалительно и непродуманно. Люди, ведающие здравоохранением в столичном правительстве, достаточно компетентны и я уверен, что ими все было просчитано. Конечно, без тех или иных издержек не обойтись, но, не сомневаюсь, они будут минимальными и, в конечном итоге, проводимая реформа даст положительный результат.
- Ваше отделение по трансплантации эксперты называют одним из лучших не только в столице, но и в стране. Как Вам удалось этого добиться?
- До недавнего времени мы имели определенные проблемы с техническим оснащением, но сейчас, в рамках модернизации медицины, положение кардинально изменилось. Наше отделение трансплантологии оснащено самым передовым оборудованием. Специалисты отделения проходили стажировку в ведущих клиниках Европы, США и Израиля. Мы ни в чем им не уступаем и этим по праву гордимся. Отдельно отмечу наших хирургов, прежде всего трансплантологов. Не так давно мы были в одном европейском медицинском университете, где проводятся операции по трансплантации органов. Нас водили по отделениям университета и рассказывали о том какие они делают операции. Но когда, в ответ, я рассказал и продемонстрировал, что делаем мы у себя в клинике, наши коллеги были удивлены, что уровень трансплантационной помощи, также как и оборудования в нашей клинике ни в чем не уступает уровню этой помощи в ключевых ведущих зарубежных госпиталях. Специалисты из этих стран приезжают к нам и диву даются, какой рывок мы сделали за последние годы в вопросе медицинского оснащения. Мы можем делать самые сложные операции. У себя в Институте мы сравниваем статистические данные по трансплантации органов. По показателям уровня летальности мы не отличаемся от аналогичных отделений в той же самой Германии. У нас с ними абсолютно одинаковые показатели. Замечу, при пересадке почек у нас вообще нет операционной летальности.
Наши врачи выступают на самых престижных мировых конгрессах и площадках, где обсуждается медицинская тематика и нам врачам из России есть, что предложить нашим зарубежным коллегам. Это я говорю без тени бахвальства и преувеличения.
Многие состоятельные россияне предпочитают оперироваться и лечиться за рубежом, не в последнюю очередь поддавшись советам или рекламе, считая, что там медицинский уровень выше, чем в России. Это далеко не так. Не только в нашей клинике, но в других лечебных учреждениях нашей страны было немало случаев, когда больного после операции за рубежом приходилось уже на родине вытаскивать буквально с того света. Я ответственно могу утверждать, что наш уровень медицины ничем не хуже. На базе многих больниц действуют медицинские кафедры, работают опытнейшие доктора.
- Как Вы относитесь к страховой медицине? И хотелось бы услышать ваше мнение относительно платной медицины, которую внедряют практически повсеместно.
К сожалению, тема страховой медицины для нас остается весьма болезненной. Очень хорошо было бы, если бы страховая медицина была организована как в США. Когда я спрашиваю у тамошних специалистов, откуда вы берете такой дорогой расходный материал, используемый при трансплантации, они мне отвечают, что об этом они не задумываются. А мы, той страховой медициной, которую имеем на сегодняшний день, бьем по рукам наших врачей. Тот принцип, та тарифная политика, которые заложены в нашей страховой медицине, даже и на одну треть не покрывают наших реальных расходов. Зачастую страховые компании у нас возглавляют не очень добросовестные люди. Они стараются штрафовать врачей по поводу и без, даже за то, что запятая или точка поставлена не в том месте, где, как считают страховщики, она должна быть поставлена непременно. И они без зазрения совести делают все, чтобы содрать с врачей последние копейки. Это в корне порочная практика. Представьте себе, мы лечили больного – вылечили, истратив на него несколько десятков тысяч рублей из бюджета клиники, а страховая компания под тем или иным надуманным предлогом накладывает штраф. Это и для лечебного учреждения и для врача, который теряет в зарплате серьезная проблема.
Но главное - поменять тарифы и довести тарифную политику до ума. Надо учитывать стоимость на препараты, которые не производятся в нашей стране, и которые постоянно растут в цене, прибавься сюда и девальвацию рубля. Тарифы должны быть гибкими и меняться в зависимости от цен на рынке. Это касается, в том числе, цен на оборудование и инструментарий. Если не будет индексации тарифов, то мы должны быть уверены в том, что страховщики компенсируют нам в полной мере все затраты на лечение конкретного больного. В противном случае мы вынуждены будем ужиматься, что неизбежно скажется на качестве и процессе лечения, а пострадает, в конечном итоге пациент. Кроме того, существующий принцип страхования приведет к тому, что многие лечебные учреждения попросту обанкротятся.
Что касается введения платной медицины, то я лично отношусь к этому отрицательно. Проблема в том, что у нас в стране очень высокий процент людей малоимущих, пенсионеров. Что им делать? Ложиться и умирать? Введя платный принцип, мы просто лишим этих людей конституционного гарантированного права на оказание медицинской помощи.. Далеко ходить за примером не надо. В Грузии, после реформ, вся медицина была полностью переведена на платную основу, и сразу же в разы выросла смертность среди населения. Сейчас там все возвращают назад.
В то же время, какие-то услуги могут быть платными, но полностью – нет. У нас, между прочим, в Конституции РФ одним из основополагающих является право граждан на бесплатную медицину.
Я не думаю, что все сведется к введению повсеместной платы за медицинские услуги. Во главе здравоохранения Москвы стоят врачи, которые знают досконально ситуацию. Тот же глава департамента здравоохранения Алексей Хрипун, прошел путь от ассистента до профессора. Он не только блестящий ученый и организатор, но и отличный хирург.
- Могели Шалвович, почему в нашей стране, являющейся основоположницей в области экспериментальной трансплантологии, делают в тысячи раз меньше операций по пересадке, чем, к примеру, в США. В чем тут проблема и насколько она связана с несовершенством отечественного законодательства?
- Проблема, на самом деле, не в законодательной базе, она у нас в этом вопросе достаточная. Сейчас в Госдуме рассматривают новый законопроект по трансплантации, который позволит еще больше улучшить ситуацию с нормативно-правовой точки зрения. В рамках законопроекта будет предоставлено право любому человеку официально оформить свое согласие или несогласие на использование после смерти своих органов для спасения жизни других людей. В частности, сведения о согласных и несогласных будут содержаться в едином государственном регистре.
Главная проблема состоит в острой нехватке донорских органов. Конечно, она существует везде, но у нас особенно. В США или Европе, к примеру, считается за честь, если ты даешь согласие на изъятия своих органов в случае смерти, потому что ты, тем самым, спасешь чью-то жизнь, а возможно даже и не одну. У нас же, почему-то считают по-другому. Все упирается в наше общественное сознание, наш менталитет. Был проведен опрос населения на тему – "готовы ли вы стать донором органов". Так вот, всего лишь 20 процентов высказались "за". И пока мы не изменим отношение в обществе к проблеме донорства, мы так и будем, имея высокотехнологичную медицинскую базу и классных специалистов, в области трансплантации, катастрофически отставать по количеству сделанных операций. При этом почечные больные, будут годами жить на гемодиализе и стоять в листе ожидания, а больные с тяжелой патологией сердца или легких, умрут так и не дождавшись операции.
Для сравнения - в США каждый год выполняется более десятка тысяч трансплантаций в год, при этом свыше 2000 только пересадок сердца, в России – в 10 раз меньше. Пересадок почек в США в год делается почти 17 тысяч, в России – в лучшем случае около тысячи. У нас на миллион человек должно быть порядка 600-800 трансплантаций в год, мы же на всю страну проводим их чуть более восьмисот. Легкие же вообще, кроме нашего института, нигде в стране больше не пересаживают. А ведь мы могли бы только в нашей клинике в два-три раза увеличить количество операций, если бы решилась проблема донорства.
Нам надо на государственном уровне вести пропагандистскую компанию по этому жизненно важному вопросу. Это должно быть на всех уровнях с привлечением СМИ, телевидения и общественности. Надо чтобы люди понимали важность того, что они могут спасти чью-то жизнь после своей смерти. Людям надо постоянно разъяснять, что любой может попасть в ситуацию, когда ему или его родственникам будет нужен донорский орган.
