Владимир Чижов: Нормализация отношений с ЕС была и остается нашей целью

Постоянный представитель при Европейском союзе рассказал о наиболее сложном периоде общей истории ЕС и РФ

Москва. 10 декабря. INTERFAX.RU - Постоянный представитель России при Европейском союзе Владимир Чижов прокомментировал "Интерфаксу" в Брюсселе состояние отношений РФ и ЕС в один из наиболее сложных периодов их общей истории.

- Уважаемый Владимир Алексеевич, завершается очередной год в отношениях Россия-Евросоюз. Как Вы его оцениваете, и чем он больше всего запомнится в истории?

- Наверное, это был один из самых сложных, если не самый сложный, год в более чем четвертьвековой истории отношений Россия-ЕС. К сожалению, те сложности, которые не российской стороной были созданы в наших отношениях, не были преодолены в течение года, и это не могло не препятствовать нормализации этих отношений, что было и остается нашей целью. В том числе моей лично, как Постоянного представителя России при Евросоюзе.

Тем не менее, описывать этот год однозначно черной краской было бы, наверное, не вполне точно. Кое-что в нашем диалоге удалось сохранить. И что, пожалуй, еще важнее – наметились определенные признаки пусть пока еще не поворота, а скорее осознания необходимости восстановления партнерства в полном объеме. Не возврата к прежнему в формате business as usual, а к воссозданию обновленного партнерства на равноправной основе, на основе уважения взаимных интересов и общего понимания стратегических перспектив сотрудничества.

А запомниться, к сожалению, он может тем, что это был первый год за период со времени вступления в силу в 1997 году Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, когда у нас не состоялось ни одного саммита Россия-Евросоюз при положенных двух. Это плохо, конечно, тем более что со времени последнего, тридцать второго, саммита прошло уже почти два года, потому что он имел место в январе 2014 года. Так что в плане реального диалога на высшем уровне, к сожалению, вынужден констатировать, что этот год был годом упущенных возможностей.

- Один из наиболее актуальных вопросов декабря – трехсторонние переговоры ЕС-Россия-Украина по последствиям имплементации соглашения об ассоциации ЕС-Украина. Какова Ваша оценка ситуации? Есть шанс договориться до 1 января 2016 года, или наиболее вероятный сценарий – снятие преференциального торгового режима в отношении Киева? И в связи с этим, как Вы прокомментируете заявление министра иностранных дел Украины Павла Климкина, что на последнем раунде министерских переговоров российская делегация выдвинула неприемлемые для Киева предложения и вела себя неконструктивно?

- Мы записываем эту беседу как раз в тот самый момент, когда неподалеку отсюда, в здании Еврокомиссии проходят очередные трехсторонние экспертные консультации. Триалог идет. Однако ситуация непростая. Напомню, что общее решение отложить на 15 месяцев вступление в силу торгово-экономического раздела соглашения об ассоциации ЕС-Украина было принято в сентябре 2014 года. Сейчас идет последний, пятнадцатый месяц.

Если нам не удастся договориться до конца декабря, а такая вероятность действительно существует, причем довольно высокая, то это не значит, что этот раздел и все соглашение вступят в силу уже окончательно. Потому что есть такая немаловажная деталь, которую здесь стараются не замечать: соглашение об ассоциации не ратифицировано пока всеми странами ЕС и не ратифицировано самим Евросоюзом, поэтому можно говорить лишь о временном применении торгово-экономического раздела. Конечно, это момент формальный. С точки зрения наших интересов, что временное, что окончательное применение – эффект примерно один и тот же.

В качестве вынужденной ответной меры последуют отмена для Украины преференций, вытекающих из Соглашения о зоне свободной торговли СНГ 2011 года, и введение такого общепринятого в мировой практике режима, как режим наиболее благоприятствуемой нации. Даже само название говорит, что здесь нет ничего дискриминационного. Так что называть такой шаг санкциями по меньшей мере некорректно.

И тут я хочу пояснить, потому что наши украинские коллеги, да и многие западные источники, в том числе ваши коллеги-журналисты, путают сознательно или несознательно два момента. Первый – отмена преференций и возврат к режиму наиболее благоприятствуемой нации. А второй момент – распространение на Украину того сельскохозяйственного эмбарго, которое было введено Россией в качестве ответной меры на антироссийские санкции ЕС и еще некоторых стран. Но тут логика проста и понятна школьнику из младших классов. Украина присоединилась к антироссийским санкциям, и Россия, естественно, имела полное право и возможность эти ответные меры распространить на Украину с того момента, как Украина это сделала. Однако с тем, чтобы поддержать позитивный климат на этих трехсторонних переговорах, что само по себе можно расценивать как жест доброй воли, российская сторона отложила внедрение этих соответствующих мер до завершения переговоров. Я думаю, что если они завершатся положительным результатом, то этот вопрос будет дополнительно рассмотрен. Если же они не завершатся положительным результатом, то тогда Украине придется, выражаясь языком, который так любят наши американские коллеги, за присоединение к антироссийским санкциям, платить повышенную цену.

Что касается министра Климкина, то я оставляю упомянутое заявление на его совести. На самом-то деле Россия внесла конструктивные компромиссные предложения. Причем предложения эти были в форме поправок и дополнений к тому проекту итогового документа этих переговоров, который был подготовлен Еврокомиссией. Украина, насколько мне известно, по этому проекту никаких своих предложений не высказывала. Если бы Украина была заинтересована в положительном решении на этих переговорах, то, наверное, она бы не занималась огульными обвинениями в адрес России, а работала бы более конструктивно.

- Известен итог трехсторонних переговоров по газу между Евросоюзом, Россией и Украиной. Но договоренности касаются только «зимнего пакета». Понадобятся ли весной новые переговоры с участием Еврокомиссии, учитывая, что у Киева нет собственных денег на газ?

- Давайте взглянем на реальную ситуацию на сегодняшний день. "Зимний пакет" действует до конца марта. При этом Украина недавно заявила об отказе от закупок российского газа. Это ее полное право. Мы даже не занимаемся обсуждением того, почему она это сделала – из-за отсутствия денег, или, с точки зрения украинских носов, российский газ плохо пахнет – хуже, чем тот российский газ, который приходит через Словакию или Венгрию, – или по каким-либо иным причинам. Как известно, принцип, который был согласован и принят украинской стороной, таков: утром – деньги, вечером – газ. То есть газ все последнее время предоставлялся по предоплате. Сейчас этой предоплаты нет. Сколько Украина закупает по реверсу, я судить не берусь, тем более что там довольно непрозрачные схемы; возможно, кто-то на этом реверсе неплохо зарабатывает.

Больше беспокоит другое. Украина к началу отопительного сезона закачала на этот раз в хранилища порядка 17 млрд куб. м газа. По оценкам экспертов, нужно 19 млрд. В прошлом году было меньше – 13 млрд куб. м. И они сказали с уверенностью, достойной лучшего применения, что, мол, хватило же газа в прошлом году. Но в прошлом году, не будем забывать, была достаточно теплая зима. Можно, конечно, рассуждать, глядя в окно, что она и сейчас пока теплая. Но зима только начинается. А Украина тем временем начала отбор из подземных хранилищ, в которых газ находится не для того, чтобы Украина им повседневно пользовалась, а на случай резкого похолодания, в том числе и в первую очередь в странах Евросоюза. Если вдруг здесь, в Западной Европе, температура падает на десять градусов, то объем потребляемого газа соответственно подскакивает во всех странах. Но чтобы молекула газа проделала путь от промыслов Уренгоя до газораспределительной станции Баумгартен в Австрии, ей требуется две недели. Поэтому подземные газовые хранилища нужны для компенсации пикового потребления. А если их опустошить в начале зимы, то к февралю ситуация может оказаться неприятной.

Как будет развиваться ситуация весной, будет зависеть, в первую очередь, от поведения украинской стороны, а также от того воспитательного воздействия, которое на нее будет оказывать Еврокомиссия, и тех денег, которые ей будут давать международные финансовые институты.

- Из-за того, что теперь заморожен проект "Турецкий поток", Россия намерена активизировать свои действия по "Северному потоку-2". Нет ли планов приглашать к сотрудничеству по нему новые страны, которые не участвовали в первом "Северном потоке"? Например, Польшу? Как Вы расцениваете реакцию Словакии, резко выступившей против нового транзитного маршрута?

- Россия активизировала работу по "Северному потоку-2" не потому, что заморожен "Турецкий поток". Коммерческое соглашение между "Газпромом" и его западноевропейскими партнерами – энергетическими компаниями, а это целый консорциум, было подписано задолго до последних выборов в Турции и последующих враждебных России действий турецкого руководства. Кстати, и сами переговоры по "Турецкому потоку" были тогда заморожены ввиду отсутствия в Турции полноформатного правительства.

Так что "Северный поток-2" – это самостоятельный проект, инициатива которого, кстати, исходила не от российского правительства и даже не от "Газпрома". Она исходила от западноевропейских энергетических компаний, и главным лоббистом проекта является международный консорциум. Что касается приглашения компаний других стран, например польских, я об этом не слышал. Если в Польше есть интерес, то, наверное, там знают, где находится штаб-квартира "Северного потока-2" – там же, где и «"Северного потока-1", в Швейцарии.

Теперь по поводу реакции Словакии. Премьер-министр Роберт Фицо назвал действия – подчеркну: не "Газпрома", не России, а западноевропейских энергетических компаний – предательством. Я думаю, что такая нервная реакция имеет свое объяснение, потому что Словакия была одной из главных стран газового транзита, и те газопроводы, которые проложены через Украину, в основном дальше идут в Словакию. И второй момент: именно через Словакию шла наибольшая часть того реверсного газа, который Украина закупала. Понятно, что газовый транзит – дело не особенно хлопотное, но сильно прибыльное. Это в значительной степени деньги из воздуха, потому что газопроводы построены еще во времена социализма и Совета экономической взаимопомощи. Надо только поддерживать газоперекачивающие станции, а так деньги капают, будто с неба. Лишиться такого дохода, конечно, неприятно.

Впрочем, есть варианты разных интерконнекторов, в том числе подключение Словакии к газопроводу "Ямал – Европа", который идет через Белоруссию. Это все может быть предметом обсуждения.

- В предыдущих Ваших беседах с "Интерфаксом" Вы отмечали, что, несмотря на формальную "заморозку" Евросоюзом отношений с Россией, на рабочем уровне связи сохраняются и стороны продолжают взаимодействовать. Какие практические результаты такого взаимодействия можно назвать?

- Я бы в первую очередь обратил внимание на продолжающийся на разных уровнях политический диалог. За этот год прошло несколько встреч министра иностранных дел России Сергея Викторовича Лаврова с верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерикой Могерини. Последняя такая встреча состоялась 3 декабря в Белграде "на полях" СМИД ОБСЕ. Проходили встречи в формате политдиректоров. Последнее такое мероприятие было 1 декабря здесь, в Брюсселе. В нем участвовали заместитель министра иностранных дел Алексей Юрьевич Мешков и политдиректор Евросоюза Хельга Шмид. Продолжались экспертные консультации. Я периодически встречался с председателем Комитета ЕС по внешней политике и безопасности Вальтером Стивенсом и, разумеется, поддерживал рабочие контакты с представителями других институтов ЕС.

7 декабря в Брюсселе состоялась встреча спецпредставителя президента России по международному культурному сотрудничеству Михаила Ефимовича Швыдкого с еврокомиссаром по вопросам культуры, образования, молодежи и спорта Тибором Наврачичем. В ходе беседы были обсуждены возможности практического сотрудничества на указанных направлениях.

И если говорить о позитивном – я возвращаюсь к первому вопросу об итогах года, – еще более впечатляющим было взаимодействие России и Евросоюза в составе "шестерки" международных посредников в переговорах по иранской ядерной программе. Эти переговоры шли долго, не один год, и завершились 14 июля подписанием соглашения – Совместного всеобъемлющего плана действий. Это, безусловно, прорыв, успех международной дипломатии, и мы ценим вклад Евросоюза, который, не будучи формально членом "шестерки", играл координирующую роль. Начинала это еще госпожа Кэтрин Эштон, потом трудились Федерика Могерини и заместитель генерального секретаря Европейской внешнеполитической службы Хельга Шмид, которая непосредственно вела эту работу.

У нас было неплохое взаимодействие в вопросах миграции. Это и обмен опытом, и настоящее практическое взаимодействие в достаточно специфическом, но немаловажном вопросе, с точки зрения не только легитимности действий Евросоюза, но и сохранения примата международного права.

Евросоюз несколько месяцев назад задумал военно-морскую операцию в Средиземном море, которую в дальнейшем назвали "София". Это когда еще главный миграционный поток шел морем, в основном с побережья Ливии в направлении Италии. Сейчас на первом месте уже балканский маршрут. Готовя эту операцию, Евросоюз обратился к постоянным членам СБ ООН, в том числе к России. И мы объяснили, что понимаем их мотивы, но важно, чтобы все, что они намереваются делать, соответствовало нормам международного права. В ЕС прислушались к этой точке зрения и все сделали, как положено. И мы в этой ситуации поддержали соответствующий проект резолюции Совета Безопасности ООН. Тем самым совместными усилиями удалось избежать появления довольно неприятного раздражителя, как в наших отношениях, так и в целом в международной дипломатии.

- Вы упомянули встречи главы МИД РФ и верховного представителя ЕС по иностранным делам. Визит в Россию Федерики Могерини может состояться в обозримом будущем?

- Визит готовится. Главное ведь не появление перед телекамерами, а наполнение содержанием. Вот над этим мы и работаем совместно с нашими коллегами.

- Всплеск проявлений терроризма в последнее время в Европе и общая угроза, исходящая от "Исламского государства" (организация запрещена в РФ - ИФ) в Ближневосточном регионе, каким-то образом отразились на отношении к России в ЕС?

- Как это ни парадоксально прозвучит, нынешняя ситуация с международным терроризмом объективно работает на укрепление взаимодействия России и Евросоюза. Мы имеем дело с общим врагом, по большому счету наши интересы во многом совпадают. Это касается и обмена опытом в борьбе с терроризмом, это касается и конкретных ситуаций, связанных с борьбой с так называемым "Исламским государством", запрещенным в России, и с той обстановкой, которая сейчас складывается в Сирии. Понятно, что Евросоюз как организация самостоятельной роли в военной фазе сирийского конфликта не играет и играть не может, но, будем надеяться, урегулирование конфликта не за горами, и тогда я предвижу подключение Евросоюза к усилиям по постконфликтному восстановлению.

Мы видим, что и граждане России, и граждане Евросоюза становятся жертвами террористических актов. Здесь, в Брюсселе, можно было наблюдать в последнее время усиление антитеррористических мер. А что касается методов борьбы с террором, то у нас есть опыт, которым мы готовы обменяться с нашими коллегами из ЕС. И хотя дата мероприятия еще не согласована, я предвижу обстоятельный экспертный обмен мнениями между представителями России и ЕС в скором будущем.

- С приближением декабрьского саммита Евросоюза активизируются рассуждения на тему дальнейшей судьбы ограничительных мер ЕС в отношении России. Похоже, что большинство обозревателей склоняются к тому, что эти ограничения будут продлены до лета 2016 года. Чего ожидает от предстоящего саммита российская сторона?

- Я в этих спекуляциях не участвую. У меня работа другая. Мне должность не позволяет этим заниматься.

- Если ЕС продлит свои ограничительные меры, Россия также сохранит свои контрмеры в области продовольственной продукции?

- Ответ: да. Но, в то же время, если Евросоюз отменит свои меры, то и мы отменим наши встречные меры.

- Может ли быть продолжен пересмотр российских ограничительных мер по ряду товарных позиций в отношении некоторых стран ЕС, например Греции, в том числе в связи с прекращением поставок овощей и фруктов из Турции?

- К сожалению, речь не может идти об отдельном режиме для отдельных стран. Россия является членом ВТО. А нормы ВТО такого не допускают. Думаю, что и Евросоюз в подобной ситуации не преминул бы обратить внимание ВТО, да и наше, на необходимость соблюдения этих норм. Впрочем, есть варианты, которые обсуждались, но только речь не может идти о прямых поставках. Это иные варианты, включая создание совместных предприятий на территории России. И говорить можно также об отдельных товарных позициях, разумеется, для всех стран Евросоюза. Но если отдельная товарная позиция в Финляндии и Швеции не растет, а в Греции растет, то это уже вопрос не к нам.

- Чего Вы ждете от наступающего 2016 года? Все останется, как есть? Наблюдается ли у Ваших партнеров в ЕС понимание, что так продолжаться не может?

- Как я уже отметил, я, действительно, наблюдаю у наших партнеров в ЕС растущее понимание, что так продолжаться не может. Поэтому я искренне надеюсь на то, что 2016 год принесет позитивные перемены в наших отношениях. И нам удастся вернуть взаимовыгодное взаимодействие между Россией и Евросоюзом на рельсы нормального развития.