Актриса, которая повергла Софи Лорен. Фото

Сегодня отмечает день рождения легенда советского кино, о которой говорят, что если бы не препятствия режима, она бы затмила всех звезд Голливуда

Москва. 4 мая. INTERFAX.RU - Столетняя история отечественного кинематографа (год рождения - 1908) отмечена многими высочайшими достижениями мирового масштаба: несколько Оскаров, множество премий самых престижных фестивалей и только победы на самом знаменитом из них - Каннском фестивале - российские кинематографисты (тогда еще, конечно, советские) смогли добиться только один раз. Это случилось 50 лет назад, в мае 1958 г., когда главный приз фестиваля в Каннах - "Золотая пальмовая ветвь" был присужден создателям советского фильма "Летят журавли" - великому советскому режиссеру Михаилу Калатозову, великому советскому оператору Сергею Урусевскому и совсем еще не великой, неизвестной актрисе Татьяне Самойловой. Сегодня легенда советского кино отмечает день рождения.

Каннский триумф

Этой молодой актрисе с прекрасной фигурой, необычайно пластичной, с лицом, далеким от банального определения "красивое", но приковывающим к себе внимание, с широковатыми скулами и необычайно выразительными, чуть раскосыми глазами, был вручен еще приз жюри "Апельсиновое дерево" и диплом "За лучшую женскую роль". Как бы в подтверждение того, что при всей безусловной гениальности Калатозова и Урусевского своей триумфальной победой фильм обязан в первую очередь ей, Татьяне Самойловой.

Между прочим, 24-летняя Т.Самойлова обошла тогда, в 1958 г., Софи Лорен, которой многие прочили эту премию за фильм "Любовь под вязами". Не случайно же великий художник Пабло Пикассо, присутствовавший в Каннах, но еще не видевший нашего фильма, просто вглядевшись в удивительное лицо актрисы, сказал ей: "Уверен, после показа вашей картины Вы станете звездой". И он оказался прав. Правда, звездой она стала и осталась на все последующие 50 лет там, за рубежом. Дотошные американцы сразу же и навсегда внесли ее в список 100 имен величайших деятелей кино ХХ века. Ну а что касается здесь, у нас… лучше об этом потом. В конце концов, сегодня, 50 лет спустя, российские кинематографисты наконец отмечают это славное событие - 50-летие со дня награждения нашего фильма Гран-при Каннского фестиваля.

О том, как было это там, в Каннах, 50 лет назад сама Т.Самойлова вспоминает так."Во время конкурсного показа картины я сидела в ложе вместе с Сергеем Павловичем Урусевским. Мы вдвоем представляли "Летят журавли", потому что Михаил Константинович Калатозов заболел незадолго до фестиваля и в Канны не поехал. Поначалу во время конкурсного просмотра в зале стояла тишина, никакой реакции. Мы напряглись. Во время сцены проводов Бориса на фронт раздались первые аплодисменты. Потом они вспыхивали уже постоянно: бомбежка, смерть Бориса, мои пробеги. В глазах членов жюри появились слезы, хотя им и не положено проявлять свои чувства. Когда показ завершился, была долгая, долгая овация. Мы поднялись, кланялись. Потом был яркий свет, масса восторженных слов в наш адрес. Нас все время фотографировали, журналисты не давали нам выйти из зала. Интервью следовали одно за другим. К сожалению, "Золотая пальмовая ветвь" осталась в истории нашего кино единственной".

Дочь "звезды"

Татьяна - дочь одного из самых знаменитых актеров советского кино и театра Евгения Самойлова. Всем, что входит в понятие "киногерой" (или по ранжиру старого русского театра - амплуа "герой-любовник"), природа наделила этого артиста, начиная с классической фигуры, ослепительной, чуть ироничной улыбки и кончая морем обаяния и удивительной правдивостью и искренностью исполнительской манеры. В 30-40-е гг., когда почти все лучшие советские фильмы - драмы, мелодрамы, комедии, героические революционные и военные фильмы - выходили с Е.Самойловым в главной роли, в него были влюблены все женщины страны. В 50-е гг. он околдовал Москву своим потрясающим "Гамлетом" на сцене Театра им.Маяковского.

Мать Татьяны, по специальности инженер-энергетик, была человеком очень театральным, музыкальным, прекрасно играла на рояле и старалась не пропускать кино- и театральных премьер. Казалось бы, для девочки из такой семьи дорога была определена с рождения. Но у Самойловых с дочерью были связаны совсем другие заботы. Таня росла очень болезненной, к ней, как говорится, прилипали все детские и недетские болезни и потому девочку с девяти лет отдали учиться в балетное училище при музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко, как отдают сейчас в фигурное катание - "для поправления здоровья".

Увидевшая однажды ее школьное выступление уже тогда знаменитая Майя Плисецкая посоветовала ей перейти в училище при Большом театре, пообещав содействие. Но мать, хорошо знавшая балетное закулисье, воспротивилась. Как вскоре выяснилось, сама Татьяна давно уже приняла решение стать актрисой кино, как отец. И однажды заявила об этом отцу: "Хочу сниматься в кино, как ты. И чтобы потом идти по улице и со всеми здороваться". Между тем сама Татьяна впервые увидела своего отца на экране, уже когда училась в третьем классе. То был фильм "Щорс". Героя гражданской войны, красного командира Щорса играл, конечно, Е.Самойлов.

"Я выросла за кулисами"

"Родилась я в Ленинграде в 1934 г., а в 1937 мы переехали в Москву. Отец, - вспоминает Т.Самойлова, - стал работать в Малом театре, потом уже, значительно позднее, перешел в Театр Маяковского. Так что меня с детства окружали актеры - папины друзья и знакомые. Я, по сути дела, выросла за кулисами театра".

Уже на первых курсах Щукинского училища - "Щуки", как называют его студенты, Татьяна совершила еще два немаловажных поступка. Снялась в первом своем фильме "Мексиканец" - в небольшой, но главной роли - возлюбленной героя. Героя в этом фильме играл Олег Стриженов, восходящая звезда нового поколения советских киноактеров. За интеллигентность исполнительской манеры, а еще больше за некоторое внешнее сходство его называли в СССР "советским Жераром Филиппом". В незадолго до этого побывавшего впервые в СССР актера была влюблена, казалось, вся планета, а уж СССР - тем более, включая начинающую актрису Таню Самойлову. Татьяна с удовольствием снималась в "Мексиканце" со Стриженовым, но не раз с горечью думала: "А ведь могла бы сейчас сниматься с настоящим Жераром Филиппом". Дело в том, что в Каннах на другой же день после конкурсного показа их фильма "Летят журавли", к ней пришли с официальным предложением принять участие в новой экранизации романа Льва Толстого "Анна Каренина", в заглавной роли Анны, разумеется. В роли Вронского должен был сниматься Жерар Филипп.

Урусевский сказал тогда Татьяне: "Оставайся, это твой шанс. Тебе крупно повезло". Но какое там "оставайся". "Руководитель советской делегации, - вспоминает актриса, - возмутился, узнав о предложении: "Что?!" - кричал он - какой контракт, какой Жерар Филипп?! Вы - советское достояние. Потом, вы еще совсем молоды, у вас даже диплома нет". "Мне не только запретили вести какие бы то ни было разговоры с западными кинематографистами, - вспоминает Т.Самойлова, - но просто как бы взяли меня под надзор. Они обыскивали мои чемоданы прямо при мне, разрывали их - на предмет - нет ли там двойного дна, перебирали одежду, все искали доказательства того, что я хочу остаться. Подключились, конечно, работники нашего посольства. Теперь меня одну не отпускали ни на шаг. Даже к Пабло Пикассо не разрешили съездить, а он хотел написать мой портрет. А ведь преодолей я тогда свой страх, пойди им наперекор, моя жизнь сложилась бы совсем иначе".

"Я - дочь папы и мамы"

На первые годы учебы Т.Самойловой в "Щуке" пришлось и еще одно, тоже немаловажное весьма, событие - она впервые всерьез влюбилась и вскоре вышла замуж. Конечно, за самого красивого студента "Щуки", поступившего в училище двумя годами раньше Тани. За студентом этим "бегала" вся женская половина "Щуки". Звали студента, ставшего первым мужем Самойловой, Василий Лановой. "Мы очень смешно познакомились, - вспоминала позднее Татьяна, - он подстерег меня в коридоре, выскочив неизвестно откуда, и сходу задал вопрос: "Кто ты?" Я так же бойко и так же невразумительно ответила: "Я - дочь папы и мамы". С этого диалога начался их страстный роман, закончившийся браком. "Это было какое-то наваждение, - вспоминала позднее актриса, - смешно так расписались: просто зашли в ближайший ЗАГС, отдали паспорта. Вернулись домой, счастливы были просто безумно".

Через несколько лет они расстались. Но Татьяна Евгеньевна всегда вспоминает то время с особой теплотой: "Вспоминая наше с Лановым время, я всегда плачу, мы были такие молодые и счастливые!"

Правда и то, что ни об одном из своих троих мужей Татьяна Евгеньевна никогда не говорила и не говорит плохо. Как, впрочем, и ни о ком другом. Даже о тех, кто был виновен в страшных, муторных годах ожидания - ожидания работы, а по сути - настоящей жизни. Началось это практически сразу после возвращения с триумфального Каннского фестиваля. Когда окрыленное успехом "советское достояние" вернулось в Москву, оказалось, что здесь оно вовсе никому и не нужно. Чтобы на что-то жить, она играла в театре Киноактера, этом последнем прибежище бедствующих советских кинозвезд, моталась по разным "встречам со зрителями". Нередкая для советских актеров ситуация осложнялась еще тем, что напряженная работа во время съемок "Журавлей" обострили все старые Татьянины болезни. Ну, скажите, кто бы мог подумать, что эта цветущая молодая Вероника (имя героини фильма), прозванная Белкой за веселый добродушный нрав, всегдашнюю готовность бегать, прыгать, скакать, танцевать - терзается всякими болезнями и живет почти с непрерывной болью. Почти во время съемок фильма каждый дубль сопровождался обезболивающими уколами, а фильм снимали шесть месяцев, и каждый день - с 8 утра до 12 ночи. Врачи возмущались, требовали прекратить съемки, отправить Татьяну на отдых, но разве можно было ломать график съемок?!

"Села я в свои 23 года на уколы пенициллина, - вспоминала Самойлова. - Очень боялась, что стану инвалидом. Сказала пришедшему в больницу Васе (мужу), что я болею и ничего вообще больше ничего не хочу. Он почему-то обиделся и ушел. Потом оказалось, что он ушел совсем". Апатия, потухший взгляд - такой увидел ее муж, пришедший навестить ее в больницу. В ней трудно было узнать ту Татьяну Самойлову, которая только что поистине героически сражалась за то, чтобы довести до конца на экране написанную драматургом Виктором Розовым и перенесенную на пленку Михаилом Калатозовым историю простой советской семьи, простой советской девушки Вероники, у которой все отняла война с фашистами - родителей, любимого, какое бы то ни было желание жить. Так совпали жизни Самойловой и ее экранной героини Вероники. Но до Канн, французского городка на Лазурном берегу, где это совпадение принесет триумф, оставались еще месяцы и месяцы. Пока шел еще 1957 год. И картину, законченную производством, должны были еще принять разные начальственные инстанции, прежде чем выпустить к зрителю, к народу. И здесь все почти было ужасно.

"В газете "Советская культура", - вспоминает актриса, - меня ругали за неэстетичность, за распущенные волосы, за босые ноги. Но ведь Вероника - простая, обыкновенная девушка, была война, была эвакуация, почему она не могла быть босой?". Критики осуждали Веронику Самойловой за неэстетичность (эту беженку-то, эвакуированную из Москвы куда-то в Среднюю Азию), а зрители осуждали за то, что не сохранила Вероника своему любимому, ушедшему на фронт, а вышла замуж за другого, а как, в каких обстоятельствах это все произошло, - никого не волновало. Как всегда, конец всяким спорам и дискуссиям был положен наверху: Хрущев, посмотрев фильм, выразился кратко: "Да шлюха она обычная, вот и все".

Уж как это случилось, что картину все-таки отправили на Каннский фестиваль, сказать трудно. Больно громкие имена - Калатозов, Урусевский сыграли роль? Возможно. Да и уверены были, что никто там этого фильма не заметит, пройдет по-тихому, и все. Случилось, к счастью, иначе.

Советское достояние забыли

Если помните, киноначальник, на долю которого пришлось обеспечить возвращение Самойловой из Франции домой, заявил ей, что она - "советское достояние", и отправить ее сниматься куда-то за рубеж невозможно, не дай Бог потерять. Татьяне уже исполнилось к моменту возвращения в Москву 24 года, но наивна она была, как та 10-летняя девочка, которая впервые сказала своему отцу, почему хочет сниматься в кино - "чтобы на улице со всеми здороваться". Вернувшись после триумфального успеха в Каннах домой, она была почти уверена, что сейчас ее забросают предложениями, и нужно только не ошибиться в выборе следующей роли. Ни следующей, ни последующей роли не было, их не предлагали. Ее нигде не ждали, никуда не приглашали. За шесть лет, прошедших после Каннского фестиваля, она снялась в нескольких преходящих фильмах. В 1964 г. наступил абсолютный перерыв ее работы в кино на целых три года. Впрочем, это тогда ей показалось "целых три года", она еще не привыкла. Привычка придет позднее - после второй ее звездной роли Анны Карениной, в фильме, который маститый советский режиссер Александр Зархи снял в 1967 году.

Да, все-таки Анна Каренина - это случилось в ее жизни. Второй из 20 ее фильмов, заставивший вновь говорить о Татьяне Самойловой как о суперзвезде мирового экрана. Правда, без Жерара Филиппа. Но с Василием Лановым. Почти столь же к тому времени знаменитым, как французская мегазвезда и, что совсем немаловажно для съемок, первым мужчиной, которого по-настоящему любила Самойлова.

"Анна Каренина с Самойловым и Лановым была 16-й мировой экранизацией романа Льва Толстого. То, что Зархи выбрал на роль Анны Самойлову, многим показалось странным. Как-то принято было думать, что Анна должна быть "типично русской красавицей". А тут - глаза раскосые. Сама Самойлова как-то объяснила, что глаза эти ей "достались от мамы - польской еврейки. " Не знаю, характеризуют ли евреев, пусть и польских, раскосые глаза. Но и толстовские "черные кудряшки", обрамляющие смуглое лицо", вряд ли присущи типичной русской красоте. Да и старшая дочь Пушкина Мария (Гартунг в замужестве), с которой Толстой "писал" внешний портрет своей Анны, тоже от русской красавицы весьма далек, согласитесь. Так или иначе, претензии к Самойловой от нашей, тогда (в 1967 г.) еще "самой читающей страны в мире", были большие.

Во всяком случае, режиссеру пришлось отбиваться. "Почему Татьяна Самойлова? Этот вопрос, - вспоминал Зархи, - мне задавали тысячу раз. Каждый имеет собственное восприятие, представление об Анне. Можно было пригласить на роль Карениной талантливую красивую актрису. Но мне казалось, что погоня за банальнй доходчивостью упростит дорогой всем образ, лишит его пленительного своеобразия и загадочности, которые были в Анне. Я счастлив, что оказались правы мы. Татьяна Самойлова создала поистине русский образ. И не случайно на Западе наша экранизация пока считается специалистами лучшей". Фильм "Анна Каренина" был восторженно принят и советскими зрителями. Он стал за всю историю советского кино второй по посещаемости экранизацией русской классики после "Войны и мира" Сергея Бондарчука.

С выходом "Анны Карениной" на экран об актрисе вновь заговорили. Французская газета "Уик-энд" писала: "После перерыва Самойлова вновь появилась на экране. Прекрасно сложенная, с поступью королевы, с теплым и лучистым взглядом карих глаз - это пленительная во всех отношениях Анна Каренина". А вот что написала финская газета "Кансан Уутисет": "Можно спорить о том, насколько созданный актрисой образ отвечает той Анне, которая была бы списана с дочери великого Пушкина Марии Гартунг. Но во всяком случае героиня, созданная Самойловой, на многие годы останется Карениной экрана".

Обозреватель Нина Коваленко