Первый замгендиректора "РусАла": мы не слышим от кредиторов о политических проблемах

Владислав Соловьев рассказал, почему иностранные кредиторы компании спокойно реагируют на политические разногласия между РФ и Западом и почему растут премии за поставку алюминия и не растет биржевая цена.

Москва. 29 мая. INTERFAX.RU - ОК "РусАл", одна из самых закредитованных компаний металлургической отрасли РФ, активно ведет переговоры по рефинансированию синдицированных кредитов, в том числе с зарубежными банками. Общение идет на непростом фоне: США и ЕС вводят санкции в отношении российских чиновников и компаний, а биржевая цена на алюминий остается низкой. Впрочем, первый замгендиректора "РусАла" Владислав Соловьев сохраняет оптимизм. В интервью "Интерфаксу" он рассказал, почему иностранные кредиторы компании спокойно реагируют на политические разногласия между РФ и Западом, почему растут премии за поставку алюминия и не растет биржевая цена, а также оценил состояние дел в электроэнергетике и железнодорожном секторе.

- Как продвигается процесс рефинансирования задолженности компании? Возникают ли какие-либо сложности с кредиторами в переговорном процессе?

- Сложностей нет, это рабочий процесс, просто в нем участвует множество банков. 70% из них уже согласовали рефинансирование. Сейчас дорабатываем детали с оставшимися банками.

- На фоне нынешней политической повестки банки по-прежнему интересуются только платежеспособностью "РусАла" или же кредиторы начали задавать дополнительные вопросы?

- Я вам честно скажу: не начали. Может быть, удивительно, но мы не слышим от них о проблемах, связанных с Россией, что, кстати, легко объяснимо. Мы с большинством этих банков работаем с 2001 года. Они вместе с нами пережили сложные времена и разные ситуации. Они очень спокойно к этому относятся, для них главное - залог и гарантия возврата средств. Для банков политическая ситуация не является ключевым фактором.

- Может быть, кого-то она, наоборот, может подтолкнуть к ускорению процесса, раз возникают новые риски?

- Мы этого на себе не ощущаем. Это уже совершенные сделки. Возможно, если бы банк решал сейчас, давать ли ему деньги, тогда, не исключено, это могло бы иметь какое-то значение. А когда деньги выданы, это уже вопрос реструктуризации.

- Со стороны банков есть какие-то требования или пожелания о продаже "РусАлом" активов?

- Банкам нужна понятная финансовая модель, в которую они верят. Такого, чтобы они от нас требовали - продайте вот этот или тот актив, точно нет.

- Как вы оцениваете текущую стоимость алюминия на рынке, рекордно высокие премии на его физическую доставку?

- В конце мая цена алюминия на рынке после затяжного полуторагодового падения возобновила рост и достигла $1780 за тонну, в то время как в первом квартале средняя цена составляла $1708. Тем не менее, этого все еще недостаточно для поддержания безубыточного производства большинством мировых алюминиевых компаний. В то же время, если говорить о динамике рыночных премий, то их показатель некоторым образом компенсирует низкую цену. Вы правы, они рекордно высоки. Но в целом уровень цены на LME и премии все равно гораздо ниже среднего уровня цены, скажем, за последние 5-10 лет.

В начале второго квартала премия в США составляла $400 за тонну, в Европе - до $310 за тонну, в Азии - более $375. При этом наблюдается ее устойчивый рост. Таким образом, цена с учетом премии во втором квартале превысила $2000 за тонну и имеет устойчивую тенденцию к повышению в долгосрочной перспективе. Мы уверены, что в третьем квартале премия в Азии превысит $400, и в Европе она также будет расти.

Сама биржевая составляющая цены остается низкой на протяжении длительного времени на фоне растущего дефицита предложения. Мы считаем, что она по-прежнему не отражает реальной картины глобального баланса спроса и предложения и не может служить объективным индикатором справедливой стоимости алюминия.

В связи с резким ростом числа спекулятивных финансовых игроков на деривативном рынке металлов в последние годы мы вынуждены констатировать и возросшую волатильность цены на LME. Более того, наблюдается высокая активность игроков на понижение, что оказывает серьезное давление на цену. Тем не менее, мы ожидаем, что в скором времени эта картина изменится.

- За счет чего?

- К концу прошлого года принципиально изменилась тенденция по балансу спроса и предложения, и мы впервые за последнее время увидели дефицит металла. Снижение объемов, которое анонсировали производители, продолжается. По итогам года дефицит может составить более 1,2 млн тонн на рынке без учета Китая, что должно позитивно сказаться на цене биржи и рыночных премиях. В Китае тоже идут сокращения, в этом году Chalco уже анонсировала сокращение производства. В следующем году глобальный дефицит будет также нарастать.

- А почему такая парадоксальная ситуация? Цена на рынке при наличии дефицита не растет, и все уходит в премию за физическую поставку?

- Цена оторвалась от фундаментальных рыночных факторов ценообразования и реального баланса спроса и предложения. Сейчас на бирже абсолютное большинство торгов ведется финансовыми спекулянтами, которые зарабатывают на высокой волатильности цены и краткосрочных продажах большого объема торговых позиций на бирже. В реальности эти продажи носят "бумажный" характер и абсолютно не связаны с физическим рынком, хотя в конечном счете именно они формируют окончательную биржевую цену металла.

В свою очередь, на реальном физическом рынке, где алюминий производится, поставляется и потребляется, такого большого объема металла нет, и физический потребитель готов платить за немедленную доставку металла премию более $400 за тонну, что и формирует окончательную цену. Именно эта суммарная цена LME плюс премия в конечном счете отражает реальную стоимость алюминия для физического потребителя. Из-за недостатка металла на реальном рынке возникают очереди, которые порой превышают 500-600 дней.

- Сейчас потребители металла стоят в очереди 500-600 дней?

- Да, именно такой срок. Например, в Детройте и Флиссингене (крупнейшие склады LME - ИФ). Поэтому я считаю, что сегодня де-факто существует два разных рынка. Первый - рынок финансовых инструментов, который очень сильно вырос за последние годы и которому выгодно опускать цену, но для этого нужно поддерживать высокие запасы на складах и иметь возможность брать дешевые займы. Участникам этого рынка важно поддерживать высокую волатильность цены и спекулятивно высокий оборот биржи. Соответственно, этот металл они выпустить на рынок не могут. И второй - физический рынок, где реальным потребителям нужен металл, поставок которого с существующих предприятий уже не хватает в результате закрытия убыточных производств. Это и создает пресловутые очереди на складах и в итоге двигает премии вверх.

Мы хотим, чтобы ситуация с ценообразованием пришла в норму, чтобы цена отражала реальное положение спроса и предложения, а не была результатом финансовых спекуляций.

- Каковы ваши ожидания по цене на алюминий до конца года? Сохранится ли она на уровне $1700, а все, что сверх нее, опять будет уходить в премию?

- Нет, мы все-таки надеемся, что кроме премии мы увидим и рост цены. Была же в апреле ситуация, когда цена практически достигла $1900. Мы надеемся, что к концу года она поднимется до этой отметки.

- В таком случае, какая будет средняя цена за год?

- Около $1850.

- LME получила право оспорить решение суда, который обязал остановить реформу правил складирования. Вы ждете апелляцию от LME или рассчитываете, что биржа прислушается к участникам рынка?

- Жаль, что LME, вместо того чтобы вести с участниками рынка конструктивный диалог по изменению правил, продолжает юридические препирательства. Если LME подаст иск в апелляционный суд, "РусАл" будет готов отстаивать свою позицию и тот факт, что решение Высшего суда Англии было единственно верным.

- LME сейчас ведет какие-либо обсуждения с участниками рынка относительно реформы?

- Мы готовы к диалогу, но пока никто ничего не обсуждает, все находится в юридической плоскости. Вероятно, биржа хочет пройти до конца всю судебную процедуру, а потом уже что-то обсуждать.

- Заключение контрактов с Glencore осенью 2011 года происходило на драматичном фоне - претензии акционеров, судебный иск. В последнее время тема как-то ушла в тень, и даже потолок возможностей, который в контракте заложен - в 2013 году "РусАл" мог 50% объема через Glencore продать - не был использован. Почему? Доволен ли "РусАл" в принципе контрактами?

- Контрактами с Glencore мы очень довольны. И по алюминию, и по глинозему. Они дают нам абсолютно рыночную цену, и даже иногда выше рынка, но точно не ниже. Почему недоиспользуем? Просто смотрим конкурентные предложения, и если есть возможность продать небольшие объемы по более высокой цене, продаем не только для того, чтобы получить прибыль, но и для того, чтобы самим продавать и присутствовать на ключевых рынках. К тому же мы сейчас производим не столько, сколько планировалось, когда заключался контракт. У нас снижается объем производства (это, кстати, главная причина, почему "потолок" недоиспользован) первичного алюминия. Сегодня мы наращиваем выпуск сплавов. А соглашение касается только первичного металла. У нас просто нет столько первичного алюминия, чтобы полностью по этому контракту продавать. Сплавы мы продаем сами, это выгоднее.

Все споры вокруг контрактов утихли. Работаем также и с другими трейдерами. Но Glencore - наш крупный покупатель, с которым у нас долгий контракт, обеспечивающий стабильность потока, предоплату, хорошие условия.

- На недавнем совете директоров была принята стратегия развития "Норникеля" (MOEX: GMKN), причем с формулировкой "принять за основу" и с комментариями членов совета. Эта формулировка свидетельствует о том, что, вероятно, было какое-то обсуждение. Какие были у "РусАла" предложения к этой стратегии? На что вы призывали обратить внимание менеджмент?

- Это было нормальное рабочее обсуждение. Стратегия сама по себе правильная. Мы лишь хотели, чтобы она была по каким-то направлениям более углубленной. Но в принципе с представленной стратегией мы согласны, готовы принять ее за основу, дать к ней свои комментарии и дополнить. Дискуссия шла вокруг того, чтобы были добавлены или расширены определенные разделы по ряду направлений, где недостаточно было информации.

Мы договорились о том, как и что мы делаем, какие шаги, какие встречи дополнительно проводим. И я думаю, что до конца лета мы эту работу закончим и стратегия будет окончательно утверждена. Но то, что уже сделано, - это в любом случае очень большой шаг вперед.

- То есть, вы взаимодействием с менеджментом "Норникеля" довольны?

- Да, довольны.

- Некоторое время назад шли разговоры о том, чтобы передать долю "РусАла" в "Норникеле" холдингу Олега Дерипаски En+. Сейчас это вариант обсуждается?

- Нет, не обсуждается.

- Продолжается ли обсуждение создания госфонда алюминия, сформировать который "РусАл" предложил в прошлом году?

- Продолжается, причем достаточно активно. Мы по-прежнему считаем, что это правильное решение. Мы предлагали для исключения рисков государства предоставить опцион на выкуп металла через 7 лет по цене входа. То есть, государство может гарантированно продать металл либо на рынке с прибылью, либо нам, если цена вдруг не вырастет, но это маловероятно, потому что идет инфляция. Механизм обсуждается. Мы ждем решения правительства.

- Сейчас это обсуждение по-прежнему на уровне "да" или "нет", или оно уже находится на уровне деталей?

- На уровне деталей: как это сделать, где привлечь финансирование, сколько будет стоить, кто будет гарантом. Сейчас уже обсуждается схема. Надежда (на то, что фонд будет создан - ИФ) у нас есть. Мы очень активно работаем с правительством, с Внешэкономбанком, который вовлечен в этот процесс. Схема есть, но ее теперь надо детализировать и принять.

- Схема предусматривает возможность использования внешних денег?

- Да, конечно, она может предусматривать финансирование с рынка. Капиталом могут быть не только деньги ВЭБа - банк сможет привлечь средства, в том числе, на рынке. Все, кто хочет поучаствовать в этом фонде, смогут через ВЭБ фактически синдицироваться.

- Предполагаемый объем госсклада алюминий не подвергся изменению?

- Мы говорили о миллионе тонн, в этом предложении ничего не изменилось. Причем речь идет о том, что такой объем будет набираться постепенно, в течение трех лет.

- Судя по поведению рынка, он пока не закладывает в цену появление российского госфонда.

- Конечно, мы надеемся, что после того, как фонд появится, рынок отреагирует положительно. Мы считаем, что если фонд создаст Россия, то арабские и другие страны, где расположены крупные алюминиевые производства, тоже это сделают. Но для рынка важно именно действие, а не намерение.

- Какие у вас ожидания по внутреннему спросу на алюминий в этом году с учетом того, что многие крупные проекты завершились или еще не начались?

- Мы ожидаем 2-3% роста в этом году. Со временем, постепенно, мы ожидаем выхода на стабильный 6-7%-ный среднемировой рост. Наша цель до 2020 года - чтобы внутренний рынок потреблял 2 млн тонн. Сейчас потребляется в два раза меньше. Нами разработана программа по данной теме, расписанная по отраслям. Мы ее обсуждали с Минпромторгом. Задача в том, чтобы росло потребление в основных отраслях: строительстве, авиастроении, автопроме. Плюс импортозамещение и расширение применения алюминия в новых отраслях российской экономики.

- У импорта доля и так небольшая...

- Да, она не растет, а даже снижается.

- Было время, когда об этом говорили как о некой проблеме.

- Нет, сейчас это уже не проблема. Казахский импорт снижается. Основной импортер первичного алюминия - это Казахстан.

- За счет чего происходит снижение объема импортного алюминия?

- Мы даем лучшие условия и имеем возможность предложить продукт более высокого передела. Это сплавы на основе алюминия для последующей переработки в конечные алюминиевые изделия. Такая продукция позволяет клиентам миновать дорогостоящий процесс переплавки алюминия. У нас получаются более эффективные производство и логистика, а в конечном счете - комплексно более выгодное предложение для наших клиентов.

- Около года назад были сообщения о том, что "РусАл" вернулся к изучению возможности строительства глиноземного комплекса в Индонезии. Это до сих пор актуально?

- Это не быстрый процесс, но мы изучаем эту возможность. Пока на уровне концепции. Там сейчас выборы, скоро появится новое правительство. Мы уверены, что новое правительство продолжит принятый курс.

- Но с точки зрения логистики и сырьевой базы это реализуемо?

- Да, конечно. Там довольно эффективное производство: уголь, бокситы.

- Давайте вернемся к российским проблемам. Как вы оцениваете текущее состояние энергореформы?

- Либерализация рынка гидроэнергетики состоялась. Вышел наконец окончательный закон по "последней миле". Министр экономики пообещал его больше не менять. Это движение вперед. Правда, пока недостаточное, однако уже очень значительное. Решаются вопросы с рынком тепла. Но проблемы еще остаются. Например, нужно удерживать сетевую составляющую - давать все-таки зарабатывать гидрогенерации, и тогда конечную цену можно будет сдерживать.

- Минэнерго и правительство говорили, что "РусАл" и "РусГидро" (MOEX: HYDR) должны будут компенсировать рост цен на электроэнергию после либерализации для сибирских станций. Речь идет о какой-то разовой компенсации? И сколько она может составить для "РусАла"?

- Может быть, компенсация не понадобится, так как сейчас цена снижается.

- Вы довольны динамикой издержек на железнодорожную составляющую?

- Нет, мы не можем быть ею довольны, потому что издержки постоянно растут. Только благодаря заморозке тарифов произошла небольшая передышка. Мы считаем, что надо продолжать реформу. Я сегодня (на ПМЭФ - ИФ) об этом говорил. Почему все должны платить за инвестпрограмму РЖД? Может быть, платить должны те, кому она нужна, и там, где она нужна? Необходимо искать способы оптимизации, расшивки узких мест, например по локомотивной тяге.

Мы видим снижение цены, например, на рынке вагонной составляющей, т.к. там есть конкуренция между операторами. Такого не происходит с инфраструктурной составляющей, потому что нет конкуренции. Хорошо, ее там не может быть, поскольку это естественная монополия. Значит, эту функцию должно взять на себя государство. То есть, оно должно оптимизировать инвестиционную программу, замораживать тарифы. В любом случае такой принцип заложен в социально-экономическом прогнозе: индексация тарифов на перевозки по принципу "инфляция минус". Нужно довести до какого-то оформленного решения, что индексация не может быть на инфляцию, должно быть как минимум "инфляция минус". А дальше правительство должно через механизм дискуссий по инвестпрограмме, через механизмы регулирования и оптимизации требовать снижения издержек. Но это достигается только путем проведения реформы.

- Сама компания оптимизирует издержки в той части, в которой от нее это зависит?

- Конечно. К примеру, мы используем комбинированный состав, вагоны ездят без порожнего пробега. Мы проделали огромную работу по восточному направлению и сегодня возим глинозем не хопперами, а полувагонами, в мешках. Это полностью исключает порожний пробег. Скоро таким способом у нас будет перевозиться 100% глинозема.

Я считаю, что мы делаем очень много. Но кто-то должен сдерживать и инфраструктурную составляющую.

- "РусАл" ранее заявлял о готовности приобрести Ондскую ГЭС за $48 млн. Компания по-прежнему намерена ее приобрести?

- Коммерческую часть вопроса не буду комментировать, но ожидаем, что сделка произойдет в ближайшее время. Я не могу сказать, что это будет та цена, за которую мы рассчитывали приобрести станцию, поэтому для нас данная сделка будет тяжелой нагрузкой. Но другого варианта развития алюминиевого комплекса в Надвоицах нет.

- В какие сроки ожидается закрытия сделки по Ондской ГЭС?

- Должны пройти корпоративные процедуры. Я думаю, в течение лета мы эту сделку оформим.

- Как продвигается сотрудничество с "Россетями" по созданию предприятия по производству кабельной продукции?

- У нас подписан меморандум с компанией "Россети" (MOEX: RSTI). На Иркутском заводе мы уже разворачиваем производство алюминиево-циркониевой катанки, инвестировали в него $5,5 млн. Я думаю, что в начале 2015 года уже начнется выпуск продукции, и завод будет производить 3 тыс. тонн катанки в год. Другой проект по катанке, очень хорошего качества, закаленной, мы реализуем на одном из наших западных алюминиевых заводов - Кандалакшском. Он близится к завершению. Этих проектов по катанке вполне достаточно, чтобы обеспечить объемы, которые требуются сейчас на рынке.