Печаль сквозь китч

На фоне лубочного Парижа и разудалого шансона герои нового фильма Вуди Аллена ищут лучших времен и более совершенных судеб

Москва. 12 мая. INTERFAX.RU - Первый день Каннского фестиваля всегда необычайно трогателен, особенно если руководство принимает симпатичное для всех решение открыть фестиваль не каким-нибудь "Робин Гудом", а новым фильмом одного из самых известных и уважаемых мировых режиссеров.

В этом году им оказался Вуди Аллен, приехавший на Лазурный берег со своей съемочной группой, чтобы представить новую ленту "Полночь в Париже", которая и стала фильмом открытия нынешних Канн. Усталый-усталый, грустный-грустный (все-таки 75 лет, нешуточный перелет, и сердце начало шалить), Аллен вышел к журналистам в традиционно мешковатых штанах. "Я никогда не снимал выдающегося кино", - то ли с грустью, то с гордостью в голосе сказал он. И, как всегда, монотонно поведал о том, что вообще-то не представлял себе, о чем будет "Полночь в Париже".

С тем же печальным выражением лица, но уже в смокинге, он прошествовал по красной дорожке. Чуть раньше него прошел Эмир Кустурица – веселый, но немытый, нечесаный и жующий жвачку столь сосредоточенно, словно от этого зависела судьба его новой картины. Неподалеку Антонио Бандерас позировал с Мелани Гриффит, обнимая ее за голые плечи: телекамеры ползали по ее телу, передавая на огромный монитор для публики татуировки на плече и на шее. На этих татуировках изображено сердце, внутри которого написано "Антонио".

Самое трогательное ждало в зале. Когда Мелани Лоран, ведущая церемонии, объявила выход президента жюри Роберто де Ниро, зал устроил ему такую овацию, что старый циник заплакал. Еще более трогательным оказался выезд на сцену в инвалидной коляске Бернардо Бертолуччи, которому директор Каннского фестиваля Жиль Жакоб вручил "Почетную Золотую пальмовую ветвь". "Я бы хотел разделить эту награду со всеми итальянскими режиссерами, которым еще хватает сил и энергии бороться и снимать", – сказал он.

После этого Вуди Аллен представил свой фильм. Обойма голливудских любимчиков – Оуэн Уилсон, Рейчед Макадамс, Кейт Бейтс, Эдриен Броуди разбавлена любимчиками французскими, среди которых особенно ярко мерцает оскароносная Марион Котийяр. Хотя куда больше праздного интереса вызвала ее соотечественница Карла Бруни-Саркози, сыгравшая в картине крохотную роль гида в парижском музее Родена. Именно ее персонаж объясняет главному герою, молодому писателю Джилу, некоторые устойчивые правила и традиции французского адюльтера.

Вуди Аллен всю жизнь только и делает, что тихо, но упорно ломает стереотипы, противореча всему миру и самому себе. Человек, которому принадлежит знаменитое изречение "Если хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах", сам бесконечно строит планы и даже не слишком их скрывает. Он доказал, что можно высмеять Толстого. Он доказал, что старость может стать едва ли не самым плодовитым, озорным и веселым временем в жизни человека. Он, наконец, камня на камне не оставил от народной мудрости "Многая знания – многая печали". Юмор "Полночи в Париже" напоминает нам о молодом Вуди Аллене времен "Манхэттена" и "Великой Афродиты", которому стариковская мудрость удивительным образом добавляет оптимизма. В молодости он был куда более скорбен.

Главный герой фильма, романтично настроенный писатель Джил, отправляется в Париж со своей удручающе земной возлюбленной в Париж – искать вдохновения. И находит, фантастическим образом попав в 20-е годы, где пытается отбить у Пикассо любовницу, выпивает с Хемингуэем, дарит Бунюэлю идею фильма "Ангел истребления". Однако ветреный предмет его страсти (Марион Котийяр) таким же фантастическим образом попадает в конец века 19-го и, очарованная Лотреком и Гогеном, решает остаться там. Гоген в свою очередь, сетует на развращенность своего века и мечтает попасть в Возрождение.

Пошлая фантастичность сюжета, положенного на разудалый шансон под аккордеон, открыточные съемки Парижа - то Эйфелева башня, то Триумфальная арка, весь это набор, способный родить китч в духе National Geographic, в руках Вуди Аллена рождает тончайшую иронию на грани сентиментальности, ни разу эту грань не перешедшую.

Никогда и ничего не просите, словно хочет сказать Аллен. Все равно современники никогда не назовут свое время "Золотым веком" - всякий "Золотой век" в прошлом.

Обозреватель Екатерина Барабаш