Минфин оценил стоимость снижения страховых взносов в 1,4 трлн рублей

По расчетам министерства, рост НДС при этом компенсирует 1,2 трлн рублей

Москва. 15 марта. INTERFAX.RU - Предлагаемый Минфином налоговый маневр со снижением ставки страховых взносов с 30% до 22% и повышением ставки НДС с 18% до 22% призван уравнять конкурентные условия в экономике, затормозить процесс ухода бизнеса в неформальный сектор и, как следствие, сократить разбалансировку государственных страховых систем, сообщил журналистам замминистра финансов Владимир Колычев. При этом в Минфине утверждают, что не ставят целью маневра фискальную девальвацию.

"В стране с плавающим курсом невозможна фискальная девальвация. Она возможна только в странах с управляемым курсом, некоторые из них, когда не могли адаптироваться к внешним шокам за счёт корректировки валютного курса, прибегали к таким политикам", - сказал Колычев.

Вариант 22/22, по его словам, дает баланс между нейтральностью для бюджета и соотношением положительных и негативных последствий для частного сектора. "Что подразумевают нейтральные последствия с бюджетной точки зрения? Это означает, что бюджет никаких дополнительных доходов не получает, что означает, что нагрузка в целом на частный сектор не меняется, меняется только ее структура. Можно говорить о том, что раз для бюджета он нейтрален, то для частного сектора тоже нейтрален в целом по экономике", - отметил замминистра.

Маневр затрагивает только стандартную ставку НДС (18%), льготная ставка 10% не меняется, также сохраняются и существующие льготы по страховым взносам, однако Минфин предлагает убрать порог в 10% для взносов в Пенсионный фонд, которые платятся с превышения в 2017 году годовой зарплаты 876 тыс. рублей. В результате реализации маневра трансферт в Пенсионный фонд из федерального бюджета увеличится, однако, по мнению Минфина, система с текущим уровнем страховых взносов в будущем будет более разбалансированной, чем если сейчас увеличить трансферт.

Минфин не боится снижения собираемости НДС в результате повышения ставки, отмечая, что опыт других стран показывает, что проблемы с администрированием начинаются при ставке 25% и выше.

Неформальный сектор

Говоря о целях, которые Минфин хотел бы достичь при помощи маневра, В.Колычев отметил существующую проблему того, что структура налоговой системы "заточена не под то, чтобы способствовать достижению каких-то определённых целей экономической политики, например, более быстрому и устойчивому росту, а, скорее, в особенности, в части, касающейся прямых налогов, под то, чтобы обеспечивать определенные социальные обязательства, страховые принципы обеспечения этих обязательств - пенсионного, медицинского, социального".

Опыт последних 10 лет, по его словам, говорит о том, что руководство этими принципами заводят экономику "в спираль, когда для обеспечения сбалансированности страховых систем приходится повышать налоговую нагрузку на формальный сектор, соответственно, это ведёт к тому, что формальный сектор чувствует себя не очень хорошо". Некоторые компании такую нагрузку не выдерживают, в результате растёт доля неформального сектора - в основном новые компании и рабочие места создаются в неформальном секторе, отметил замминистра. Рост неформального сектора, в свою очередь, ведёт к очередному витку разбалансировки страховых систем, в результате приходится тем или иным образом повышать налоговую нагрузку на формальный сектор.

"У нас опасение очень серьезное, что мы не находимся в состоянии равновесия. (...) У нас опасение, что тенденции, которые были последние 10 лет, будут дальше развиваться. Очень хороший пример дискуссии о том, как сбалансировать бюджет ФОМС, которая проходила осенью. Когда вносили бюджет в правительство, то он вносился с предположением о том, что страховые взносы в ФОМС будут повышены. Это хороший пример того, к чему этот порочный круг приводит", - отметил также он.

"Последствия в экономике - "тенизация" либо повышение доли неформальной занятости, неформальных практик уплаты зарплат и, соответственно, создание неравных конкурентных условий для разных компаний. На это жалуется деловое сообщество, особенно, в тех сегментах, в которых превалируют компании, полностью выплачивающие налоги", - сказал также Колычев. По его словам, разница в операционной марже компаний, которые полностью работают "в белую" в разных секторах, и компаний, которые в той или иной степени используют неформальные практики, в среднем может достигать 40%.

Замминистра отметил, что последние 7-8 лет наблюдалось снижение доли формальной занятости в структуре занятости внебюджетного сектора, на порядка 0,7 п.п. каждый год. "Если она так и будет снижаться, то это приведёт к существенным выпадающим доходам бюджетной системы, в основном в части НДФЛ и страховых взносов", - пояснил Колычев.

В целом, по оценке Минфина, в цифрах 2016 года объем конвертных зарплатных схем и фонда зарплаты неформального сектора составлял порядка 12 трлн рублей. Объем расходов и сбережений по экономике составляет порядка 58 трлн рублей. "Как доля трудового дохода, не связанного с владением активами и социальными выплатами, это порядка 25%. (...) Было бы хорошо, если бы она не продолжала расти", - сказал замминистра.

При этом решая проблему сокращения неформального сектора, Минфин не хочет действовать жесткими административными методами. В.Колычев, в частности, в качестве негативного примера последствий таких методов привел введение системы взимания платы с 12-тонных фур "Платон".

"Опыт обеления в других сегментах рынка показывает, что есть негативные примеры, такие как рынок грузовых перевозок, когда обеление проводилось жесткими административными методами, в том числе введением IT-систем, при которых тяжело работать в неформальной части экономики. Мы не хотим, чтобы такое обеление было связано с существенными, вплоть до катастрофических, последствиями для экономики бизнесов, которые сейчас вовлечены в неформальные практики", - сказал он.

Минфин, по словам замминистра, хотел бы, чтобы стоимость переключения из неформальных на формальные практики была минимальной. "Если серьёзно зажимать административно, компании заставлять платить полностью, то велика вероятность, что те, кто раньше использовали неформальные практики, будут неконкурентоспособны, будут вынуждены выходить с рынка с соответствующими негативными последствиями для экономики в целом. Поэтому переход от неформальных практик к формальным мы хотим смягчить. В этом весь смысл налогового манёвра. Мы структурируем манёвр так, чтобы негативных косвенных последствий было минимально, а позитивных максимально", - пояснил он.

По его словам, разница между тем, что сейчас платит неформальный сектор за свои практики сейчас, и его переходом в "белую" в результате маневра, безусловно, останется. Однако, отметил замминистра, важно понимать, что "когда вы ведете неформальные практики, у вас еще и риски есть". "Поэтому чем меньше разрыв, даже если он сохраняется, тем лучше условия, чтобы переключение из неформальной в формальную плоскость было не таким серьезным с точки зрения последствий для экономики бизнеса", - считает он.

В целом говоря о том, какой масштаб обеления ожидает Минфин, он отметил, что даже для того, чтобы остаться по соотношению неформального и формального сектора на текущем уровне, надо предпринимать какие-то меры, чтобы тенденция эта не усугублялась. "Приведет ли маневр к тому, что обелится или нет, мы считаем, что создаются условия для того, чтобы этому способствовать", - отметил замминистра.

Кто выигрывает

От проведения налогового маневра, отмечает Колычев, выигрывает формальный сектор практически по всем отраслям. "Единственный сектор, по крайней мере, в укрупненном виде, который проигрывает, это строительство, там негативное последствие связано с тем, что высока доля неформальных платежей заработных плат. От НДС уйти тяжело, увеличение ставки НДС, естественно, строительный сектор в большей степени заплатит, в то время как положительный эффект от снижения страховых взносов меньше, потому что доля зарплаты в конвертах там больше. Если смотрим на 12 ОКВЭДов (общероссийский классификатор видов экономической деятельности), единственный ОКВЭД, у которого негативные последствия, это строительство. У остальных от нейтрального до глубоко положительного", - сказал он. На промышленность в целом эффект будет положительный. Наиболее позитивный косвенный эффект маневр будет иметь для экспорта и импортозамещающих компаний.

В целом маневр должен способствовать и росту экономики, рассчитывает Минфин. Помимо этого, он напомнил, что Минэкономразвития разрабатывает план мер, которые будут направлены "на расшивку наших ограничений в части рынка труда - низкая экономическая занятость в разных возрастных группах, низкая миграция квалифицированных кадров". "Маневр лучше сработает, если будет сопровождаться мерами, которые будут увеличивать предложение на рынке труда. Мы будем стремиться, чтобы план мер Минэкономразвития соотносился с налоговым маневром. В принципе налоговый маневр - это часть плана, который Минэкономразвития сейчас делает", - отметил он.

Маневр и бюджет

Как ранее заявлял министр финансов Антон Силуанов, для бюджета маневр 22/22 будет иметь нейтральные последствия. "Это означает, что снижение страховых взносов будет сопровождаться увеличением по НДС, соответственно, все негативное, до копейки, влияние на бюджеты фондов, связанное со снижением поступления страховых взносов, будет полностью компенсировано дополнительным трансфертом из федерального бюджета. Трансферт увеличится ровно на ту сумму, на которую по параметрам маневра появятся выпадающие доходы у бюджетов фондов", - пояснил Колычев.

По расчетам Минфина, в 2019 году в случае введения маневра сокращение поступления страховых взносов будет чуть меньше чем 1,4 трлн рублей, поступление НДС вырастет на 1,2 трлн рублей. Разницу в 200 млрд рублей между этими параметрами будет нейтрализовать экономия на страховых взносах по работникам бюджетного сектора. "Нейтральность для бюджетной системы считается не только за счет доходов, но и расходов. Довольно большая часть фонда оплаты труда приходится на бюджетный сектор, соответственно, будет некая экономия за счет снижения страховых взносов, она тоже считается в общем нейтральном эффекте", - пояснил В.Колычев.

При этом Минфин в оценке влияния маневра на бюджет не учитывает возможный эффект "обеления" теневого сектора. "Когда мы говорим о нейтральности для бюджета, мы говорим о том, что если текущая доля формальных и неформальных секторов сохранится, то эффект будет нейтральным. (...) В бюджетные проектировки мы не закладываем обеление. Это консервативный подход к бюджетному планированию", - отметил замминистра.

"В тех параметрах, которые министр озвучивал, есть небольшой положительный эффект в целом по бюджетной системе, неравномерный по разным уровням бюджетной системы. У субъектов большой положительный эффект, потому что у них ничего не выпадает, а только растет экономия за счет страховых взносов по медицинским работникам и учителям, у ФОМСа тоже положительный эффект, у федерального бюджета небольшой отрицательный эффект. (...) У нас есть сейчас дотации бюджетам на повышение оплаты труда в рамках исполнения указов президента, так как субъекты будут существенно экономить за счет маневра, часть дотаций может актуальность свою потерять. Соответственно, этим самым эффект, который раскладывается не очень равномерно на разные уровни бюджетной системы, мы сможем выровнять. Общий посыл - небольшой положительный эффект в рамках погрешности по разному раскладывается на разные уровни бюджетной системы, но есть способы, как его сделать нейтральным для федерального бюджета", - сказал Колычев.

Последствия для инфляции

По оценкам Минфина, введение предлагаемых мер может разогнать инфляцию на 2 процентных пункта (п.п.), из которых 1,5 п.п. - разовый эффект, а 0,5 п.п. - усиление инфляционных ожиданий.

"Общий прямой эффект мы считаем, исходя из переноса один в один НДС и распределения снижения страховых взносов между потребителем и корпоративным сектором приблизительно 50/50, в зависимости от конечных параметров маневра может составлять от 1 до 1,5 п.п. (...) Когда мы говорим о 2 п.п. и более, то учитываем вторичный эффект, связанный с инфляционными ожиданиями", - сказал Колычев.

Минфин не считает вклад налогового маневра в инфляцию настолько существенным, чтобы проводить его в несколько этапов. "Большая проблема отношения российского бизнеса и домохозяйств к российским властям - нет доверия. Когда мы надолго что-то разносим, то доверия больше не станет", - указал Колычев. Он сообщил, что Минфин показывал свои расчеты представителям Банка России.

"Сотрудники ЦБ согласились с нашими последствиями инфляционными, в том числе. Естественно, что проще принимать такое решение, когда инфляционные ожидания стабилизировались, в этом плане время введения очень важно, когда ЦБ думает, поддерживать это или нет", - заявил он. По словам Колычева, опыт развитых стран показывает, что регулятор на политику повышения налогов либо не реагирует совсем, либо реагирует в той части, в которой оно затрагивает инфляционные ожидания.

"Логично будет, если ЦБ будет видеть риски того, что инфляционные ожидания из-за этого будут ускоряться, он должен будет держать какой-то промежуток времени более высокие, чем в противном случае, процентные ставки", - отметил замминистра. Жесткость денежно-кредитной политики ЦБ, по его мнению, будет зависеть от сроков проведения маневра и уровня инфляционных ожиданий, которые сложатся в РФ на тот момент. ЦБ намерен снизить инфляцию в 2017 году до 4% и сохранять ее на этом уровне в течение нескольких лет для "заякоривания" инфляционных ожиданий.

Говоря о влиянии маневра на валютный курс, он заявил, что оно будет положительным. "Мы говорим об изменении относительных цен в пределах, в любом случае, 4%, на самом деле меньше, потому что ставки меняются туда-сюда на 4 п.п. Поэтому эффект на курс будет меньше, очевидно, чем 4%, дальше вопрос, насколько меньше. И так как это не так много, то, может быть, это не такой важный фактор. Мы учитывали это, когда рассчитывали эффект на инфляцию, но просто он не настолько масштабный, чтобы обсуждать его детально", - сказал Колычев.