Феллини, Корайн и кофейные зерна

В Московском доме фотографии проходит выставка "Мода и стиль в фотографии", настолько насыщенная чувственной информацией, так эмоционально полная, что требуется отдельный зал для отдыха от впечатлений. Который там тоже есть

Москва. 22 марта. INTERFAX.RU – В отреставрированном здании дома фотографии на Остоженке проходит Седьмой Московский Международный фестиваль "Мода и стиль в фотографии 2011". Выставка работ различных авторов, задействованных в фестивале, заняла четыре этажа и подвал беленого лофта. Снимки Марка Делогу, Юргена Теллера, Тацио Секьяролли, Карла Лагерфельда и других.

"Год Италии" добрался и до Московского дома фотографии – работы авторства итальянцев и о знаменитых итальянцах здесь представлены в большом количестве. Главной приманкой для публики в экспозиции является, без сомнения, "Феллини. Гранд-парад". Вместе с тем, все существо посетителя несколько противится просмотру – совершенно очевидно, что встретить воскресным вечером в залах мигрирующую из всей Москвы и Подмосковья толпу зрителю радости ничуть не доставит. Оказалось, это обстоятельство нисколько не должно смущать: просторные помещения позволяют делать точный расход выставочного пространства, и энергетические затраты на столкновение с другими визиторами экспозиции практически минимальны. Все ваше внимание приковано к экспонатом.

В отдельности выставка "Феллини. Гранд-парад" так же скомпилирована очень хорошо: несмотря на обилие представленной к ознакомлению информации, знакомиться с нею легко. Концепция довольно простая: фотографии папараци, студийных мастеров и любителей со съемок фильмов автора, реальные истории и люди, ставшие прототипами героев Феллини. Например, можно будет увидеть фотографии Тацио Секкьяроли, а так же и худое, осунувшееся лицо самого Секкьяроли – именно с него писали портрет Папараццо в "Сладкой жизни". Изворотливый журналист, давший имя целому классу журналистов с фотокамерами, в жизни оказывается намного более мрачным персонажем, чем назойливый, как комар, персонаж Вальтера Сольтессо. Можно будет даже посмотреть короткие видеоматериалы, свидетельствующие о том, как проходили пробы Сольтессо.

Сами снимки Секкьяроли и его коллег неоднократно попадали на первые полосы газет – так, под стеклом "Гранд-парада" разложены газетные снимки, на которых молодая греческая модель устроила стриптиз, вызвавший чрезвычайные толки в Риме того времени. Эту сцену Феллини заимствовал из самой жизни для той же Dolce Vita – составившей режиссеру скандальную славу. На множестве снимков рассказана и судьба артистов, которые задействованы в кинофильмах маэстро – Клаудии Кардинале, героини 8 ½, Джульетты Мазины, супруги Феллини и комедийной актрисы, Аниты Экберг (Сильвия в "Сладкой жизни"), Анук Эмме и, разумеется, Марчелло Мастрояни. Состояние средневекового, непозволительного пира римской богемы в сломленной, разоренной послевоенной Италии, постепенно перетекает благодаря снимкам из кино в настоящую жизнь. Нарратив экспозиции незатейливый и простой для понимания – постепенно вместе с видеозарисовками, дилетантской съемкой того, что сейчас называют back stage, профессиональные журналисткие снимки переносят зрителя от картины к картине по мере того, как Феллини становится серьезным и постепенно начинает терять авторитет в глазах выразителей "левых" кинематографических идей и противников ортодоксального режима, строгого церковного пайка.

Наиболее любопытным мы находим копии, снятые с так называемого "Дневника сновидений" Фредерико Феллини: здесь иллюстративно режиссер рассказывает свои сны, полные эротизма, почти близкие к границе порнографической. Остроумные или философские подписи к цветным картинкам несколько снимают этот вульгарный оттенок, объясняя происходящее, а кое-где напротив, словно призывая чтеца придаваться не самым пристойным мыслям. Как то, обнаженная тучная розовая женщина, разлегшаяся поперек улицы, и лежащий меж ее пышных бедер крохотный мужчина, пришедший сюда, очевидно, по рельсам, ведущим прямехонько к ее промежности. Описание происходящего в "Дневнике" Феллини намного более чувственного характера. Среди его "снов" встречаются и автопортреты: как отмечает сам мастер, в грезах он предстает перед самим собой намного худее и волосатее – таким, каким был в молодости, за тридцать лет до того, как написался дневник.

Следующая экспозиция – Марко Делогу – несколько снимает эмоциональное напряжение, возникающее после просмотра такого объема материалов о маэстро. В совершенно темном зале по стенам развешаны огромные на подрамниках изображения – стальные снимки на алюминиевой бумаге, на которых размыты ветви деревьев или, напротив, четко просматривается зерно мокрой от воды земли. Эти фотографии при ближайшем рассмотрении кажутся мало примечательными, однако, организация самого пространства зала заставляет взглянуть несколько иначе на происходящее. Зал похож на просторную темную комнату с десятком окон – эффект на контрасте с пестротой феллиниевских залов поразительно умиротворяющий, как кофейные зерна в парфюмерном магазине.

На самом верху, на четвертом этаже, открывается выставка модного фотографа Юргена Теллера. Австрийский журнал Zeit попросил Теллера на протяжении определенного временного промежутка присылать по одной фотографии в номер: обычной, представляющей, скорее, ценность для блогосферы, привыкшей наблюдать за другими людьми. К каждому снимку прилагается краткое описание, имеющее ироничный или меланхоличный характер, и сами по себе подписи не менее интересны, чем сами снимки. Например, среди них встречаются портрет Ива Сана Лорана за несколько лет до смерти знаменитого модельера. Или замечательного режиссера Хармони Коррайна, держащего на поводке больную кошку. Интересно в данном случае и фотографирование модного фотографа на досуге – что именно составляет предмет интереса Теллера, пока он не запечатлевает звезд сцены или телевидения.

Наименее интересным с точки зрения фотографии представляется зал Карла Лагерфельда. Здесь кутюрье представил свои фантазии на тему, которая, как сообщают предваряющие экспозицию надписи на плакатах, увлекает его давно – мифы Древней Греции. Андрогинные модели обоих полов, соответственно, изображают богов и титанов Эллады, причем модель Фрейя здесь может выступить как в женской роли, так и сыграть Орфея или Адониса. Без сомнения, привлекательные люди, которых запечатлела камера художника, тем не менее, не приносят эмоционального удовлетворения: лишенные характера, манекенщики и образы, воплощенные ими, сильно проигрывают насыщенным информацией, сочным снимкам, представленным в прочих залах Дома фотографии.