Станислав Притчин: Туркменистан - ждать изменений не нужно

Эксперт по постсоветским среднеазиатским республикам рассказал о подоплеке кадровых перестановок в туркменской власти

Москва. 18 февраля. INTERFAX.RU - Решение Гурбангулы Бердымухамедова передать свой пост президента страны сыну Сердару большинство как российских, так и западных обозревателей прокомментировали как шаг, "сделанный по следам событий в Казахстане". Возникает вопрос: клан боится кадровых перестановок, или, наоборот, надо их ждать?

Об этом наш специальный корреспондент Вячеслав Терехов беседует с научным сотрудником ИМЭМО им.Е.М.Примакова Станиславом Притчиным, длительное время занимающимся проблемами постсоветских среднеазиатских республик.

Получен карт-бланш на кадровые перестановки?

- Хотя выборы в Туркмении назначены на 12 марта, но никто не сомневается, что новым президентом практически единогласно будет избран 40-летний Сердар. Это возраст, по достижении которого человек, согласно конституции страны, может быть избран на этот пост. Но что это означает? Действительно ли это "след событий в Казахстане"? Значит, можно говорить о том, что сын уже заранее получает разрешение на кадровую перетряску?

- Я думаю, что нет. Любая кадровая перетряска предполагает наличие команды, которая придёт на смену действующей. У основного кандидата наличия такой команды пока не прослеживается. Сердар пока сам еще формируется как управленец. Его карьера развивалась в достаточно тепличных условиях, перемещаясь по кадровой лестнице в совершенно разных отраслях: это и нефтегазовая отрасль, и МИД, затем Ахалский вилаят, а оттуда – в министерство промышленности. Надо сказать, что в условиях закрытости системы сложно судить о том, насколько успешной была его деятельность на всех постах. Ему в любом случае на каждом из постов помогал тот факт, что он сын главы государства и возможный будущий его преемник. Пожалуй, единственным индикатором готовности нового лидера является его самостоятельные зарубежные поездки для переговоров с основными партнерами Туркменистана в регионе и с внерегиональными игроками.

Возвращаясь к вопросу о кадровой перестройке, став президентом Сердару, чтобы проводить кадровые перестановки, будет необходимо сформировать и свою команду, иметь и продвигать свое видение развитие страны, как перестраивать политическую и экономическую систему. Вопрос есть ли такое видение, или он будет управлять в фарватере, установленном его отцом? Второй сценарий более вероятен. Но и исключать какие-то тактические изменения и новшества мы тоже не можем. Сердар может привнести какие-то новшества в силу того, что у него более разнообразное образование, чем у отца. Он учился в Москве в Дипломатической академии, в Женевском центре политики безопасности, а до этого окончил туркменский сельскохозяйственный институт, как минимум, у него кругозор и картина мира шире! Но опять же, туркменские реалии диктуют и стиль поведения, и управленческую модель для любого руководителя. Мы все помним прекрасно 2006 год, когда к власти в этой стране пришел нынешний президент. Были очень большие ожидания, что он привнесет новшества и, главное – более открытый подход к управлению государством, но ничего такого не произошло. Закрытый характер политической системы сохранился.

- Мне это напоминает приход молодого руководителя Северной Кореи. Он тоже приехал из Женевы, и все тоже ожидали, что он привнесет что-то новое.

- Но везде все упирается в политическую систему, а она в принципе сложно изменяемая. Невозможно в этой системе поменять первого человека на другого, с более открытым подходом, с более демократическими и либеральными взглядами. Он не сможет работать, потому что существует жесткая вертикаль власти. И для ее изменения необходимы колоссальные усилия.

- Мне кажется, что президент переставлял своего сына с одной должности на другую с целью дать ему возможность познакомиться со всей структурой управления в стране.

- Интересный вопрос. Мы уже отмечали, что с точки зрения образования будущий президент более подготовлен к посту руководителя государства, чем его отец, который, хотя и имел высшее образование, но всю жизнь проработал в сфере медицины. Понятно при этом, что, несмотря на глубокое образование, карьера сына строилась в достаточно тепличных условиях. Его не назначали на те проблемные должности, которые, условно говоря, требуют умения срочно решать какие-то сверхзадачи. Главной задачей у него было – познакомиться с работой тех или иных отраслей. Повторяю, при нынешней системе в стране трудно составить представление о его реальных результатах и успехах. Мы можем только предполагать.

Есть слухи, что Сердар вел себя достаточно жестко в отношении подчиненных и в отношении журналистов. И ясно, что его карьера в основном строилась с опорой на авторитет отца. Соответственно, везде на него смотрели в первую очередь как на сына президента и возможного преемника. В таких условиях сама модель выстраивания отношений внутри коллектива заведомо определена: это не рабочая атмосфера, а максимальный пиетет и уважение. Соответственно, сложно ожидать, что Сердар, "пробежавшись" по всем этим должностям, получил реальный опыт управления и решения задач, стоящих перед экономикой.

И здесь семья

- Если говорить об уроках Казахстана, то естественно возникает вопрос: участвуют ли члены президентского семейного клана в бизнес-структурах?

- И опять-таки мы в этом вопросе, учитывая закрытость страны, исходим из всякого рода предположений. По оценкам наблюдателей и различных международных неправительственных организаций, которые занимаются расследованием коррупционных дел, семья президента сейчас является ключевым фактором в экономической жизни Туркменистана. Сестры действующего президента, его племянники, дочери главы государства и зятья также очень активно присутствуют в экономической жизни, контролируют ключевые отрасли экономики. В этом плане они являются ключевыми экономическими игроками в стране в отличие от Сапармурата Ниязова, который воспитывался в детском доме. У него не было такой обширной семьи, а значит не было такого влияния на разные отрасли экономики.

Китай – главный партнер

- Развитие нефтегазового сектора предусматривает расширение международного сотрудничества. В то же время страна не проявляла и не проявляет никаких геополитических амбиций, а расширение транзитных маршрутов требует широких контактов, по крайней мере со своими соседями. Возникает вопрос, что получит Сердар в наследство на внешней арене - в отношениях его страны с Китаем, Узбекистаном, Афганистаном, Казахстаном, Россией и Турцией, хотя она и не является соседом, но все-таки влиятельна.

- Нефтяной и в первую очередь газовый сектор, по идее, должен быть основным двигателем экономики страны. Но не все так благополучно: Туркмения экспортирует очень ограниченные объемы газа. По итогам прошлого года, Китай как основной покупатель туркменского газа импортировал 34 млрд куб. голубого топлива. Но если учесть, что запасы Туркменистана являются четвертыми в мире, и оцениваются компанией Бритиш Петролеум на уровне 13 трлн. Куб метров газа, то это, конечно, совершенно незначительные объемы.

Причиной столь скромных показателей экспорта несколько. Здесь и проблемы геополитики и сложного географического положения страны, и политического режима. С одной стороны, очень многие игроки в мире заинтересованы в поставках туркменского газа, но географически Туркменистан расположен слишком далеко от основных рынков сбыта. К тому же, из-за географического положения внутри Евразии и отсутствия доступа к мировому океану у него нет возможности производить сжиженный природный газ, как в Катаре, чтобы поставлять его на любые рынки. С другой стороны - для Туркмении главное – трубопроводные проекты, но строить их - слишком затратно.

Китай пошел на строительство очень протяженного трубопровода, исчисляемого тысячами километров, для того чтобы обеспечить себе поставки из Туркменистана и в целом из Центральной Азии природного газа. В 2009 году было построено три ветки трубопровода Туркменистан – Узбекистан – Казахстан – Китай. Трубопроводы строились совместно, а на территории Китая был проложен дополнительный трубопровод, чтобы газ мог поступать в промышленно развитые регионы, а не только для Синьцзянь-Уйгурского автономного региона, по которому проходит трубопровод.

Китай с 2009 года является ключевым покупателем туркменского газа

- Китай забрал весь газ, чтобы не допустить его поставки в Европу?

- Европейский Союз и западные страны рассматривали проекты строительства Транскаспийского газопровода, что позволило бы поставлять газ на европейский рынок. Но мешала экономика, геополитика, система. И никто из западных стран так и не перешел в практическую плоскость строительства трубопровода, потому что и статус Каспийского моря этому не благоволил, и были определенные трения между Туркменистаном и Азербайджаном, да и денег на строительство требовалось слишком много. Если Китай готов был пойти, условно говоря, на геополитически мотивированный проект, то западные страны на это пойти не могли, они считают, насколько выгодно или невыгодно вложение в проект.

В случае с Туркменистаном, особенно на нынешнем этапе, это не совсем выгодно, потому что помимо подводного трубопровода, который должен проходить в достаточно глубокой части Каспийского моря с сейсмической активностью, нужно еще проложить трубопровод от основных месторождений до Каспийского моря, а в Туркменистане это порядка 700 км. Потом надо расширить инфраструктуру южного газового коридора, которую Азербайджан с партнерами реализуют, и это тоже дополнительные средства. В конечном итоге доставка газа станет для Европейского Союза "золотой". Поэтому сейчас этот проект мало реализуем.

Есть и другие пути, но либо слишком затратные, либо опасные

- Еще при Ниязове говорили о проекте Туркмения – Афганистан – Пакистан – Индия. Его судьба известна?

- Да, это так называемый проект "ТАПИ". Несмотря на то, что с туркменской стороны трубопровод до границы с Афганистаном построен, но дальше никаких подвижек нет. Геополитически с точки зрения безопасности через Афганистан строить любой многомиллиардный проект очень опрометчиво: никто не может гарантировать безопасность на стадии строительства и уж тем более на стадии эксплуатации.

Еще одна возможность для экспорта есть у Туркменистана – Иран, но из-за споров о цене, из-за санкций в отношении Ирана торговые сделки в основном шли по бартерной схеме. И здесь регулярно возникали проблемы с ценой за поставленный газ. В конечном итоге эти споры привели к тому, что две страны свернули сотрудничество в газовой сфере.

И для России их газ слишком дорогой

- Остается Россия. За последнее время спрос на газовые поставки из Туркмении в Россию значительно упал. С чем это связано?

- Если говорить о российско-туркменских отношениях, то до того момента, как Туркменистан стал поставлять газ в Китай Россия была главным покупателем туркменского газа.

- Значит, Китай перебил поставки не в Европу, а в Россию?

- Не совсем так. Стороны перешли на рыночное ценообразование, и по соглашению Россия должна была покупать газ на границе с Туркменистаном, а дальше за свой счет, исходя из новой цены (это важнейший фактор) – транспортировать его по системе "Средняя Азия – Центр" по своей территории и до границы с Европейским Союзом. Но в новых условиях это было совершенно нерентабельно.

Попытки каким-то образом пересмотреть договор ни к чему не привели. Сейчас Россия закупает у Туркменистана символические объемы газа. Вот в чем основная сложность в отношениях между двумя странами в газовой сфере. Подчеркну, раньше было выгодно, потому что цена была совершенно другой. . Согласно тому ценообразованию, России было выгодно покупать туркменский газ и отправлять его в Европу по существующей инфраструктуре. Сейчас – нет.

И еще один момент, который также не способствует активизации: Туркменистан не пускает "Газпром" на свои сухопутные месторождения, которые наиболее богаты. Российским компаниям предлагается в первую очередь осваивать шельфовые нефтегазовые месторождения. Понятно, что это гораздо дороже, и объемы добычи на них существенно ниже по сравнению с тем, что есть на сухопутных месторождениях. Туркменистан только Китай пустил на свои проекты на суше.

Тюркское единство в энергетике?

- А Турция? Она действительно сыграла важную роль в разрешении сложных отношений между Туркменией и Азербайджаном в вопросах газа?

- Если говорить о Турции, то в принципе Турция хотела бы играть большую роль, учитывая, что основной южный газовый коридор из Азербайджана идет через Турцию. Турция на политическом уровне стремится максимально оказать поддержку любым проектам относительно туркменско-азербайджанского сотрудничества.

В прошлом году Азербайджан и Туркменистан договорились по пограничному месторождению, которое они называют "Достлук". Оно долгое время было камнем преткновения между двумя государствами, потому что спорили из-за того, какую долю кто должен получать. В конечном итоге нашли формулу, по которой будут взаимодействовать, - 70% прибыли от добытых нефти и газа будет доставаться Туркменистану, 30% Азербайджану, но вся инфраструктура будет подключена к азербайджанской действующей инфраструктуре. Это позволит сэкономить средства на капитальные вложения, потому что там всего порядка 20-30 км подобного трубопровода нужно проложить до существующей инфраструктуры.

Турция максимально старалась представить это соглашение как такое тюркское единство в энергетике, хотя по факту она ни к переговорам не имела никакого отношения, ни сейчас на стадии подготовки технического обоснования запуска этого проекта и турецкие компании там не участвуют. Там участвуют туркменские, азербайджанские и российские.

- Какие-то другие международные энергетические компании участвуют в разработке газовых месторождений как, например, в Казахстане?

- Участвуют, но в небольших объемах. На шельфе малазийские компании присутствуют, но это не крупные игроки. Для крупных игроков работа с Туркменистаном – это на самом деле очень токсичная история и имиджево опасная. При всей экономической выгодности сотрудничества с Туркменистаном никто туда не пойдет, потому что политический режим не способствует безопасности инвестиций. Никакой арбитраж не сработает, а существенные риски для крупного бизнеса присутствуют.

И все же, в чем причина транзита власти?

- Вернемся к сравнительному анализу с Казахстаном. Развитие гражданского общества и социальных сетей в Туркмении находится на таком низком уровне, что абсолютно не предоставляет возможности для организации социальных протестов, тем более для проникновения в страну подрывных элементов. Остается только мусульманское влияние, оно там ощущается?

- Гражданское общество, социальные сети, любая свобода в Туркменистане в принципе отсутствуют. Интернет жестко регулируется, объективной информации о положении в стране нет. Она, возможно, есть, но только у высшей власти. Какое-то время западные структуры пытались ставить рейтинги Туркменистану, но перестали с формулировкой, что нет доверия тем официальным данным, которые поступают из этой страны.

Если же говорить про мусульманский фактор, то и здесь каких-то объективных данных по этому вопросу нет. В условиях, когда страна очень закрытая, мы можем допустить, что существует какое-то подполье, но, опять же, это только на уровне предположений. Причина та же – все сферы жизнедеятельности жестко регулируются государством. Соответственно, и ислам также находится под контролем, и говорить о каких-то предпосылках для существования мусульманского подполья мы не можем.

- Передача власти в Туркмении, таким образом, не объясняется страхом власти перед оппозицией, так как ее нет? Назарбаев ранее никогда не говорил о возможности передачи власти, но пришлось. Тогда почему Бердымухамедов передает власть своему сыну? Я читал, что он является человеком мистического склада, поэтому обряды, цифры для него имеют значение. Например, в стране, чтобы не допустить коронавирус, Бердымухамедов, сам врач по образованию, в качестве средства борьбы с вирусом велел сжигать могильник как средство отпугивания шайтана (то бишь вируса), и в стране нет ни одного зафиксированного случая заболевания! Достигнув возраста пророка Мухаммеда, он заявил, что согласно Корану, он решил посвятить свою жизнь передаче знаний и опыта молодежи - сыну. Можно ли считать в связи с этим, что его мистический склад и является одним из факторов, побудивших передать должность президента сыну?

- Наблюдатели отмечают, что президент Туркменистана действительно достаточно уважительно относится к различного рода мистическим обрядам и цифрам. Он очень основательно подходил и подходит к выбору решений любых государственных проблем, главное, чтобы они имели соответствующий символизм.

Все это так. Но в этом ли причина? Часть экспертов считает, что, возможно, человек переосмыслил свою жизнь и каким-то образом понял, что в стране нужно что-то менять. Кроме того, мне кажется, что у него накопилась определенная усталость: 15 лет он руководит государством, и в принципе эта мистическая составляющая – 64 года дает ему основание сказать, что он, в силу своего возраста, может, если не совсем уйти на покой, то стать наставником для младшего поколения. В этом плане можно рассматривать передачу поста как одну из причин транзита.

Уходя не уходит

- Однако всем совершенно ясно, что вряд ли Бердымухамедов-старший окончательно уйдет из власти. Вероятнее всего, он сохранит за собой пост спикера верхней палаты парламента, а соответственно, и основные рычаги управления государством. В нынешней системе он просто номинально передает возможность сыну руководить и представительствовать. Мы видим по последним нескольким месяцам, что Сердар активно ездит на международные встречи.

- Но Назарбаеву должность руководителя Совета безопасности как органа контроля за положением в стране не помогла.

- Дело в том, что нынешний президент Туркмении реально сохранит за собой основные рычаги управления. В целом сейчас вся политическая система "заточена" именно под него и выстроена в кадровом, финансово-экономическом и политическом плане так, что не позволит сыну проводить кардинальные изменения. К тому же у сына просто нет опыта государственного управления и нет авторитета, чтобы стать полновластным руководителем страны. Если сравнивать с Казахстаном, то у младшего Бердымухамедова, как у руководителя, возможностей будет меньше, чем у Касыма-Жомарта Токаева при Назарбаеве.

Еще один важнейший фактор, который отличает процесс перехода власти в двух странах: предшественник будущего президента – его отец, соответственно помимо преемнических обязательств у него еще есть и родственные обязательства перед отцом как перед старшим, а в Туркмении это очень важный фактор.

В любом случае именно отца будут воспринимать как главного и в семье, и в государстве.