Россия уже испытывает негативные последствия своей позиции по Cирии

Заместитель госсекретаря США Венди Шерман в ходе своего визита в Москву рассказала "Интерфаксу" об американской точке зрения на события в Сирии, а также о ситуации вокруг переговоров "шестерки" с Ираном

Москва. 17 августа. INTERFAX.RU - Заместитель госсекретаря США Венди Шерман в ходе своего визита в Москву рассказала "Интерфаксу" об американской точке зрения на события в Сирии, а также о ситуации вокруг переговоров "шестерки" с Ираном и возможном влиянии американских односторонних санкций в отношении этой страны на российские компании.

- В ходе Вашего визита Вы встречались со своим российским коллегой Геннадием Гатиловым и обсуждали Сирию. Пытались ли Вы убедить его, что Россия должна изменить свою позицию по Сирии, и увидели ли Вы какие-то признаки того, что российская позиция может измениться?

- Во-первых, спасибо Вам за это интервью, я всегда рада ответить на любые вопросы российской или другой прессы, потому что США считают, что свободные СМИ – это важная часть любого общества.

Что касается Сирии, мы находимся в сложной ситуации. Уже трижды СБ ООН пытался придти к единству по вопросу поддержки сирийского народа в их решении относительно их собственного будущего. Это решение должны принимать не США и не Россия. Это решение должен принять сирийский народ. Они решили, что хотят изменений в собственном правительстве, но правительство не ответило на их требование. Поэтому на встрече в Женеве в конце июня, в которой участвовала Россия, все стороны пришли к соглашению по плану из шести пунктов и по вопросу, как его дальше реализовывать. В частности, предполагалось, что режим отведет свои тяжелые вооружения из городов, в которых он пытался бороться со своим собственным населением и убивал своих граждан. После этого оппозиция должна была прекратить свои операции, и мы бы начали продвижение к политической передаче власти. Мы пытались подтвердить это в резолюции СБ ООН, с которой Россия трижды не согласилась. Жаль, что мы не смогли достичь единства в Совбезе ООН. Тогда страны, которые поддерживали этот план, как и Россия на тот момент, попытались его реализовать. Спецпосланник ООН и ЛАГ Кофи Аннан тоже пытался этого добиться, основываясь на мандате Миссии наблюдателей ООН, который вскоре завершается. Этот мандат предусматривал наблюдение за перемирием и политическим переходом. Затем Кофи Аннан подал в отставку.

Моя беседа с замглавы МИД России Геннадием Гатиловым касалась того, что происходит в Сирии, и что Россия должна присоединиться к остальным членам мирового сообщества, чтобы дать сирийскому народу возможность самому определять свое будущее.

Ситуация очень сложная. Мы стоим на пороге гражданской войны, если не в самом разгаре гражданской войны. Иран и Корпус стражей исламской революции (КСИР) уже действуют внутри Сирии, обучают сирийские боевые отряды, осуществляют надзор за лагерями боевиков, следят за оппозицией, работают с "Хезболлой", что влечет катастрофические последствия не только для сирийского народа, но в перспективе и для всего региона. Россия – мировая держава и член СБ ООН, партнер США по многим вопросам. Мы искренне надеемся, что Россия поддержит сирийский народ в его стремлении самому решать свое будущее.

- Но все-таки, есть ли признаки, что Россия может изменить свою позицию? Увидели ли Вы, что Ваши доводы, слова были услышаны российской стороной?

- Я думаю, что господин Гатилов был очень внимателен, так же как и я была внимательна к его словам. Я не думаю, что один разговор может что-то изменить. Я думаю, что к изменениям могут привести требования сирийского народа, лучшая организация оппозиции, их предложения относительно будущего развития, а также позиция мирового сообщество. Так, Организация исламского сотрудничества только что проголосовала за приостановление членства Сирии в этой организации. Таким образом, я думаю, что все говорит о том, что голос сирийского народа должен быть услышан. То есть, я бы хотела, чтобы господин Гатилов или господин Путин услышали не просто мой голос, а голос сирийского народа.

- После того, как Россия и Китай трижды проголосовали против резолюции СБ ООН по Сирии, Хиллари Клинтон заявила, что Москва и Пекин заплатят за свою позицию. Что конкретно она имела в виду?

- Я думаю, что, в принципе, Россия уже пострадала из-за своего выбора. Я имею в виду ее позиции на Ближнем Востоке и ее репутацию в остальном мире. Как я уже говорила, Россия – великая держава и партнер США по многим вопросам, но в данной ситуации мы уверены, что позиция России не отвечает чаяниям сирийского народа. Это повлечет катастрофические последствия, в первую очередь, не только для сирийского народа, но это будет иметь также серьезное влияние – и уже имеет – на Россию.

- После последнего голосования в Совбезе ООН, США заявили, что они начнут действовать на сирийском направлении без санкции СБ ООН. Что имелось в виду?

- Я думаю, это уже происходит. Страны-единомышленницы встречаются, госсекретарь Клинтон только что провела консультации в Турции. В Турции почти 50 тысяч беженцев, может быть, эта цифра приближается к 100 тысячам. Мы ведем переговоры с другими странами региона, обеспокоенными ситуацией, с Лигой арабских государств, разумеется. Мы встречались с оппозиционными группами, которые пытаются организоваться и подготовиться к переходу власти. Я думаю, что все понимают, что президент Асад не сможет удержаться у власти. После того, что он сделал с собственным народом, он потерял право оставаться президентом. Все работают над тем, чтобы поддерживать сирийский народ в их стремлении самостоятельно определять свое будущее.

- Но думаете ли Вы, что все эти пути в обход СБ ООН, например, встречи "друзей Сирии", консультации США с Турцией помогут решить ситуацию, если СБ ООН не заставит Асада уйти?

- СБ ООН не смог действовать с единых позиций во многом из-за российской позиции. Да, Китай занимает такую же позицию, но он просто присоединился к России. Я думаю, что эта ситуация разрешится сама по себе, и я думаю, что она решится так, как того хочет сирийский народ. Вопрос только в том, произойдет ли это скоро и погибнет еще немного людей, или же это займет месяцы ужасной гражданской войны, которая повлечет последствия для региона и всего мира. Я думаю, что все мировое сообщество должно принять решение. Совет безопасности должен принять решение: будет ли он играть роль в решении этого конфликта или страны-единомышленницы будут поддерживать сирийский народ без России, Китая и других государств, которые занимают другую позицию и не поддерживают сирийцев.

- В ближайшие дни заканчивается мандат наблюдателей ООН в Сирии. По мнению Вашингтона, должны ли наблюдатели ООН остаться в Сирии или же их нужно вывести оттуда? Что в Вашингтоне думают по поводу бывшего министра иностранных дел Алжира Лахдара Брахими, которого прочат на пост спецпосланника ООН и ЛАГ в Сирии?

- Во-первых, США не считают, что миссия ООН должна быть продлена. Она должна завершиться, как это и определено мандатом, потому что она была создана, чтобы наблюдать за прекращением огня, но никакого прекращения огня нет. Кроме того, сохранение миссии в таких масштабах опасно для самих наблюдателей, и это не отвечает первоначальным требованиям их мандата.

США поддержат генсека ООН в случае, если будет выдан мандат на сохранение небольшого присутствия ООН в Сирии, а также на назначение нового спецпосланника, который может попытаться реализовать план, который выдвинул Кофи Аннан и участники женевской встречи.

Мы также слышали, что кандидатура Лахрада Брахими рассматривается в качестве нового спецпосланника. Он очень опытный дипломат, и США будут поддерживать его, если генсек выдвинет его кандидатуру, и если он сам согласится осуществить эту сложную миссию.

- Вы упомянули, что Иран помогает сирийскому режиму бороться с оппозицией. Есть ли у американской стороны доказательства того, что Иран участвует в сирийском конфликте?

- Да, у нас они есть, и мы открыто говорили, что у нас есть причины считать, что Иран и Корпус стражей исламской революции (КСИР) обучает, контролирует, финансирует поддерживающие режим боевые отряды внутри Сирии. Кроме того, "Хезболла" шпионит за оппозицией и сотрудничает с КСИР. США только что ввели санкции в отношении "Хезболлы" и ее руководства за то, что они действуют в Сирии. Мы думаем, что это деструктивно влияет на ситуацию.

- США признали, что среди сирийской оппозиции присутствуют представители "Аль-Каиды" и других террористических организаций. В связи с этим, не опасаетесь ли Вы, что если режим Башара Асада падет, то в Сирии начнется межконфессиональный конфликт?

- Я думаю, что вопрос заключается не в том, продолжится ли насилие, а в том, как скоро насилие кончится. Вот почему, международное сообщество должно прилагать усилия, чтобы положить конец насилию и начать политические трансформации. Мы считаем, что этот политический переходный процесс не будет проходить при участии Асада, потому что он потерял легитимность в глазах народа.

Мы считаем, что в Сирии есть небольшое присутствие элементов "Аль-Каиды", что беспокоит нас и другие страны региона. Вот почему насилие должно завершиться, и мы должны осуществить политический переход как можно раньше, чтобы присутствие "Аль-Каиды" не разрослось, и чтобы им не удалось найти пристанище в новой Сирии.

- Но сирийская оппозиция по-прежнему разделена, и у нее нет единой позиции относительно будущего Сирии. Не опасаетесь ли Вы, что, если оппозиции удастся свергнуть Башара Асада, между ее различными группировками начнется война за власть?

Оппозиция находится в процессе объединения. Недавно в Каире прошла встреча, где разные представители оппозиции пришли к согласию по ряду вопросов. Например, по вопросу о том, что все части сирийского общества, включая алавитов, должны быть представлены в новом правительстве. Они обсудили необходимость сохранения государственных институтов в Сирии. Оппозиционные группировки объединяются, начинают строить планы на будущее, создают комитеты, чтобы создать аппарат управления.

Это разумные обеспокоенности, которые есть у России и у всех нас. Но оппозиция прилагает все усилия, чтобы быть готовой к смене власти.

- Но, например, сразу после встречи в Каире группа сирийских оппозиционеров сформировала так называемое переходное правительство во главе с Хейсамом аль-Малехом. В то же время, другие оппозиционеры, в частности из Сирийского национального совета, заявили, что сирийский кризис должен решаться другим способом, и пока рано создавать такое правительство.

- Передача власти – дело сложное, но возможное. Мы это видели в Йемене, где президент Салех покинул президентскую должность так, что это не привело к междоусобице, а вице-президент Хади принял этот пост, получив 60% голосов на прошедших выборах. В Йемене начался двухлетний переходный период, во время которого будут сформированы новые правительственные институты, будет принята новая конституция. И он проходит относительно хорошо. Это – сложный процесс, но это то, чего хотят жители Йемена.

- У меня есть еще несколько вопросов по Ирану. Во-первых, по-прежнему ли военный вариант решения иранской ядерной проблемы находится "на столе" у американского руководства?

- Президент Обама заявлял и давал понять, что все варианты по-прежнему "на столе", в том числе и военный. Но он считает, что все еще есть время для дипломатии, и он привержен именно дипломатическому решению. Он прилагает большие усилия для продвижения двухтрекового подхода, который был начат "шестеркой" посредников. Этот подход предполагает работу с Ираном, чтобы он развеял озабоченности мировой общественности относительно своей ядерной программы, но в то же время он предусматривает продолжение давления на Иран и его изоляции, если он не отреагирует на озабоченности международного сообщества.

Таким образом, президент привержен двухтрековому подходу, дипломатическому решению, но в то же время он понимает, что время не бесконечно. Каждый день, когда не удается достичь решения, Иран продолжает обогащать уран и приближается к потенциальной возможности создания ядерного оружия. Президент Обама ясно давал понять, что США не позволят Ирану получить ядерное оружие.

- Не опасаетесь ли Вы, что пока США считают, что все еще есть время для дипломатии, Израиль может посчитать, что его уже не осталось, и нанести удар по Ирану?

Несомненно, что Израиль также привержен дипломатическому решению. Никто не стремится к войне. Израиль рассматривает обладание Ираном ядерным оружием как угрозу своему существованию, и его можно понять. США поддерживают тесные отношения с Израилем. Мы понимаем, что Израиль примет любое решение для обеспечения своей безопасности, и процесс принятия таких решений – их суверенное право. Мы пытаемся говорить с Израилем и объяснить им, что, по нашему мнению, все еще есть время для дипломатии, и мы надеемся, что Израиль согласится с этим.

Как говорила доктору Джалили (главе Высшего совета национальной безопасности Ирана Саиду Джалили – ИФ) Кэтрин Эштон (высокий представитель ЕС по внешней политике и политике безопасности – ИФ), которая координирует наше действия в "шестерке", существует огромная пропасть между тем, что предлагает "шестерка" и тем, что предлагает Иран. Сейчас сложный момент для переговоров. Иран должен вернуться за стол переговоров с серьезным настроем, чтобы достичь соглашения. Я знаю, что в Иране полагают, что США не примут решения до ноябрьских выборов. Но президент Обама дал ясно понять, что если Иран действительно готов к заключению соглашения, в частности, по мерам создания доверия для выполнения резолюции СБ ООН, то США поддержат такое соглашение.

- Считаете ли Вы, что переговоры "шестерки" с Ираном действительно могут решить иранскую ядерную программу, или можно говорить о том, что этот процесс провалился?

- Я не думаю, что переговоры провалились, но они находятся в сложном положении. "Шестерка" сделала очень серьезные предложения по созданию мер доверия. Ирану предлагается прекратить обогащение урана до 20%, вывезти уже обогащенный уран за пределы страны, закрыть подземный центр в Фордо, который вызывает у мирового сообщества серьезные обеспокоенности. При этом "шестерка" предложила множество ответных поощряющих мер. Но Иран заявил, что он лишь временно прекратит обогащение урана до 20%, но в ответ они хотят, чтобы были сняты все санкции в отношении их. Это неоправданная позиция. Иран должен вернуться за стол переговоров с более серьезными предложениями, иначе ему грозит еще большая изоляция и более серьезные санкции.

- Есть ли у Вас информация о времени и месте следующего раунда переговоров с Ираном?

- Решение об этом еще не принято. Это в определенной степени зависит от Ирана. Госпожа Эштон, скорее всего, будет говорить с доктором Джалили еще раз после Рамадана. Участники "шестерки" также свяжутся между собой. В частности, одна из причин моего визита в Россию – обсудить этот вопрос с заместителем главы МИД России Сергеем Рябковым. После того, как мы обсудим это между собой, мы выйдем к Кэтрин Эштон с предложениями относительно того, какой шаг, на наш взгляд, лучше сделать дальше. Но, как я уже сказала, многое зависит от Ирана и от того, что доктор Джалили скажет Кэтрин Эштон во время их следующего разговора.

- Москва обеспокоена, что новые санкции США в отношении Ирана затронут российские компании и учреждения. Россия даже пригрозила, что это может негативно сказаться на российско-американских отношениях. Есть ли риск, что эти санкции затронут российскую сторону?

- Я бы хотела заметить, что США еще ни разу не применяли санкции ни к одной российской компании за все годы применения санкций. Для этого не было оснований. Я думаю, что российские озабоченности были просто выражены в ответ на закон, принятый Конгрессом. Нет повода создавать подобный ажиотаж среди российских компаний.

Иран сам изолировал себя, свой бизнес, подверг репутационному риску все свои учреждения. Таким образом, компании и банки, сотрудничающие с Ираном, понимают, что им все сложнее вести бизнес с Ираном, потому что иранские банки и компании находятся под подозрением мирового сообщества. Известно, что некоторые банки помогают Ирану финансировать его ядерную программу, террор по всему миру. Он поддерживает такой террор, и в последние месяцы было много примеров террористической активности Ирана. Кроме того, Иран сотрудничает с "Хезболлой". Я знаю, что российские учреждения и компании не хотят участвовать в финансировании иранской ядерной программы или терроризма.