"Я не считаю реабилитацию царственных страстотерпцев своей победой над кем бы то ни было"

Великая Княгиня Мария Владимировна Романова в интервью "Интерфаксу" рассказала о том, почему она последовательно добивается реабилитации всех членов царской семьи

Мадрид-Москва. 27 марта. INTERFAX.RU - Моя поездка в Мадрид на встречу с ее Императорским высочеством Марией Владимировной Романовой совпала с подачей Императорским домом в Генпрокуратуру новых заявлений о реабилитации членов императорской фамилии – Великих князей и князей крови, расстрелянных большевиками после революции. В октябре прошлого года президиум Верховного суда РФ принял решение о реабилитации Николая II и членов его семьи. Теперь начинается борьба за признание невинно убиенными других Романовых.

Хранитель наследия прошлого

Мадрид. На одной из его самых протяженных улиц стоит девятиэтажный дом, внешне похожий на пчелиные соты. Он напомнил мне дом в Москве на Тверской, что напротив бывшей гостиницы "Советская". В одной из квартир в этом доме несколько лет живет Мария Владимировна Романова, посвятившая свою жизнь хранению наследия прошлого, чтобы, по ее выражению, соединить его с настоящим и будущим. Мы говорили с ней в гостиной у камина - под портретами ее родителей.

Мария Владимировна, на решение добиваться реабилитации других членов императорской фамилии Вас вдохновила октябрьская победа?

Во-первых, я не считаю реабилитацию царственных страстотерпцев своей победой над кем бы то ни было. Это общая победа всех граждан России, уважающих наше историческое прошлое, независимо от их политических убеждений.

В результате трехлетней борьбы мне удалось добиться соблюдения и исполнения российского закона. Октябрьское решение президиума Верховного суда показало всему миру, что Россия является правовым государством. Уже тогда мы заявляли о своем намерении юридически добиваться реабилитации остальных членов царской фамилии, которых после революции казнили большевики.

Три года борьбы – срок немалый. А не было желания ускорить этот процесс путем обращения в международные судебные инстанции?

Не скрою, мои иностранные друзья и некоторые родственники из монархических домов советовали мне так и поступить. Но я убеждена, что вопрос о реабилитации царской семьи должен быть решен только в России, только на их Родине.

Именно тогда и только тогда это решение будет иметь важные правовые и общественные последствия для современной жизни страны. Реабилитация всех членов царской семьи – это не только восстановление исторической справедливости, но и восстановление преемственности современной российской государственности с тысячелетней традицией. Это и свидетельство укрепления законности в России.

Многое, прежде невозможное, сейчас становится возможным. Давайте предположим, что Верховный суд реабилитирует всех членов царской фамилии…

Я уверена, что так и будет.

Прекрасно. И тогда Ваши следующие шаги будут направлены на обеспечение возможности участия в политической борьбе в России? Как было, например, в Болгарии, где последний царь в результате политических битв стал премьер-министром?

Ни в коем случае. Прежде всего, я убеждена, и об этом заявляла много раз, что императорский дом должен быть абсолютно чужд любым формам политической борьбы.

Династия должна объединять, а не разобщать. Императорский дом может помочь возрождению традиций, воспитанию патриотизма и даже, пусть это не покажется Вам наивным, - укреплению дружбы между народами, принадлежащими к историческому пространству Российской империи.

Найдутся задачи императорскому дому и в деле укрепления авторитета России на мировой арене.

Государство по мере того, как развивается наше участие в общественной жизни современной России, само определит, в чем и в какой форме оно может использовать наш исторический потенциал и как помочь нам в возвращении на постоянное жительство на Родину.

В середине и конце прошлого века члены европейских императорских и королевских домов вернулись из изгнания на родину, в том числе и в бывшие коммунистические страны. И работают на пользу своего государства. Разве кому-то от этого стало плохо? Конституционный строй остался неизменным, политическая и общественная жизнь развивается. Но что немаловажно – исчезли пробелы в истории, а без прошлого не может быть будущего!

В любой стране историческая династия независимо от того, царствует она или нет, является символом преемственности и связи с многовековым наследием предков. И не об этом ли, в том числе, думали авторы современной российской Конституции, записав в ее преамбуле, что народ принял ее (Конституцию), "чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству…"?

В начале 90-х гг. прошлого века Вы получили российские паспорта. А Вашему отцу Владимиру Кирилловичу разрешили - беспрецедентный случай - въехать в Россию без паспорта, чтобы получить этот документ. Что же Вам мешает приехать, вернее, вернуться, на Родину совсем?

Вы правильно поправили сами себя. Вернуться в Россию не мешает ничто и никто! По приглашению Алексия II и ряда губернаторов я посетила Россию за последние 15 лет уже 50 раз, принимала участие в значимых событиях на Родине. Но на постоянное жительство мы сможем вернуться только тогда, когда наше государство, оставаясь республиканским, сможет оформить правовой статус Российского императорского дома, признать его в качестве исторического института. Это, к тому же, послужит делу укрепления гражданского общества в стране.

Сопоставив примеры отношений в республиканских странах к династиям, лишенным престолов, нельзя не заметить одну закономерность: всюду, где народы ценят свою историю и где внутриполитическая ситуация достаточно стабильна, прежде царствовавшие династии пользуются искренним уважением, а их права юридически охраняются.

Если бы я не несла ответственность за судьбу династии, я могла бы вернуться в любое время. Но как глава императорского дома я не могу допустить этого. Авторитет дома – это общероссийское достояние. Я верю, что все вопросы юридического характера решатся в недалеком будущем и Российский императорский дом сможет начать новый этап своей деятельности на пользу соотечественников. И я не могу им распоряжаться, как мне лично удобно.

Зимний брать будете?

Вы много раз ранее подчеркивали, что не имеете претензий на наследство Николая II. Ваше мнение не изменилось?

Нет, конечно. Собственность, которой распоряжался император, после революции перешла новому государству. С этим никто никогда не пытался спорить, и в настоящее время никто не оспаривает. И мой дед, и отец в принципе были против реституции, считали ее опасной для гражданского мира в России. Для себя мы ничего не просим и тем более не требуем. В России у нас наверняка найдутся друзья, которые помогут нам начать новый этап в жизни.

Давайте поговорим о сыне – великом князе Георгии. Он Ваш наследник.

Великий князь учился в Оксфорде, в совершенстве владеет английским, французским, испанским языками. Хорошо понимает русский, но практически общения на этом языке не имеет. Работал в Европарламенте и Еврокомиссии, где занимался проблемами атомной энергетики и ядерной безопасности. К сожалению, ему пришлось столкнуться там с предвзятым отношением к нашей Родине. Это стало одной из причин его перехода на другую работу. На все остальные вопросы пусть Георгий ответит сам, когда Вы встретитесь с ним.

Разговор дальше шел о жизни в эмиграции, о сложностях быть главой императорского дома, о поездках в Россию, о родителях… Это было интересно, но, к сожалению, темы вышли за рамки интервью. Да и нельзя объять необъятное… Пора было прощаться, и я попросил разрешения задать, как мне показалось, сложный для ответа вопрос: "Как Вы относитесь к известному изречению Уинстона Черчилля…"

Я не успел докончить фразу, как Мария Владимировна, улыбнувшись, сама закончила: "Демократия – это плохой строй, но ничего лучшего человечество не придумало". Вы думаете это против монархии? Отнюдь нет. Не забудьте, что эта крылатая фраза принадлежит премьер-министру его величества короля Великобритании, и до конца дней своих он оставался убежденным сторонником монархии. Почему Вы ставите знак равенства между "демократией" и "республикой"? Он говорил о демократии в синтезе с монархией. И развитие европейских стран в XX в. подтверждает справедливость этого вывода. Вот с этой его оценкой и пониманием демократии можно согласиться.

Вячеслав Терехов, Мадрид – Москва, март 2009 года