CEO Nordgold: Нельзя сказать, что мы на пике рынка золота

Николай Зеленский рассказал, что золотодобытчик может в 2021 году незначительно сократить производство, но на горизонте 5 лет ждет роста примерно на 20%

Москва. 5 июня. INTERFAX.RU - Золотодобытчик Nordgold, принадлежащий семье Алексея Мордашова, спустя несколько лет после делистинга на волне благоприятной конъюнктуры рынка решил вернуться на биржу. Размещение ожидается до конца июня на Лондонской и Московской биржах. Гендиректор Nordgold Николай Зеленский сразу после объявления компании о намерении провести re-IPO рассказал "Интерфаксу" в ходе ПМЭФ-2021 о планах золотодобытчика, ESG-повестке и ожиданиях от размещения.

RE-IPO

- Понятны ли сроки размещения?

- По идее, проспект и диапазон где-то примерно через две недели. И потом, соответственно, размещение до конца июня.

- Это будет параллельно и в Лондоне, и в Москве?

- Так и есть. Я думаю, это очень привлекательное IPO. И доступно оно будет не только институциональным, но и ритейл-инвесторам. Все, у кого есть брокерские счета, могут подавать заявки через своих ритейл-брокеров.

Я верю, что в том числе на российском рынке будет большой объем спроса на наши акции. Это качественная бумага с хорошей доходностью, с ростом. Я сейчас со многими своими друзьями не из золотой отрасли общаюсь - и все с интересом спрашивают, какая дивидендная доходность будет, будет ли рост. Люди готовы инвестировать.

- Привязка по времени размещения была к ценам?

- Я бы сказал, что привязка к спросу. У нас IPO большое, одно из крупнейших в сырьевом секторе за много-много лет. Для такого IPO должен быть хороший спрос. Хороший спрос приходит при качественной, благоприятной конъюнктуре рынка, когда людям интересно золото, когда люди хотят в него инвестировать. Сейчас нельзя сказать, что мы на пике рынка золота. Если посмотреть, многие подвергают сомнению вообще структуру традиционного инвестпортфеля: 60% equity и 40% - бонды. А что, если бонды сейчас уже неактуальны, если люди не хотят иметь бонды? А что иметь в портфеле? В альтернативы попадает, в частности, золото. А в этом случае мы говорим уже о возможном долгосрочном повышенном спросе на золото для огромного количества инвесторов. И поэтому цена, которая установилась сейчас, хоть и выглядит высокой по сравнению с тем, что было пять лет назад, но это не значит, что она на пике.

- И все-таки почему именно в день начала ПМЭФ решили объявить об IPO?

- Так совпало. Есть определенное расписание, по которому работает FCA (британский регулятор - ИФ), у нас есть определенный срок. Поэтому как только у нас все процессы были подготовлены, мы сразу отправили документы регулятору.

- "Высочайший" недавно в очередной раз отложил свое IPO.

- У нас абсолютно разные компании. Различия во всем: портфель другой, история компании другая, и мы выходим на международный рынок. У нас компания с более 1 млн унций производства, с высоким качеством корпоративного управления, производственных процессов и так далее. У нас будет листинг на Лондонской бирже, а там требования все-таки на порядок выше, чем на Московской. Ликвидность акций должна быть очень высокая.

- Во сколько оценивается компания?

- Процесс IPO не предполагает коммуникации стоимости компании в нынешний момент.

- В какие еще индексы, помимо FTSE, компания может попасть?

- Индекс, скорее всего, только FTSE. Но этого достаточно, не обязательно быть во всех мировых индексах.

Планы

- Расскажите, пожалуйста, о планах компании на этот год - по capex, по производству.

- В принципе, прогнозы мы сейчас давать не можем. У нас есть CPR (competent person report - ИФ), который был подготовлен компанией SRK, где есть их виденье нашего производства, нашего capex. Это объективная оценка SRK - сколько должны произвести. По их прогнозу, производство в этом году ожидается чуть-чуть ниже, чем в предыдущем году, хотя свыше 1 млн унций.

- Недавно Nordgold продал рудник Зун-Холба. У меня сложилось впечатление, что задача компании была в преддверии IPO избавиться от актива, который завышает издержки, возможно, даже передать дружественным структурам.

- Актив действительно не соответствовал критериям того, что должно быть у нас в портфеле. При этом покупатель не стремится к публичности. Но я с ним общался, это человек, с которым я познакомился достаточно недавно, он абсолютно никак не связан ни с "Северсталью", ни с " Севергрупп". Это реальный покупатель, который хочет дальше развивать этот бизнес, у которого есть интересы в Бурятии. Не крупная золотодобывающая компания, но, скажем, команда, которая управляла и управляет золотодобывающими предприятиями.

- А есть еще какие-то активы, которые так же не вписываются в портфель?

- Нет, пока все остальные активы в портфеле нас устраивают. Мы их, естественно, продолжаем развивать, инвестировать. У нас есть активы с более коротким сроком жизни, но у них хорошие объемы производства, хороший свободный денежный поток, поэтому, в целом, они вписываются в наши критерии, чтобы быть частью портфеля.

- Кажется, Кенес Ракишев интересовался вашим Березитовым рудником.

- Березитовый - это рудник с коротким сроком жизни. Но, тем не менее, он хорошо проинвестирован, у него понятный план горных работ, хоть и не очень длинный, и он генерирует денежный поток. То есть мы, в принципе, готовы его доработать до конца. При этом если кто-то заинтересованный придет и предложит интересную цену, то мы готовы рассматривать продажу, это ни для кого не секрет. Но при этом абсолютно комфортно будем дорабатывать до конца.

- После, не хочу сказать неудачи (потому что там был прибыльный выход), но после вообще этой истории с Cardinal компания не утратили аппетита к M&A?

- Я согласен с вами, что неудачей это назвать нельзя. Я бы сказал, что эта сделка как раз отражала правильность нашей стратегии ведения M&A. Мы рассматриваем M&A как некий оппортунистический процесс, то есть когда появляется какая-то возможность на рынке и привлекательный актив, мы пытаемся исследовать, но если стоимость этого актива начинает превышать то, что мы готовы платить, мы отступаем, не пытаемся победить любой ценой.

Мы заходили в Cardinal в марте 2020 года в благоприятной рыночной обстановке, мы владели в какой-то момент 28%. Инвестировали $60 млн, продали этот пакет за $120 млн, $60 млн прибыли получили, когда вышли. То есть, наоборот, в такой ситуации важно не увлечься и не переплатить, и мы здесь показали дисциплинированность. Я считаю, это важно.

Но, что тоже важно, наша стратегия развития опирается на собственный портфель активов. У нас очень хорошие перспективы в кластере Гросс (Якутия - ИФ): собственно, сам рудник Гросс имеет запасы более 6 млн унций, мы планируем расширять его мощность с 16 до 26 млн тонн руды - это первая часть роста. А вторая - это проект Токко, по которому мы уже защитили ТЭО временных кондиций, сейчас готовим ТЭО постоянных кондиций, после этого он уже перейдет в фазу получения разрешения Главгосэкспертизы и строительства.

В результате мы прибавляем более 300 тыс. унций с самыми низкими затратами в портфеле, поэтому это суперинтересное направление. Риск этих инвестиций невысок, так как мы его хорошо понимаем, вся инфраструктура есть. Это в 5-летней перспективе прибавит 20% по общему портфелю. А что там в M&A будет происходить за эти пять лет - может, еще что-то найдем. Не найдем - не страшно для нас.

- Мне кажется, была идея развивать Токко как сателлит Гросса, то есть не строить собственную фабрику. Эта идея еще жива?

- Она не жива по той причине, что Токко сильно увеличился в запасах. Это уже абсолютно полноценное предприятие - 3 млн унций извлекаемых запасов, абсолютно выгодно строить фабрику на месте. Это минимизирует любые дальнейшие операционные затраты.

- А что сейчас еще у компании в pipeline?

- В pipeline у нас есть, например, проект Урях. Он продвигается, кстати, довольно неплохо. Мы уже видим там 1,9 млн унций ресурсов с довольно высоким содержанием, но все равно этой сырьевой базы недостаточно, чтобы строить рудник. Поэтому мы надеемся дотянуть его где-то до 3 млн унций за счет геологоразведки. Есть проект Pistol Bay в Канаде - там 1,6 млн унций, тоже с высоким содержанием, будем его расширять.

Проект Montagne d'Or во Французской Гвиане на стадии получения разрешений. Но это идет медленно, это Франция, поэтому мы его сейчас в наш план горных работ стратегически не вписываем. Когда он получит разрешения, увидим. Но Pistol Bay и Урях - эти проекты абсолютно в наших руках.

Есть brownfield: подземка под Lefa, нашим гвинейским проектом, переработка первичных руд на Bouly - там тоже 2 млн унций, которые не включены в план горных работ, еще есть сателлит Niou в Буркина-Фасо в 50 км от рудника Bissa - пока маленький проект, потому что там было мало бурения, но может стать большим.

То есть целый портфель проектов за пределами Гросса, плюс геологоразведка уже вокруг кластера по периметру. Более 10 млн унций приходится на Таборный, Гросс и Токко - плюс дальше расширение по лицензии.

- У меня есть ощущение, что сейчас компания стала активнее пользоваться заявительным принципом.

- Это нормальное явление, потому что мы там абсолютно естественный недропользователь, у нас построена вся инфраструктура, логистика. Но все равно мы смотрим на геологические признаки, это не просто территория. Естественно, геофизика проводится, геохимия - и после этого уже определяется, где привлекательно, где непривлекательно. Это естественный процесс для любой компании.

Сейчас приращивать лицензии стало проще. Законы теперь более похожи на то, что мы видим в других странах мира, прогресс в регулировании недропользования в России налицо.

- Сейчас еще модны СП с юниорными компаниями, с "Росгеологией".

- За границей мы этим пользуемся. Но в России пока не затрагивали это направление, ведем геологоразведку самостоятельно. У нас, естественно, есть подрядчики, которых мы используем для проведение буровых работ, но планирование геологоразведочных работ делаем сами.

- Вы концентрируетесь только на золоте в своей геологоразведке?

- Пока да. То есть периодически мы смотрим на всю таблицу Менделеева, но фокусируемся пока на золоте. И тут еще важно, наверное, что из-за международного охвата портфеля мы видим больше опций для развития в золоте, потому что не вынуждены локализоваться исключительно в России или в СНГ, а еще Африку можем смотреть и так далее. То есть, у нас другого рода диверсификация - географическая.

Устойчивое развитие

- Не планируете ли вы помимо тех $100 млн, что привлекли недавно, еще какое-то "зеленое" финансирование?

- Я по-другому скажу: я считаю, что все финансирование в ближайшее время станет "зеленым", незеленого финансирования не будет, наверное, вообще. Под какой бы проект ни привлекалось финансирование, компания подвергается детальному due diligence по всем элементам ESG. И даже сейчас мы общались со Сбербанком в кулуарах (Петербургского международного экономического форума - ИФ) - он для своего долгового финансирования будет тоже проводить оценку по критериям ESG. То есть уже и госбанки приходят к этому, и скоро у компаний, которые не занимаются ESG, не будет источников финансирования, некуда будет пойти, потому что сами банки тоже будут оцениваться по тому, кому они выдают кредиты.

- А в целом какие сейчас у компании планы по управлению долговой нагрузкой?

- У нас благоприятная ситуация с долговой нагрузкой - по сути, ее нет. Мы погасили все банковские кредиты, у нас остались только бонды на $400 млн, и под них лежит cash примерно на половину суммы. Поэтому, собственно говоря, эта повестка пока очень расслабленная. Кредитные линии мы какие-то имеем на случай колебаний, но в основном сейчас фокусируемся на выплате значительных дивидендов. У нас в этом году минимум $400 млн дивидендов, минимум. А цены сейчас хорошие.

- И получателями дивидендов уже могут стать ваши новые акционеры?

- Естественно. Это будет высокая дивидендная доходность, и у нас есть 20%-й рост в пятилетней перспективе, и он low risk - все проекты совершенно понятные, и ТЭО по ним практически закончены. И при чистом балансе мы способны реализовать оба этих приоритетных направления, даже если цена упадет до $1300, хотя вряд ли она так упадет.

- В последнее время, мне кажется, усилилось давление со стороны экологов и других организаций. Например, получила большую огласку история с рекой Токко. Удалось ли ее разрешить?

- Разрешить точно удалось. Эта история была связана не с экологами, там было, скорее, некоторое недопонимание. Ситуация была в том, что наш подрядчик не получил некоторых разрешений на ведение работ. Соответственно, это вызвало вопросы как у госорганов Якутии, так и у местных жителей. Ситуация полностью решена, и для нас один из уроков, что нужно не только самим соответствовать всем требованиям, но еще и следить, чтобы наши подрядчики что-то не упустили.

Сейчас мы реализуем проект по оптимизации различных процессов и в числе прочего включили в него создание центра согласований, частью которого является контроль подрядчиков.

Также после этой истории мы провели активную работу с местным сообществом оленеводов Тяня в Олекминске и администрацией, чтобы понять, что людей беспокоит. В результате мы сейчас проект, например, будем софинансировать - проведение интернета в удаленные районы.

Иногда из, казалось бы, неприятных ситуаций может вырасти как раз благоприятный результат.