Юбилей поэта: Андрею Дементьеву - 80 лет

Один из самых печатаемых и знаменитых поэтов советской эпохи отмечает сегодня день рождения, но в свои 80 он выглядит не больше, чем на 50

Москва. 16 июля. INTERFAX.RU - К 80-летию выдающегося российского поэта, Андрея Дементьева, самого публикуемого в нашей стране на протяжении вот уже шести десятилетий, - заметки обозревателя "Интерфакса" Нины Коваленко.

Итак, Дементьеву - 80. Те, кто этого не знают, дают ему не больше 50. В последнее время в связи с приближающимся юбилеем замелькавший на ведущих каналах, он вновь подтвердил эту свою удивительную особенность - не стареть: поджарая, едва ли не юношеская фигура, стремительная легкость движений, на лице - ни одной морщинки, зато, как всегда, лучистые глаза светятся добротой и добрая же, может, с небольшой грустинкой улыбка, никуда, слава Богу, не исчезла.

Только ленивый из общавшихся с поэтом персон разного калибра не спросил его, хоть однажды, в чем же тайна его молодости. Андрей Дмитриевич обычно обстоятельно отвечает: "Во-первых, гены. Родители мои дожили до 90 лет, сохраняя здоровье до глубокой старости. Второе, наверное, то, что в детстве я ел путь и не всегда сытно, но, как бы сейчас сказали, экологически чистые продукты. Плюс, конечно же, отсутствие пагубной страсти к алкоголю и никотину, занятия спортом на протяжении всей жизни. В футбол играл до 65 лет! и Все же главное, наверное, - любовь к людям, отсутствие зависти и незлобный характер - словом, доброта, наверное.

Однажды в каком-то заумно философском споре А.Дементьев заметил: "Все-таки я не согласен с Достоевским. Если что и спасет мир, то это доброта. Хотя бы потому, что красоту можно купить, а доброту - нет".

Двадцать один год своей жизни А.Дементьев отдал журналу "Юность" (1972-1993). С 1972 по 1981 гг. он был первым заместителем главного редактора, а в течение последующих 12 лет - главным редактором. При нем тираж этого популярного литературно-художественного издания достиг небывалого размере - 3 млн 300 тыс. экземпляров. Благодаря Андрею Дмитриевичу журнал открыл немало новых талантливых писателей, он печатал романы, повести, стихи известных мастеров литературы, положенные "на время на полку" или совсем запрещенные, он печатал "выдворенных", как тогда элегантно выражались, из страны или оставшихся здесь, практически без средств к существованию. А.Дементьев дал им возможность просто выжить, а заодно и вернуть себе читателей и собственное имя. Среди этих спасенных "Юностью" (читай - Дементьевым) - В.Аксенов, А.Арканов, В.Астафьев, Б.Ахмадулина, Б.Васильев, Ю.Друнина, А.Вознесенский, В.Войнович, Е.Евтушенко, В.Максимов, В.Некрасов, Б.Окуджава, Л.Филатов и др.

Однажды Дементьева спросили: "Понятно с Ахмадулиной, понятно с Евтушенко. Но как Вам удавалось в те годы печатать Виктора Некрасова, которого начисто записали в антисоветчики и даже имя которого было упоминать вслух небезопасно?". "На подступах к перестройке, когда уже появился Михаил Сергеевич Горбачев, у меня с ним сразу сложились хорошие отношения и с Яковлевым тоже и "пробивать" кого-то на страницы "Юности" стало легче", - вспоминает Андрей Дмитриевич. А вот при Брежневе бывало порой трудновато.

Замечательный писатель Виктор Некрасов, как известно, был изгнан из страны, предан анафеме. Он жил в Париже, без денег, без работы, к тому же тяжело болел. К нам попала рукопись его повести "Городские прогулки", абсолютно безобидной с политической точки зрения. Он поверил, что повесть будет опубликована только после того, как мы попросили у него фотографию. Тут Некрасов подписал известное "письмо десяти" - и началась очередная волна травли... Сам я в жизни не подписал ни одного письма, никогда ни в каких обсуждениях, клеймящих моих коллег, не участвовал и, естественно, за всей этой мышиной возней не следил. Повесть Некрасова уже стояла в номере, цензура понесла его в ЦК партии, дело дошло до генерального секретаря. Я вступил в борьбу, которая продолжалась несколько месяцев. Я перешел с мелких чиновников на крупных, дошел до Политбюро. Шло время, а Некрасов умирал.. Повесть была напечатана. Писатель две недели не дожил до публикации. Но верстку получить он успел.

Андрей Дементьев родился в Твери. Его родители Дмитрий Никитович и Мария Григорьевна жили в самом центре старой Твери в собственном доме на Сенной площади, нынешней площади Славы. Того дома нет уже лет двадцать, на его месте в 80-е годы построили голубые пятиэтажные дома. Точный адрес Дементьевых был такой: улица Салтыкова-Щедрина, дом 2/57. Об этом доме он написал впоследствии пронзительные строки, ставшие популярной песней:

Радость или грусть нас ждут потом...

Но всему начало - отчий дом.

Там у колыбели матери нам пели

Песню любви.

Вновь сейчас во мне звучит она.

Ждет меня наш домик в три окна.

Близко ли, далеко - свет родимых окон

Вечно не померкнет для меня.

Дом Дементьевых был настоящей городской усадьбой - дом с мезонином и участок, какие в наши дни еще остались на уцелевших улочках бывшей Мещанской слободы. Андрею Дементьеву повезло. Очень немногие люди в то время имели столь хорошие жилищные условия. Большинство ютилось в общежитиях, коммуналках, а то и подвалах.

В доме на Сенной, вспоминал поэт, всем распоряжалась мама, Мария Григорьевна. Здесь радушно принимали гостей, в основном, моих друзей". Мало кто из друзей Дементьева знал, что их успешный товарищ - "сын врага народа".

Отец Андрея - Дмитрий Никитович по профессии был агроном. Он родился в деревне Старый Погост Тверского уезда. Маленький Андрей проводил в деревне у бабушки летние каникулы. Во время войны дом сожгли фашисты. Дмитрий Никитович сумел получить высшее образование - большая редкость по тем временам. Женился он на Марии Григорьевне Орловой. Семья была образованная - дома любили читать, сыну Дмитрий Никитович прочил всего Жюль Верна. Мама и дед обладали прекрасными голосами. По вечерам в столовой дома на Сенной часто звучали народные песни и русские романсы.

Мария Григорьевна занималась домашним хозяйством. Дмитрий Никитович был на руководящей работе, но беспартийным. Великую Отечественную войну он встретил в должности заведующего отделом колхозного опытничества областной опытной станции полеводства.

Дмитрия Никитовича арестовали 25 июня 1941 г., на третий день войны. Дементьев-старший считал, что его взяли по доносу сотрудника его же станции. Пришли, как водится, ночью. Допросы тоже были ночными. "Следствие" длилось чуть больше месяца, агронома Дементьева обвиняли в контрреволюционной деятельности. Арестованный не отпирался, он просил следователя: "Пишите, что хотите, я все подпишу". Несмотря на это, суд, состоявшийся в августе, оправдал подсудимого. Но по протесту прокурора 18 сентября, когда враг уже приближался к Москве, Дементьева все-таки осудили. Он получил пять лет лагерей и три года поражения в гражданских правах.

Свой срок Дементьев-старший отбыл от звонка до звонка. Он сидел в Восточно-Уральском лагере. Первый, самый страшный лагерный год провел на общих работах, то есть на лесоповале. Наверное, только деревенская закалка позволила ему выдержать тяжкий труд на пятидесятиградусном морозе при почти полном отсутствии пищи. У зэка Дементьева были все болезни каторжанина - авитаминоз, язвы, истощение. Помогла женщина, заведующая молочной фермой, она давала зэку молоко.

Однажды Дмитрия Никитовича придавило деревом, что, как ни странно, его и спасло. Его освободили от общих работ и перевели агрономом в подсобное хозяйство, где он работал до конца срока.

Отец вернулся домой летом 1946 года. Первое время он жил в Старом Погосте у бабушки, потом вернулся в Калинин (ныне Тверь) и опять работал агрономом. Несмотря на серьезные испытания, он прожил очень длинную жизнь. Дождался реабилитации (в 1960 г. его оправдали "за отсутствием состава преступления"), громкой славы сына, пережил снос родового гнезда и переезд в панельный дом на проспекте Чайковского, наступление новых времен, он застал публикации в "Юности", редактируемой сыном, о репрессиях и лагерях. У Дмитрия Дементьева было большое человеческое счастье - верная жена, с которой он прожил больше 60 лет, и гордость за знаменитого сына. Дмитрий Никитович умер в июле 1990 г., немного не дожив до своего 90-летия.

В 1946 г. Андрей Дементьев окончил школу и поступил в педагогический институт - единственное в то время высшее учебное заведение. Ехать в Москву, может быть, ему и хотелось, но не имело смысла. В большинстве столичных вузов надо было проходить мандатную комиссию, проверявшую анкеты абитуриентов. А в Калинине такой комиссии не было, и детям врагов народа удавалось пробраться в ряды советского студенчества.

В пединституте Андрей проучился три года. По его воспоминаниям, в десятом классе стихи просто обрушились на него. Своими стихами хотелось делиться с окружающими, то есть печататься. В 1948 г. в газете "Пролетарская правда" появилось стихотворение "Студенту" молодого автора Дементьева. А потом стихов стало много, и Андрей Дементьев посылал их в Москву, где его опыты были поддержаны известными поэтами. Сергей Наровчатов и Михаил Луконин рекомендовали калининского поэта к поступлению в Литературный институт, поэтому заканчивать пединститут он не стал и доучивался в Москве. В 1952 г. Андрей Дементьев с дипломом профессионального литератора вернулся в Калинин и поступил в единственную на то время редакцию газеты. Так ему посоветовал писатель Борис Полевой, в прошлом тоже калининский журналист, добившийся успеха в Москве. Два года Дементьев проработал в сельхозотделе "Калининской правды", потом три года в отрывшейся молодежной газете "Смена".

Перебравшись затем в Москву, Дементьев все более отдается поэзии. С 1955 г. поэтические сборники молодого автора начинают выходить почти ежегодно. На сегодня их вышло около 40. Один из сборников - "Азарт" был удостоен Государственной премии СССР. Стихотворение, давшее заглавие этому сборнику, - одно из любимых у Андрея Дмитриевича:

"Мы скаковые лошади азарта

На нас еще немало ставят карт.

И, может быть, мы тяжко рухнем завтра,

Но это завтра - а сейчас азарт!"