Анатолий Чубайс: мы поняли, что можем работать на долговом рынке, не только размахивая госгарантиями

Глава "Роснано" рассказал о результатах работы компании и отрасли в целом, перспективах приватизации и взаимодействии с иностранными инвесторами

Москва. 22 марта. INTERFAX.RU - Анатолий Чубайс для кого-то до сих пор остается крупным политиком из 1990-х, кому-то он запомнился как многолетний глава РАО "ЕЭС России" в эпоху трансформации российской электроэнергетики, но именно у нанотехнологий с недавних пор больше всего прав на этот "бренд". Во главе "Роснано" Чубайс уже десять с половиной лет – на несколько месяцев больше, чем в РАО ЕЭС. В 2018 году компания получила рекордную прибыль и готовится работать на долговом рынке без госгарантий, при участии "Роснано" построено почти 100 заводов, но у молодой отрасли хватает и проблем, в том числе в сфере привлечения капитала. О результатах работы "Роснано" и нанотехнологической отрасли, взаимодействии с иностранными инвесторами, перспективах приватизации и многом другом Анатолий Чубайс рассказал в интервью "Интерфаксу".

- "Роснано" существует уже больше десяти лет. Каковы главные итоги этого периода в целом и конкретно 2018 года?

- Главный итог 2018 года – это рекордная прибыль и рекордные дивиденды. Чистая прибыль по итогам 2018 года составила 5,6 млрд рублей по МСФО.

Мы получаем прибыль не первый год, но такого размера - впервые. В основе прибыли лежит существенный рост стоимости инвестиционного портфеля, которым мы управляем – в 2018 году прирост составил 14,9 млрд рублей против 7,7 млрд руб. годом ранее.

И как прибыльная компания, мы можем выплачивать дивиденды. Мы предложим совету директоров направить на дивиденды 550 млн рублей.

Обращу внимание и на то, что поступления от инвестиционного портфеля в 2018 году выросли на 17% - до 19 млрд рублей. Это, в основном, доходы от выходов из портфельных компаний. Средняя внутренняя норма доходности (показатель IRR) по 15 выходам из портфельных компаний в прошлом году составила 18,6%.

Если говорить об итогах 10 лет существования "Роснано", я бы выделил два основных. Первый - формирование наноиндустрии: "Роснано" ради этого создавалась, в этом заключалась наша миссия. Сейчас в России функционируют 97 заводов, которые были построены при нашем участии, там работают 39 тысяч человек. В прошлом году объем продаж этих предприятий составил 400 млрд рублей.

Второй итог – финансовый, но тоже имеет принципиальное значение: изначально государство вложило в нас 130 млрд рублей. А, по нашим оценкам, итоговый размер платежей в бюджеты всех уровней из наших проектных компаний уже составил 132 млрд рублей. Это при том, что из 130 млрд рублей в инвестиционную программу АО "Роснано" попало только 101 млрд рублей, еще около 29 млрд рублей ушло на некоммерческий Фонд инфраструктурных и образовательных программ (входит в группу "Роснано" - ИФ).

- Дивиденды "Роснано" за 2017 год составили 537,5 млн руб. или 50,8% от чистой прибыли компании по РСБУ. По итогам 2018 года компания выплатит 550 млн рублей. Означает ли это, что чистая прибыль по РСБУ осталась почти неизменной?

- Прибыль по РСБУ за 2018 год составила 0,89 млрд рублей.

Откуда возник объем дивидендов в 550 млн рублей? Это связано с нормативно-правовой базой: правительство РФ рекомендует нам на дивиденды направлять не менее 50% чистой прибыли, но не говорит, какой именно – по РСБУ или МСФО. Мы понимаем, что если мы уцепимся за прибыль по РСБУ, а не МСФО - начнется дискуссия. В итоге, взвесив все с юридической и финансовой точки зрения, мы пришли к выводу, что 550 млн рублей – это, с одной стороны, подъемная для нас цифра, с точки зрения денежного потока, с другой - больше половины чистой прибыли по РСБУ.

- Прорабатываете ли вы дивидендную политику на среднесрочную перспективу?

- Конечно же, дивидендной политики у нас пока нет. Дело в том, что хоть мы и рассказываем с гордостью про наши результаты, характер бизнеса "Роснано" таков, что возникают существенные отклонения фактических финансовых результатов от плановых. Причем, они бывают как в "плюс", так и в "минус". Все-таки инвестиции в венчур и растущие проекты не настолько стабильное дело, чтобы на 5 лет вперед закладывать дивиденды. У нас есть финансовая модель "Роснано", и мы понимаем, как по ней сводить концы с концами. Но на уровне дивидендной политики мы пока работать не готовы, тем более, что дивиденды мы выплачиваем лишь второй раз в своей истории. Мы еще не прочувствовали до конца это новое для нас явление.

При этом в соответствии с долгосрочной программой развития "Роснано" до 2023 года (утверждена весной 2018 года – ИФ) первые дивидендные выплаты были предусмотрены только с 2021 году. Поэтому по дивидендам мы идем с существенным опережением графика.

- Есть ли прогноз по дивидендам на 2019 год?

- Все-таки, пока рано об этом.

- Стратегия развития "Роснано" предусматривает приватизацию УК "Роснано". Обсуждалась ли она на встрече с президентом Владимиром Путиным во вторник? Какие еще вопросы поднимались на этой встрече?

- В стратегии прописаны два сценария развития – один с частной УК, другой с государственной УК. Если смотреть на реальность, в том числе, на текущий инвестклимат, вариант с приватизацией становится все менее и менее реальным. Наша позиция по этому вопросу спокойная, мы не находимся в условиях "либо приватизация - либо все пропало". Именно потому, что позиция спокойная, я этот вопрос на встрече с президентом не ставил и не обсуждал.

Однако, перед нами стоит задача к сентябрю 2019 года обновить стратегию УК. Там мы должны будем уже дать вполне определенный ответ по данному вопросу. Посмотрим, сохранятся ли оба эти сценария или останется только один.

- В прошлом году "Роснано" привлекла PwC для оценки привлекательности УК как управляющей организации фондов прямых и венчурных инвестиций с международными инвестициями. В техзадании было указано, что компания нацелена на расширение деятельности в качестве управляющего партнера фондов и планирует привлечение новых международных инвесторов к сотрудничеству. Означает ли это, что "Роснано" рассматривает возможность расширения сферы инвестиций и стать универсальной УК, а не только для наноиндустрии?

- Это для нас довольно важно и имеет большой стратегический смысл. В чем суть?

У нас есть АО "Роснано" и УК "Роснано". У АО есть единоличный исполнительный орган, которым является УК. С другой стороны, мы работаем в private equity и венчурном бизнесе, где general partner (GP) и limited partner (LP) – управляющий и инвестор - являются основополагающей частью архитектуры. В этом смысле УК "Роснано" является GP и управляющим партнером (это заложено в нашей стратегии). Главное свойство управляющего партнера – умение привлекать инвестиции. На сегодняшний день мы научились, используя АО "Роснано" как якорного инвестора, привлекать внешние инвестиции в соотношении 1 к 3 в новые фонды. Далее мы ставим задачу довести соотношение наших и частных средств в фондах до 1 к 5 и в идеале до 1 к 10.

Такие коэффициенты означают способность УК быть конкурентным на рынке привлечения инвестиций с другими GP. Ровно этого мы хотим добиться данной оценкой. В результате оценки PwC должна сказать нам, как мы выглядим, с точки зрения международных требований к классическому GP, и сказать, чего нам не хватает. Мы хотим свои компетенции GP поднять с российского до международного уровня. Эта работа находится на финальном этапе, осталось примерно две недели.

Мы, в свою очередь, с учетом результатов оценки, проведем апгрейд стратегии УК "Роснано", и в итоге сможем активнее привлекать иностранных инвесторов. Да, в нынешнем климате это довольно сложно. Но мы же создали Фонд развития ветроэнергетики с Fortum, продолжаем с ними работать.

- Кстати, о Fortum - в мае будет проходить очередной конкурс на проекты в сфере возобновляемой энергетике. В прошлом году "Роснано" вместе с Fortum выиграло проектов почти на 1 гигаватт. Планируете ли вы с Fortum или с кем-то ее участвовать в конкурсах в этом году?

- В прошлом году мы стали лидером по итога конкурентного отбора. Что касается этого года – ответ: да. Правда, очень небольшие объемы остались неразыгранными до 2024 года – около 70 МВт. У нас устойчивое партнерство, и мы хотим в рамках конкурса еще кое-что получить.

- Продолжит ли "Роснано" привлекать заимствования на рынке без госгарантий? И не логичнее ли занимать под гарантии – чтобы, в том числе, снизить стоимость обслуживания долга?

- Текущий объем долга, обеспеченный госгарантиями, составляет 130,6 млрд рублей. Сейчас мы планируем привлечение последнего облигационного займа под госгарантии. В наших замыслах нет задачи получения новых госгарантий от правительства. Но мы сами для себя поставили вопрос примерно так: раз мы научились привлекать кредиты с неплохими условиями под госгарантии, с учетом устойчивых финансовых результатов можно попробовать получить займы и без гарантий. Мы попробовали и первый такой облигационный заем на 10 млрд руб. в конце декабря 2018 года наши финансисты получили.

Мы поняли, что можем работать на кредитном рынке не только размахивая гарантиями, но и без них – за счет наших финансовых результатов. Нам этот опыт понравился, мы думаем и дальше двигаться в эту сторону. Но цели просто наращивать кредитный портфель, конечно, нет.

Во-первых, мы хотим доиспользовать все средства, которые по госгарантиям нам причитаются. В конце марта – начале апреля мы проведем последнее размещение облигаций под госгарантию в объеме 13,4 млрд рублей сроком обращения 9 лет. Мы ожидаем высокий спрос на эти бумаги с учетом достигнутых нами результатов и в целом "аппетита" финансового рынка.

Поэтому до конца марта 2019 года мы будем готовы предложить нашим потенциальным кредиторам дополнительный выпуск, объем которого составит до 20 млрд рублей на срок до 10 лет. Но пользоваться мы им будем аккуратно, прежде всего и только в соответствии с нашими инвестиционными потребностями. Если мы увидим наше участие в интересном новом фонде или инвестпроекте и для этого нам нужны дополнительные ресурсы – мы, конечно, будем пользоваться инструментом облигаций без госгаратий. Но масштабных привлечений не будет, они будут носить точечный и целевой характер.

- Есть ли подвижки в привлечении в венчурную индустрию, и в частности, в фонды "Роснано" пенсионных денег?

- Мы говорили и будем говорить, что это направление крайне важно. Мы считаем, что один из главных дефицитов в российской венчурной индустрии – то, что на нашем рынке не работают НПФ, хотя во всем мире ситуация обратная. И мы будем продолжать доказывать свою точку зрения регуляторам вместе с другими фондами.

Это в большей мере вопрос ЦБ. Регулятор уже представил проект указания, который, хоть и в очень ограниченном размере, но разрешает НПФ часть своих активов размещать в инвестиционных товариществах (проект указания Банка России "О требованиях по формированию состава и структуры пенсионных резервов, объектах инвестирования, в которые негосударственные пенсионные фонды вправе самостоятельно размещать средства пенсионных резервов, и случаях заключения договоров репо за счет средств пенсионных резервов" – ИФ).

Мы в этом году рассчитываем провести содержательную дискуссию с регулятором, а также предложить ему возможные требования к фондам, которые могли бы вкладывать средства в наноиндустрию. Мы понимаем, что деятельность НПФ – это социально-чувствительная сфера и необходимо четкое понимание рисков в объект инвестирования. У нас есть идеи, как эти риски описать и отделить те виды деятельности, в которые НПФ могут инвестировать, от тех, куда нельзя. Мы готовим такие предложения и обязательно будем обсуждать их с регулятором.

- В чем принципиальная разница между этими направлениями для НПФ?

- В наших предложениях много деталей, но одно из направлений я раскрою. Вы знаете, что мы много работаем в секторе возобновляемой энергетики, например, в ветроэнергетике. Все, что происходит в этой сфере, основано на концепции договоров на поставку мощностей. ДПМ на оптовом рынке зарекомендовали себя как абсолютно надежный инструмент, по сути приближающийся к бондам, гособлигациям; низкий риск и высокая гарантированная доходность. Это вид актива потенциально, как нам кажется, вполне мог бы оказаться привлекательным и безопасным для НПФ.

- К настоящему времени "Роснано" в финансовом плюсе по выходам из проектов. Но одной из задач компании является обеспечение трансфера технологий в РФ. Есть ли оценка эффективности такого трансфера, как в целом, так и по проектам, из которых "Роснано" вышла?

- Это большая сфера, в которой есть десятки примеров. Например, солнечная энергетика – возникла от швейцарской компании Oerlikon, из которой мы совместно с "Реновой" сделали технологический трансфер в Россию, закупив оборудование и построив в Чувашии завод по производству тонкопленочных солнечных панелей с КПД 9%.

Одновременно в Санкт-Петербурге "Роснано" создала в ФТИ имени Иоффе научно-технический центр тонкопленочных технологий, задачей которого было, в максимальной степени используя существующее оборудование, обновить технологический процесс так, чтобы получить новый продукт. Центр справился с задачей – придумав другую конструкцию, гетероструктурную панель, серийное производство которой осуществляется на заводе "Хевел" - и это уже российская панель с КПД около 23%.

Таким образом, шаг №1 – 100-процентный технологический трансфер, шаг №2 – технологический апгрейд. И есть шаг №3 – экспорт, которого уже удалось добиться. "Хевел" выиграл тендер на поставку солнечных панелей на электростанцию в Казахстане.

Это основополагающая для нас логика: трансфер-апгрейд-экспорт.

По ветроэнергетике мы пока находимся лишь на первой стадии. Мировой лидер по ветроэнергетике Vestas совместно с "Роснано" обеспечил технологический трансфер для производства башен, лопастей и гондол ветроэнергетических установок. Все это построено в России, и первая ветростанция с российским оборудованием в Ульяновске начала поставки на оптовый рынок с января 2019 года – но это пока лишь трансфер. Конечно же, мы думаем и про апгрейд ветроустановок в дальнейшем.

Если смотреть на эффект от зарубежных инвестиций "Роснано", то на конец 2018 года в рамках трансфера от них "Роснано" в России было запущено 9 новых производств и научно-исследовательских центров, а также передано 390 объектов прав на использование результатов интеллектуальной деятельности. В рамках трансфера из зарубежных проектов "Роснано" инвестиции на территории РФ составят по итогам 2018 года 23 млрд рублей.

- По оценкам "Роснано", сейчас на рынке наблюдается недостаток или избыток нанопроектов? Какой уровень качества этих проектов?

- На первых стадиях работы "Роснано" мы делали поштучный отбор проектов. Сейчас мы уже работаем с фондами, многие из которых нацелены не просто на отбор проектов, а на целостные технологические кластеры. И мы видим , например, что к 2024 году в России будет целостный работоспособный технологический кластер в сфере ветроэнергетики, хотя пока ветростанций в России всего лишь две. Но мы ясно понимаем, что они будут строиться и дальше. Потому что такой кластер формируются: от одной электростанции до промышленности, затем присоединятся наука и образование.

Всего мы видим пять новых кластеров наноиндустрии, которые появятся в России в ближайшие 10 лет (ветроэнергетика, переработка твердых бытовых отходов, гибкая электроника, промышленное хранение энергии, наномодифицированные материалы).

- Каким был объем российской наноиндустрии в 2018 году и доля в нем проектных компаний Роснано? Какая часть выручки предприятий наноиндустрии приходится на экспорт?

- В 2018 году предприятия наноиндустрии поставили потребителям продукцию на 1,96 трлн рублей, из которых на портфельные компании "Роснано" приходится около 20% или 400 млрд рублей.

Экспорт продукции наноиндустрии составил прошлом году 526 млрд рублей, 68 млрд рублей из которых пришлось на портфельные компании "Роснано". В среднем на экспорт приходится 33% от общего объема отгруженной потребителям нанопродукции, это очень достойный показатель.

- Какие сейчас основные сдерживающие факторы для развития российской наноиндустрии?

- Наноиндустрия подвержена всем общеэкономическим трендам, которые есть в стране. Как мы знаем, у нас "не очень" обстоят дела с инвестиционным климатом, ростом экономики. Естественно, это все отражается и на нас – мы не в безвоздушном пространстве существуем. Одной из самых сложных проблем по-прежнему остается привлечение инвесторов. Инвестклимат тяжелый - в области хайтек, а особенно в material based - еще сложнее, чем в традиционных отраслях. И это один из самых главных вызовов для нас. Вдобавок, в наноиндустрии есть внутренние специфические технологические проблемы.

Но есть и позитивные моменты. Например, если темпы роста экономики РФ составляют 1-1,5%, то у наших портфельных компаний темпы роста 15-20%, а в некоторых секторах еще больше.

- На привлечение средств иностранных инвесторов из каких регионов сейчас ориентируется Роснано? После начала конфронтации с Европой и США делался акцент на инвесторов из Юго-Восточной Азии, насколько эти планы воплотились в жизнь?

- "Роснано" также рассматривает инвесторов с Ближнего Востока, в основном, это деньги суверенных фондов ОАЭ и других стран Персидского залива. Инвесторы этого региона интересуются привлекательными по соотношению риск - доходность проектами в области альтернативной энергетики и ветроэнергетики - в частности Фонда развития ветроэнергетики.

Инвесторы из Азии и Юго-Восточной Азии достаточно сложны в работе. Например, в Японии развита система корпоративных финансов и публичного рынка, прямые и венчурных инвестиции не получили широкого распространения, поэтому найти подходящего партнера сложно. Мы ведём работу по организации встречи с ними и презентации Фонда развития Дальнего Востока и внедрения высоких технологий.

Примерно такая же ситуация с партнерами из Китая. Из-за ограничений на конвертацию капитала для осуществления иностранных инвестиций, Китай становится сложным инвестиционным партнёром, хотя отрасль прямых и венчурных инвестиции в Китае самая развитая из всех стран Юго-Восточной Азии.

- Каковы перспективы инвестиции "Роснано" в Трубной металлургической компании? Все-таки вы довольно долго уже в капитале ТМК, есть ли временные горизонты выхода?

- Да, мы давно в капитале компании, мы глубоко видим ее экономику, финансы – я лично в совете директоров ТМК. Мы считаем, что компания очень профессионально управляется и имеет потенциал роста.

Рано или поздно мы, конечно же, выйдем из нее - мы же финансовый, а не стратегический партнер. Но сроки я бы не хотел фиксировать – есть разные сценарии, которые зависят и от динамики курса акций компании. Конкретное время, оптимистично нами оцениваемое, будет определяться исходя из конъюнктуры рынка.

- За сколько "Роснано" готово расстаться с долей в "Новомете"?

- А вы предлагаете купить? Я готов поторговаться!

Могу сказать, что "Новомет", начавшись практически со стартапа, на сегодня стал одним из лидеров в российском нефтяном машиностроении. У компании, основанной сильной командой Олега Перельмана, высокий технологический потенциал.

Это реальные нанотехнологии – и в части порошковой металлургии, и в части покрытий. Речь идет о погружных насосах, работающих в агрессивной нефтяной среде, на месторождениях с трудноизвлекаемой нефтью – там требования к материалам очень высокие. Именно поэтому мы видим спрос со стороны инвесторов на компанию. Компания непубличная, но в этом году "Новомет" получил рекордную прибыль, а выручка по итогам 2018 года достигла исторического максимума и составила 23 млрд руб., что на 13% больше чем в 2017 году. При этом объем экспортной выручки вырос более чем на 20%. От импортозамещения компания перешла к экспорту: сервисные центры "Новомет" уже работают в США и Канаде.

В ответ на ваш вопрос скажу совершенно определенно – дешево не продадим.

- Расскажите, для чего было создано ООО "МП Менеджмент", СП "Роснано" со структурой владельца "Фармстандарта" Виктора Харитонина?

- Это СП является управляющей компанией инвестиционного фонда, который мы планируем создать в области ядерной медицины.

Напомню, "Роснано" запустила в России национальную сеть ядерной медицины "ПЭТ-Технолоджи". В июле мы из нее вышли, продав свою долю (49,9%) как раз "Фармстандарту". После этого он вернулся к нам с предложением строить и развивать сеть дальше. С участием "Роснано" ПЭТ-Центры открылись в 11 городах в 10 регионах РФ. Мы рассматриваем не просто масштабирование опыта, а продумываем апгрейд технологии. Например, существующими изотопами и радиофармпрепаратами можно диагностировать онкологию. А если провести апгрейд, перейдя на новые изотопы, – а это возможно на тех же циклотронах - то от диагностики онкологии можно перейти к диагностике сердечно-сосудистых заболеваний. Это сильно расширит потенциал проекта в целом.

Но, конечно же, надо двигаться и географически в другие регионы, расширяя доступ для населения к услугам высокоточной диагностики.

- Каков объем инвестиций в проект?

- Пока не раскрываем, проект структурируется.

- Если "Роснано" все-таки станет акционером Tesla в рамках сделки по выкупу компанией Илона Маска проекта Maxwell Technologies – что будете делать с этим пакетом? Продадите или оставите, чтобы оценить корпоративное управление у Маска?

- Сейчас сделка Maxwell Technologies и Tesla приостановлена.

Но надо прямо сказать, что в этой истории мы игроки далеко не первостепенные. "Роснано" получило акции Maxwell в 2017 году, когда та купила одну из наших портфельных компаний - Nesscap.

Если сделка с Tesla произойдет, в результате свопа мы получим 0,07% - и никакой активной политики мы, естественно, не планируем. Наша стратегия будет чисто финансовой и абсолютно прагматичной. Мы будем смотреть на прогнозы по темпу роста акций Tesla, у которой, как мы знаем, пока большие проблемы с прибылью. Исходя из этого, будем принимать решение по срокам выхода из компании.