Посол Польши в Москве: мы не рассматриваем Россию в качестве противника

Катажина Пелчинска-Наленч рассказала о позиции Варшавы по украинскому кризису и об условиях снятия антироссийских санкций

Москва. 24 декабря. INTERFAX.RU - Посол Польши в РФ Катажина Пелчинска-Наленч дала интервью корреспонденту "Интерфакса" Алексею Эйбоженко, в котором рассказала о позиции Варшавы по украинскому кризису, условиях снятия антироссийских санкций и актуальных вопросах российско-польских отношений.

- Как Вы восприняли свое назначение послом в Москве? Это вызов для Вас?

- Это продолжение моего профессионального развития, поскольку я уже много лет занимаюсь Россией, польско-российскими отношениями, и я больше двух с половиной лет вела эти вопросы в МИДе. Конечно, приезд в Россию – это вызов и большая ответственность, поскольку то, что происходит в России и в польско-российских отношениях очень важно для нашей страны. Россия для Польши является самым крупным экономическим партнером вне Евросоюза, и, я бы сказала, одной из самых важных стран, которые формируют главную повестку дня в области безопасности в Европе, а для Польши этот вопрос важен потому, что Россия ее непосредственный сосед.

- Как Вы оцениваете состояние российско-польских отношений в настоящий момент?

- Польско-российские отношения за последние 20 лет проходили самые разные моменты. Были очень сложные ситуации, были улучшения и открытия, и как мне кажется, особенно за последнее время, с 2008 года, было значительный сдвиг в силу того, что обе стороны хотели, чтобы и политические, и экономические отношения улучшились, многое было осуществлено и достигнуто польской и российской стороной в области политического диалога и экономического сотрудничества, которое очень хорошо развивалось. Теперь, конечно, ситуация сложная, но она возникла не из-за наших двусторонних проблем, а из-за проблем более широкого плана между Россией и Западом, а конкретно между Россией и Евросоюзом, членом которого является Польша. Сегодня сложность в наших отношениях я бы больше рассматривала как элемент глубоких осложнений стратегического характера между Россией и Евросоюзом.

- Когда Вы отправлялись, в Москву, Вы понимали, что ситуация в отношениях между ЕС и РФ ухудшается?

- Когда я ехала в Москву, у меня было понимание, в какой период наших отношений и отношений между Россией и Евросоюзом я буду здесь. Некоторые послы говорят, что они приехали в надежде, что все будет прекрасно развиваться и решаться, но в моем случае получилось иначе. Уезжая из Польши, я была готова к этим вызовам, которые, к сожалению, на сегодняшний день присутствуют.

- Недавно в Варшаве была утверждена новая стратегия национальной безопасности. Какое место в этом документе отводится отношениям с РФ?

- Сам документ не является открытым. Но понятно, что сегодня в Польше и не только в ней это очень важный вопрос. Военный конфликт, который происходит у наших границ, вызывает очень большую обеспокоенность в Польше и является главным фактором, который формирует среду безопасности вокруг Польши, и, как мы считаем, во всей Европе. Поэтому этому вопросу уделяется много внимания, он обсуждается на самом высоком уровне. Естественно, эти новые факторы не стали для Польши и не только для нее неожиданностью. Они влияют на дискуссию в области безопасности, и соответственно, на формирование нашего взгляда на вызовы в области безопасности, которые возникли у наших границ в последнее время.

- Можно ли сказать, что сейчас в Польше Россия рассматривается в качестве противника?

- Нет. На сегодняшний день в официальной позиции Польши и польской политике в контексте вызовов в сфере безопасности Россия не рассматривается в качестве противника. Но политика России по отношению к Украине, а также антизападные элементы в российской политике рассматриваются как серьезные вызовы в области безопасности, к которым Польша должна быть готова. Но весь диалог в Польше, вся эта дискуссия имеет исключительно оборонительный характер. Мы считаем, что Польша должна быть готова на все возможные вызовы в области безопасности. Если появляются новые вызовы, мы должны быть готовы как страна. Но сама Польша не готовится к тому, чтобы осуществлять какие-либо агрессивные действия по отношению к какой-то стране. Это абсолютно исключено.

- При этом превентивные шаги Польши в области безопасности связаны, в частности, с призывами Варшавы разместить большие силы НАТО на польской территории. Не может ли это стать причиной соответствующей реакции со стороны России? Не могут ли они восприниматься российской стороной как провокация?

- Во-первых, мы не рассматриваем шаги, которые предпринимаются Североатлантическим альянсом, как агрессивные. Это шаги носят оборонительный характер. Во-вторых, последовательность фактов такова, что сначала произошла аннексия Крыма, потом произошел и происходит конфликт в Восточной Украине, который поддерживается со стороны России, что, в свою очередь, вызывает соответствующую реакцию Североатлантического альянса, членом которого является Польша. Но это абсолютно не направлено на провокации и агрессивную политику, мы просто считаем, что наша страна, как и весь Североатлантический альянс, должны быть готовы к новым вызовам безопасности исключительно в оборонительной форме.

- По словам президента США Барака Обамы, Польша взяла на себя лидирующую роль в ЕС по украинскому вопросу. Из Варшавы звучат призывы к укреплению европейской безопасности и усилению давления на РФ в связи с кризисом на Украине. В Польше считают, что этот путь эффективен и может привести деэскалации ситуации?

- То, что Польша является особенно активным игроком в этой политике – это естественно, это просто связано с нашим географическим положением. Понятно, что у Португалии и Польши совершенно разные подходы к этому вопросу. У Польши особый интерес к тому, что происходит, в силу своего географического положения. Это естественно и имеет под собой объективные основания. Что касается санкционной политики, то как это уже много раз подчеркивалось и польскими министром иностранных дел, и польскими политиками, мы настроены на диалог и считаем, что если можно решать конфликты политическим путем, диалогом, то надо использовать все возможные платформы и формулы, потому что это лучший способ для достижения договоренностей, чтобы все то, что сегодня является военной составляющей, вышло на второй план. Но, к сожалению, когда политический диалог не сработал, тогда ЕС решил применить санкции. Но санкции – это самый радикальный инструмент, мы понимаем, что он бьет по обеим сторонам, и если было бы можно решить вопрос и отказаться от санкций, то Польша конечно бы приветствовала такой сценарий.

- Со дня на день должны вступить в силу санкции ЕС по Крыму. Какие шаги необходимо предпринять РФ, чтобы в Брюсселе приняли решение о частичном снятии действующих ограничительных мер или отказе от введения новых санкций?

- Санкции – это решение Евросоюза, которое требует консенсуса всех стран-членов ЕС, так же, как и их отмена и изменение. Это не решение Польши, а 28 стран, среди которых есть те, кто более заинтересован во введении санкций, есть те, кто менее активны, но это далеко не решение Польши. Сегодня Польша на сто процентов разделяет позицию Брюсселя о том, что очень позитивным шагом была бы реализация минских договоренностей, в том числе тех, что касаются вывода с территории Украины незаконных вооруженных формирований и контроля со стороны ОБСЕ над частью российско-украинской границы. Но, к сожалению, этого не происходит, и на сегодняшний день не видно какого-либо значимого прогресса в этом вопросе.

- Если в Брюсселе в ближайшее время встанет вопрос об отмене части санкций, то Польша поддержит эту инициативу?

- Все будет зависеть от того, что будет происходить в реальности. Если будет наблюдаться прогресс в реальной области, то это будет способствовать не только смягчению польской политике, но и решению всего Евросоюза об отзыве санкций. Но это будет абсолютно точно зависеть от происходящего в Восточной Украине.

- При сохранении нынешней ситуации Польша будет выступать за поддержание санкций или усиление давления на Россию?

- Польша на сегодняшний день на сто процентов поддерживает позицию Брюсселя, а его позиция заключается в необходимости претворения в жизнь минских договоренностей. На сегодняшний день, принимая во внимание нынешнюю ситуацию, было объявлено о введении санкций по отношении Крыму. И в этом вопросе позиция Польша поддерживает позицию Брюсселя.

- В СМИ появляется информация о том, что в ЕС есть группы стран, которые активно поддерживают санкции против РФ, есть те, кто занимает более умеренную, нейтральную позицию, а есть страны, выступающие против таких мер. При этом Польша причисляется к тем, что выступают за усиление давления на Россию. Может ли Варшава даже при текущем развитии ситуации смягчить свою позицию по какой-то причине, например, в связи с возможными экономическим потерями от российских контрсанкций?

- Мне кажется, что позиция Польши, которая представляется в российских СМИ, не до конца отражает важную составляющую нашей позиции: мы бы хотели решения проблемы. Для Польши это крайне важно, в большей степени, чем для более отдаленных (от Украины – ИФ) стран. Но конфликт продолжается. Для Польши очень важно его решить, потому что он создает для нас не только очень конкретные вызовы в области безопасности, но и в сфере экономики. Польша является одной из тех стран, которые в силу экономических связей с Россией хотела бы как можно быстрее найти решение этого вопроса и вернуться к нормальному экономическому сотрудничеству. Но позиция формируется в зависимости от динамики развития событий в регионе.

- Как Вы оцениваете эффект, который оказали санкций на российскую экономику? Насколько серьезно отразились на польской экономике ответные меры Москвы? Каковы размеры убытков?

- Санкции всегда являются негативным фактором, и в Польше они всегда воспринимаются как что-то, что нас очень ограничивает, но вызвано высшими стратегическими соображениями. Если посмотреть на цифры, то за последнее время польский экспорт вырос за счет его увеличения на других направлениях. Так что на всей экономике это серьезным образом не сказывается, поскольку в следующем году польская экономика будет расти даже быстрее, чем это предвиделось. Экспорт в Россию и наш товарооборот сократились, в случае с экспортом речь идет об уменьшении примерно на 12%. Очень сложно сказать, какую роль в этом сыграли санкции, а сколько в этом составляющих, связанных с изменением курса рубля и уменьшением потребления в России импортных товаров. Но точно есть конкретные предприниматели и фирмы, которые сотрудничали с Россией и были затронуты санкциями или контрсанкциями. Для этого бизнеса это ухудшение экономических отношений и санкции являются серьезной проблемой.

- Вас не пугает негативная динамика в российской экономике, учитывая тот факт, что Россия является крупнейшим партнером Польши вне ЕС?

- Конечно, экономические проблемы соседей, важных экономических партнеров всегда сказывается на польской экономике. Мы видим тут негативные процессы, которые, как я уже сказала, частично связаны с санкциями, и частично с другими, внутрироссийскими явлениями. Но сегодня значительная часть польского экспорта идет в Евросоюз, и в силу укрепления этого экспортного направления показатели по всей экономике Польши улучшились даже несмотря на проблемы с Россией. Но если бы не было этих проблем, они бы улучшились еще больше, что было бы очень позитивным явлением.

- Вопрос по газу. Насколько в настоящий момент велика зависимость Польши от поставок российского газа? Есть ли в Польше его дефицит?

- Насколько я знаю, на сегодня дефицита нет. Но это конкретная информация по этому вопросу есть непосредственно у энергетических компаний. На сегодняшний день я не слышала, чтобы был дефицит. Зависимость от поставок российского газа держится примерно на одном уровне уже много лет. Россия является главным партнером, главным поставщиком газа в Польшу. Около 30% потребностей в газе Польша покрывает своими ресурсами, остальное поставляется из РФ.

- Проходит информация о том, что Польша недополучает газ из РФ. Если это так, это не вызывает озабоченность в Варшаве?

- На сегодняшний день нет. У нас долгосрочный контракт (с "Газпромом" – ИФ), которые признается и реализуется обеими сторонами.

- Польша продолжает осуществлять реверс газа на Украину?

- Да, но надо понимать, что в данном случае через Польшу в соответствии с законодательством Евросоюза проходит газ, который украинские компании покупают у германских компаний, а не у польских. Это газ, который германские компании поставляют Украине транзитом через Польшу, а согласно законодательству Евросоюза, страна-член должна предоставить свою инфраструктуру другим поставщикам.

- Как обстоят дела с реализацией совместной российско-польской инициативы о безвизовом приграничном обмене? Есть ли вероятность того, что Варшава может пересмотреть свою позицию по этому вопросу в связи с разногласиями по Украине?

- Наоборот, мы считаем, что вопросы облегченного визового режима, малого приграничного движения как можно больше должны быть отделены от политических проблем. Это вопрос контактов между людьми, и такие контакты всегда способствуют политическим решениям. Польша никаким образом не изменяет визовой политике, которая до сих пор проводилась, мы выдаем как можно больше многократных долгосрочных виз. Но тут необходимо отметить, что в силу изменения курса (валют – ИФ) востребованность виз значительно уменьшилась, и это касается не только Польши, но и всех стран Евросоюза. Туристические поездки в ЕС стали (для россиян – ИФ) намного дороже, и это сказалось на туристических потоках.

Но наша визовая политика никак не изменилась. Что касается малого приграничного движения, то это инициатива реализуется очень успешно, нет никаких инцидентов ни политического характера, ни в сфере безопасности, и, по последним данным, эти потоки увеличились.

- Катынь. Российская сторона неоднократно заявляла, что этот вопрос решен и юридически, и политически. Какова нынешняя позиция Варшавы по этому поводу?

- Есть вопросы, которые решены, и мы считаем, что это очень хорошо и важно. Например, в Катыни есть кладбище, где погребены погибшие граждане Советского Союза и Польши. Но есть нерешенные вопросы, это, в первую очередь, предоставление и рассекречивание российской стороной всех данных, которые касаются катыньского расследования. Конечно, мы бы хотели, чтобы этот вопрос был в какой-то момент решен. Эта ситуация остается в той же точке, что и 3-4 года назад.

- Варшава по-прежнему рассчитывает получить все материалы по этому делу несмотря на то, что российская сторона настаивает на том, что передала Польше все, что было возможно?

- Это не вопрос ожиданий, а вопрос разных подходов. Мы считаем, что хорошо бы было рассекретить и передать все материалы, а российская сторона придерживается другой позиции. Не всегда подходы и позиции должны быть схожими.

- На какой стадии находится расследование авиакатастрофы, в результате которой погиб бывший президент Польши? Намерены ли Вы добиваться передачи обломков самолета от российской стороны?

- Это действительно очень болезненный вопрос. В следующем году будет пять лет с момента катастрофы, и можно себе представить, что для польского общества вопрос о возврате в Польшу обломков самолета носит глубоко символический характер, так как там погибло много знатных польских граждан и сам президент с супругой. И тот факт, что этого до сих пор не произошло, вызывает глубокое непонимание. На сегодняшний день по этой теме нет никакого прогресса, и мы бы хотели вести переговоры хотя бы по техническим вопросам, связанным с передачей обломков, но с российской стороны на сегодняшний день нет позитивного ответа.

- Какой Вы видите перспективу наших двусторонних отношений и каков Ваш прогноз на развитие ситуации в отношениях Москвы и Брюсселя? Текущий кризис затянется надолго?

- Прогноз посла должен быть оптимистичным. Если работать здесь, работать на благо наших отношений, а такова цель дипломатии и особенно посла, то я надеюсь, что при понимании всей сложности ситуации стороны смогут все-таки найти общий язык и решить этот вопрос. И главное, что очень важно для Польши, - перевести конфликт из военной области в область политическую. Самое глубокое опасение вызывает применение военных инструментов. Если можно было бы от этого уйти и сосредоточиться на политическом диалоге, даже если он будет сложным, было бы хорошо.