Посол Ирана: я надеюсь, что мы получим от России С-300 или более современную систему

Мехди Санаи дал интервью по всему комплексу актуальных вопросов в двусторонних отношениях, рассказал о подготовке к подписанию масштабного пакета соглашений и об ожиданиях от России в оружейной сфере.

Москва. 18 июля. INTERFAX.RU - Посол Ирана в Москве Мехди Санаи дал интервью руководителю внешнеполитической редакции "Интерфакса" Ольге Головановой по всему комплексу актуальных вопросов в ирано-российских отношениях, рассказал о подготовке к подписанию масштабного пакета соглашений в торгово-экономической, атомной и энергетической сферах, об ожиданиях от России в оружейной сфере и изложил позицию Тегерана на переговорах по ядерной программе.

- Господин посол, как Вы оцениваете нынешнее состояние и перспективы в отношениях Ирана и России? В каких областях Вы видите нереализованный потенциал?

- У Ирана и России всегда были связи, отношения, мы всегда были важны друг другу. Но в истории, конечно, не все периоды были светлыми и радушными. Были моменты, которые отрицательно повлияли на наши взаимоотношения, но они не могут служить основой для суждения о будущем наших отношений.

За последние 20 лет наши взаимоотношения у Ирана и России появились общие взгляды на международной арене и хороший опыт сотрудничества в регионе. В последние годы наши отношения постепенно интенсифицируются, но, к сожалению, в 2011-2013 годах экономические отношения, товарооборот стали снижаться под действием санкций. Это была самая главная причина – санкции, которые ввел Совет Безопасности, и некоторые российские структуры соблюдали их.

Я хочу воспользоваться случаем и сказать, что самый большой негативный момент в истории наших взаимоотношений – это влияние так называемого "третьего фактора". Всегда было давление со стороны государств, которые находятся за пределами региона. Эксперты, которые анализируют наши отношения, говорят, что и со стороны России наши отношения находятся под влиянием "третьего фактора". Некоторые увязывают отношения России и Ирана с тем, какие отношения у Ирана с Западом.

Сейчас в данный момент, когда снимаются санкции и Иран ведет переговоры с Западом, некоторые волнуются, как это повлияет на ирано-российские отношения. Нам нужно и важно предпринять два шага. Первый: опираться в наших взаимоотношениях на светлые моменты в истории, а не вспоминать горькие. Второй: необходимо снять напряжение от "третьего фактора", который влияет на наши отношения.

У двух президентов – и у Владимира Путина, и у доктора Хасана Роухани - есть намерение развивать отношения. У них была очень плодотворная и полезная встреча в Бишкеке в сентябре прошлого года, недавно также состоялась встреча в Шанхае. Очень важно, что отношения между нашими странами находятся сейчас под контролем двух президентов. У них прямая связь. До сегодняшнего дня они дважды встречались. Думаю, что в этом году им предстоит встречаться еще два раза. В Таджикистане пройдет саммит ШОС. Пока не точно, но, может быть, там будут участвовать два наших президента. Тогда они там встретятся. На Каспийском саммите в сентябре также будут встречаться. Помимо саммита там будут двусторонние встречи. В связи с этим я вижу большие перспективы, которые раскрываются перед нами.

Я думаю, что для наших отношений очень важно возвращение президента Путина к власти, потому что до него случилось то, что оказало отрицательный эффект на наши отношения. Россия не предоставила С-300, а также следовала за Западом в том, что касается введения санкций против Ирана. И российские структуры соблюдали эти санкции. Я думаю, что с возвращением Путина эти раздражители постепенно будут уходить.

С другой стороны, в Иране к власти пришел господин Роухани. У него очень реалистичный подход к внешней политике, и параллельно с переговорами, которые ведутся в Вене с Западом, он считает необходимым расширить отношения с Россией. Он считает, что наши взаимоотношения с Россией важны сами по себе вне зависимости оттого, какими будут результаты в переговорах с Западом. Это очень важно и полезно для обеспечения безопасности в мире и регионе. Господин Роухани такой же решительный и прагматичный, как президент Путин.

Когда я вручал вашему президенту верительные грамоты, он сказал, что начался новый этап в отношениях Ирана и России и отметил, что у него наладился хороший диалог с господином Роухани.

Наш президент также в своем интервью по телевидению заявил, что в отношениях Ирана с Россией ожидается серьезный прорыв. Мы пытались в течение последних шести месяцев реализовать намеченные проекты, будем стараться и дальше.

- Когда может быть заключена бартерная сделка между Ираном и Россией, условное название которой "Нефть в обмен на товары"? О каких объемах и суммах идет речь? Ранее США выступили против такой сделки, намекнув, что ее заключение может негативно сказаться на процессе урегулирования ситуации вокруг ИЯП и оттянуть процесс снятия санкций с Ирана.

- Я полностью не согласен с названием "Нефть в обмен на товары". Как человек, который участвует в переговорах, я знаю: между Ираном и Россией нет переговоров "Нефть в обмен на товары". Шесть последних месяцев между Ираном и Россией идут переговоры по большому торгово-экономическому соглашению. Здесь речь идет об энергетике, электричестве, атомной энергии, о газе и о нефти, а также о сотрудничестве в области железных дорог, промышленности, сельского хозяйства.

Самое главное: два президента выразили намерение укреплять и расширять ирано-российские взаимоотношения. Две стороны ведут переговоры в соответствии с этим планом, как расширить эти отношения. Все сферы, в которых ведутся переговоры, полностью легитимны, и это сотрудничество, о котором мы переговариваемся, никак не нарушает международное право и нормы.

Мы надеемся, что до конца лета будут подписаны соглашения по всем сферам.

Например, по линии железных дорог уже парафировано соглашение на сумму около миллиарда долларов. По двум атомным блокам то же самое, соглашение уже парафировано. Скоро будут парафированы соглашения по другим областям.

Переговоры идут в сфере энергетики, по нефти, газу и по электроэнергии. Речь идет о подъеме отношений между Ираном и Россией.

- То есть речь идет о крупном пакете документов?

- В этом процессе участвуют разные министерства: министерство энергетики и министерство нефти Ирана, министерство энергетики России, министерства промышленности двух стран, министерство транспорта РФ, РЖД и их иранские партнеры тоже. Конечно, участвует Росатом. Предварительные соглашения есть почти во всех сферах есть.

- Каковы перспективы увеличения поставок иранского газа в Европу и иранской нефти на мировой рынок в целом?

- Я считаю, что у Ирана большой потенциал для увеличения своего присутствия на мировом рынке нефти и газа. Но и Россия тоже имеет большой потенциал для сотрудничества. И сейчас российские компании очень заинтересованы в нем. И "ЛУКОЙЛ", и "Газпром", и "Зарубежнефть" ведут переговоры с иранскими партнерами. Я думаю, что это идет не только в русле развития двусторонних отношений и выполнения каких-то проектов со стороны российских компаний в Иране.

Иран и Россия должны больше сотрудничать в области экспорта нефти и газа в регионе. Я вижу и потенциал для сотрудничества Ирана с Россией в регионе и мире в сфере энергетики. Несмотря на то, что многие считают Россию и Иран соперниками в сфере газа, я считаю, что это консервативный подход к вопросу. На самом деле, Иран и Россия - партнеры в этой области. Именно об этом идут переговоры, чтобы Иран и Россия вместе сотрудничали по вопросу обеспечения газом в регионе и мире.

- Не могли бы Вы подтвердить информацию о визите в августе в Россию главы атомного агентства Ирана господина Салехи лета с целью выработки соглашения с Росатомом о строительстве дополнительных реакторов на территории Ирана? Сколько всего будет построено? Каков объем финансирования этого проекта?

- Откровенно говоря, насколько темной и негативной была история наших взаимоотношений в связи с контрактом по С-300, настолько же светлым был момент, связанный со строительством АЭС в Бушере, которое принесло результат и стало хорошим опытом. Я думаю, что это хороший символ нашего сотрудничества.

Мы должны стараться в будущем сделать нечто подобное, только еще лучше и быстрее. Иран еще до Исламской революции запланировал строительство 20 блоков в разных точках страны. Этого не случилось, но сейчас есть закон, принятый парламентом, чтобы у нас производилось 20 тысяч мегаватт электричества.

Таким образом, у нас есть четкий план, есть государственное решение, и, реализуя этот план на основе хорошо опыта, который есть у Росатома и Организации по атомной энергетике Ирана, мы провели переговоры о строительстве восьми энергоблоков, но сейчас есть четкое решение о строительстве двух блоков. В качестве первого шага соглашение будет подписано по ним. Хотя в целом ведутся переговоры о восьми блоках, еще более конкретные – по четырем, но реальное решение есть по двум.

Как я уже сказал, договор по строительству двух блоков уже парафирован заместителями главы Росатома и главы Организации по атомной энергии Ирана. Ожидается поездка Сергея Кириенко в Тегеран или Али Акбара Салехи в Москву. Они сейчас работают над документами. Я надеюсь, что договоренность будет окончательно подписана в ближайшие месяцы.

- До конца лета можно будет подписать?

- Надеюсь.

- Вы упомянули С-300. Продолжает ли Иран настаивать на поставках этой системы? Есть ли сигналы, что в Москве слышат это? Не хотели ли бы Вы рассмотреть варианты замены?

- Иран считает контракт по С-300 до сих пор действующим, потому что те санкции, которые были введены согласно резолюции Совета Безопасности ООН 1929, не включают контракт С-300, он был подписан до введения санкций. Этот комплекс носит оборонительный, а не наступательный характер.

Наши представители министерства обороны неоднократно проводили переговоры со своими партнерами в России. Я думаю, что у них хорошее взаимопонимание. Я надеюсь, что мы получим С-300 или более современную систему. Этот вопрос решается.

- Предлагаю перенестись виртуально в Вену, где проходят переговоры между "шестеркой" и Ираном. Как Вы можете прокомментировать суть этих переговоров? Говорят, приезд Керри на выходных в Вену и ряда других министров иностранных дел - это была попытка надавить на Иран, чтобы успеть заключить соглашение к 20 июля. Российский министр не приехал, китайский министр тоже не приехал. И сейчас, мне кажется, стороны далеки от соглашения. В чем Вам видятся конкретные разногласия и допускаете ли Вы возможность, что переговоры продлятся после 20-го июля?

- Иран больше всех хочет, чтобы соглашение было подписано. Иран в течение последних шести месяцев выражал серьезное намерение к этому, взял на себя инициативу, участвовал в переговорах и доказал, что хочет решить все вопросы, снять все озабоченности.

Иран также показал, что способен на полномасштабное сотрудничество с МАГАТЭ. И это было оценено со стороны МАГАТЭ. Мы считаем, что ни одна страна за всю историю не сотрудничала с МАГАТЭ в таком объеме.

Политика Ирана в отношении атомной программы ясная и понятная. Иран хочет использовать свои права на владение атомной энергией, не военной, а мирной. Это для Ирана национальное достижение, которое никто не может отменить.

Но, с другой стороны, если у кого-то есть какие-то сомнения относительно характера иранской ядерной программы, то Иран всегда был готов показать, что его атомная программа не носит военный характер. Те, кто разбирается в Иране, понимают, что это запрещено. Наш верховный духовный лидер запретил производство атомного оружия. Это считается религиозной фетвой, которую нельзя нарушить. Сейчас ведутся переговоры о том, чтобы зафиксировать эту фетву в ООН.

Обратите внимание на высказывание замглавы МИД РФ Сергея Рябкова, он правильно сказал, что не надо вводить новый порядок контроля за атомной программой Ирана, потому что получатся новые стандарты. И Иран не согласится с этим.

Иран готов полностью договориться с "шестеркой" в рамках МАГАТЭ. Иран готов пользоваться своими правами и придерживаться своих обязательств, но в рамках МАГАТЭ.

Мы видим хороший прогресс в переговорах, почти больше половины текста уже написано. Проблему, которая уже много лет разделяет "шестерку" и Иран, отнимает у всех время и энергию, можно решить.

Сейчас достаточно напряженная и проблематичная ситуация в регионе, на Ближнем Востоке и в мире в целом. Надо снять эти напряженности. Нужно постараться устранить напряженность вокруг иранской ядерной программы и сделать ставку на потенциал, который имеет Иран для решения проблем в регионе и в мире.

- Как Вы думаете, до 20-го числа реально успеть с подписанием? Кажется, сохраняется много разногласий.

- Есть большая надежда. Мы надеемся, что все стороны хотят, чтобы была договоренность до 20-го.

- А по пунктам, касающимся процента обогащения урана, количества центрифуг, что будет с деятельностью вашего объекта в Фордо? Вот в процентном отношении или в количественном – насколько далеки позиции сторон? Что является "красной чертой" для Ирана? Из Вены идет много сообщений, но они напоминают "внутреннюю кухню", так сказать, мало говорится о сути разногласий.

- Я уже сказал, что главное для Ирана - сохранить достигнутое в атомной программе в научном и технологическом плане. Это для нас "красная линия". Но одновременно Иран готов сотрудничать, чтобы доказать, что у атомной программы не было военного характера.

- Насколько я понимаю, по проценту обогащения урана компромисс был найден.

Уже достигнута договоренность о том, чтобы обогащение урана производилось до пяти процентов. Иран всегда был готов пойти на это. Несколько лет назад нам нужен был обогащенный уран до 20 процентов для Тегеранского реактора в медицинских целях. Нам не предоставили то, в чем мы нуждались, поэтому Иран сам обогатил уран до этого показателя.

- Повторюсь, у нас уже есть договоренность о пяти процентах.

Но иногда есть требования со стороны "шестерки", которые, как, как нам кажется, слишком велики, и это уже нарушает те договоренности, который были достигнуты.

- Какой будет судьба объекта Фордо? По-моему, "шестерка" настаивала на его закрытии…

- Это одно из требований, которое Иран никак не может понять, что мы должны закрыть Фордо. Почему Иран должен закрыть Фордо? Это странно. Я думаю, что "шестерка" должна соблюдать общие договоренности, которые есть уже с Ираном. Иран может рассмотреть вопрос об изменении функционирования объекта Фордо, а не о его закрытии.

- А по количеству центрифуг видится ли Вам шанс выйти на договоренность?

- У Ирана с Россией есть контракт на поставки услуг по обогащению урана на несколько лет. После этого Иран должен будет сам обеспечивать свои потребности. Эксперты говорят, что нам нужны будут десятки тысяч центрифуг для обогащения урана.

Я думаю, что эти вопросы можно решить, если обе стороны – и Иран, и "шестерка" - будут соблюдать рамки первичных договоренностей.

- Я читала, что Иран хотел бы иметь больше 100 тыс. центрифуг, а американцы настаивают на десяти тысячах?

- Да. Вообще "шестерка" на шестом раунде выдвигает слишком много требований. Они должны уступить. Иран всячески готов к договоренностям, и в этот раз ответственность лежит на группе 5+1, которая должна принять основные решения для того, чтобы договоренность была достигнута.

- Настаиваете ли Вы на снятии всех санкций с Ирана? Как идут переговоры по этому трэку?

- Конечно, в соглашении между "шестеркой" и Ираном речь должна идти о снятии санкций. Любые требования, выдвигаемые Ирану, должны соотноситься с действиями по снятию санкций. Иран хочет, чтобы соглашение было действительно всеобъемлющим. Одновременно с выполнением требований со стороны "шестерки" нужно полностью снять односторонние санкции, а также санкции ООН.

Мы считаем, что соглашение, которое достигнут "шестерка" и Иран, необходимо будет сразу зафиксировать в ООН. И там необходимо подчеркнуть, что все договоренности должны быть реализованы и не должно быть новых санкций, а прежние санкции должны быть сняты, как и должна быть снята блокада с имущества, денежных и финансовых институтов Ирана. Заморожено более 100 миллиардов долларов, которые принадлежат нам.

- Какими Вам видятся сроки выполнения соглашения "шестерки" и Ирана?

- Все будет происходить шаг за шагом. Иран делает один шаг, другая сторона - следующий. Мы надеемся, что это займет непродолжительное время, и все будет реализовано меньше, чем за несколько лет.

- Мы сейчас много говорим про санкции. Россия столкнулась с мерами международного сообщества против себя в связи с украинским кризисом. Пока это было на уровне "черных списков". В случае Ирана все начиналось так же. В качестве следующего шага рассматривается возможность введения против России экономических секторальных санкций. Что бы Вы могли посоветовать Российской Федерации, как быть в этой ситуации?

- Я считаю, что введение санкций - не самый хороший способ решения проблем. Мы надеемся, что Россия и Запад разрешат возникающие между ними вопросы путем диалога и переговоров, потому что от санкций страдают обычные люди. После санкций проблемы только накапливаются, что осложняет ситуацию. После введения санкций проблемы решить будет не так просто. Поэтому мы надеемся, что против России не станут вводить санкции.

В то же время при санкциях приходится делать ставку на национальные ресурсы и разумные подходы к ситуации, приходится хорошо планировать и управлять экономикой собственной страны, и это очень важно.

При этом необходимо объяснять людям, о каких санкциях идет речь, какие последствия они будут иметь, чтобы минимизировать их.

Ситуация в регионе и в мире такая сложная. Во многих точках нестабильность: в Ираке, Палестине, на Ближнем Востоке, на Украине, в Афганистане, в Африке.

Я думаю, что некоторые страны в большей степени теряют от введения санкций. Лучше было бы признать, в конце концов, существование новых мировых и региональных сил, и подходить реалистично к решению проблемы. Единственный возможный подход в этой ситуации - это диалог и объединение усилий востока и запада для решения международных проблем.

- Позвольте задать следующий вопрос о росте напряженности в соседнем с вами Ираке. Как Вам видится выход из этой ситуации? Террористическая угроза растет, экстремисты заявляют о создании халифата. Намерен ли Тегеран помогать правительству Ирака финансами, оружием, может быть, Тегеран готов направить свой контингент туда? Возможен ли, по-Вашему, такой вариант, когда могут быть нанесены авиаудары по позициям Исламского государства Ирака и Леванта? Нужно ли для этого получать санкцию Совета Безопасности?

- То, что происходит на территории Ирака, удивило всех. Но это говорит о том, что, во-первых, политика, которая проводилась в нашем регионе в последние 15 лет, была ошибочной. Я говорю о действиях, осуществленных под флагом распространения демократии в регионе, о войне, которую начали в Ираке и Ливии.

Во-вторых, последние события говорят о наличии двойных стандартов, когда представители некоторых стран по-разному относятся к террористам - в некоторых государствах они их поддерживают, а в некоторых борются с ними, как например, это происходит в Афганистане.

Давайте вспомним, как во время "арабской весны" Запад подходил к событиям в Сирии, Бахрейне, Египте, Тунисе. Подходы были разные. На то, как Запад вел себя в каждой ситуации, влияли его интересы.

В том, что касается Ирака, у Запада нет четкой позиции в отношении боевиков. Но я считаю, что для решения проблемы в этой стране необходимо объединение усилий для борьбы с террористами, наведения порядка там.

В противном случае, ситуация может полностью выйти из-под контроля, и те боевики, которые сейчас проходят подготовку в Сирии и Ираке, куда они поедут дальше? Наверное, в Европу, в другие страны. Они уже сейчас говорят о том, что хотят поднять свой флаг в некоторых странах Европы. Это - большая беда и опасность для мира, поэтому все члены международного сообщества должны объединиться.

- На прошлой неделе замминистра иностранных дел России Геннадий Гатилов в Нью-Йорке заявил о российской инициативе по проведению международной встречи по Ираку. Как вы оцениваете эту инициативу, какой это должен быть формат, кто должен участвовать во встрече?

- То, что иракский кризис - это мировая проблема, является очевидным. Поэтому, повторю, все должны объединить свои усилия. Но для проведения такого международного форума все должны сначала сблизить свои позиции, потому что, если подходы будут разными, как, например, в отношении сирийского кризиса, то будет очень сложно добиться результата.

Сама идея о проведении такой встречи является хорошей, но к ней надо подготовиться.

- А в двустороннем порядке вы собираетесь помогать финансами Ираку?

- У Ирана и России общее мнение по иракскому вопросу. Этот кризис надо разрешить. В Ираке есть легитимное правительство, надо его поддерживать, надо бороться против террористов, потому что иначе дестабилизация может продолжиться. Но Иран считает, что сам народ Ирака и само иракское правительство должны решить этот вопрос, и они смогут это сделать. Вместе с тем, мы все должны поддерживать морально и материально это правительство.