Нам нужно учиться создавать инновационные компании, а госорганам – учиться их проверять

Глава "Роснано" Анатолий Чубайс рассказал в интервью "Интерфаксу" о логике развития старт-апов, правовой среде для инноваций и мотивах покупки Plastic Logic

Москва. 28 января. INTERFAX.RU - Анатолий Чубайс, который в одной из аудиторий экономического форума в Давосе в шутку представился как "в прошлом молодой политик, теперь – молодой инноватор", уже больше двух лет возглавляет "Роснано".

За это время компания, созданная государством для продвижения инновационных технологий с коммерческим потенциалом, успела одобрить больше ста проектов и получить известность за рубежом и стать крупным заемщиком в России.

О неумолимой логике развития старт-апов, правовой среде для инноваций, мотивах покупки Plastic Logic и другом Анатолий Чубайс рассказал в интервью "Интерфаксу"

- Начался ли уже процесс естественного отбора среди компаний, в которые инвестировало "Роснано"? Есть ли уже случаи, когда выяснилось, что технология бесперспективна, а инвестиции в нее были напрасны?

- Строгое отсеивание проектов совершенно неизбежно. Более того, если кто-то говорит, что он занимается инновационным бизнесом и получает 100%-ный результат, это выглядит очень странно. Нужно разбираться, о чем идет речь. Потому что, как только от общих слов переходишь к конкретике, то понимаешь, что отсев – это очень сложный, неоднородный, многоэтапный процесс.

Есть отсев на стадии отбора проектов. Перед тем, как отобрать и утвердить 104 проекта, нам нужно было проанализировать почти 2000 заявок. Были и такие ситуации, когда уже одобренные нами проекты сами заявители отказывались реализовывать. К счастью, мы не инвестировали ни рубля в них, но, тем не менее, такие ситуации были. На следующей стадии, когда мы начинаем инвестировать, проекты могут по разным причинам отклоняться от намеченного плана. Какие-то из них будут вытянуты, а какие-то – нет.

Пока я не могу привести примеры несостоявшихся проектов – их еще просто нет. Но в этом году точно будут случаи, когда мы одобрили проект и начали инвестировать в него, а он по ряду причин не получается. Это неизбежно, и, думаю, в 2011 году такие первые примеры появятся.

- Процесс отмирания части проектов – естественный, но нужно как в этом случае избежать претензий государства за неправильное использование госсредств? Требуются ли в этой связи изменения в законодательство?

- Да, действительно, это совсем новая сфера, в которой и мы учимся, и проверяющим органам тоже надо учиться. Неправильно было бы представлять ситуацию таким образом, что это дело сложное, поэтому пусть нас никто не трогает и вообще не проверяет, мы получили бюджетные деньги, а вы отойдите и не мешайте работать. Такого не будет. Правильная и конструктивная позиция – и нам надо учиться создавать инновационные компании, и соответствующим госорганам учиться проверять.

Вы правы в том смысле, что здесь нужны нормативные, а может – и законодательные решения. Мы ставили этот вопрос на президентской комиссии по модернизации, и получили поддержку. Есть прямое поручение президента о разработке методики оценки эффективности расходования средств на инновационные проекты при проверках государственными горганами.

Базовый подход, который закладывается в эти решения (Минэкономразвития активно этим занимается), прост – есть отдельный проект, а есть портфель проектов. Отдельный проект может быть успешным или неуспешным. Портфель проектов, весь набор того, что делает компания – не должен быть неуспешным, это уже признак провала менеджмента. И, скажем, меня лично, если весь наш вместе взятый портфель проектов провалится. Вот это простое понимание должно появиться в головах, в том числе, проверяющих.

- Как продвигается работа по трансформации нормативной базы в более оптимальную для венчурных проектов форму. Минэкономразвития в прошлом году разработало законопроект о введении новой организационно-правовой формы в виде "инвестиционного товарищества", аналог западного LP (limited partnership). Какова его судьба?

- Совершенно верен тезис, что в значительной степени нам необходимо преобразовывать практически все экономическое законодательство. Это касается корпоративного законодательства, налогового, бюджетного, касается техрегулирования, экспортного контроля, валютного контроля, промышленной безопасности – и я еще не все перечислил. Работа в этом направлении начата.

Выступая в Давосе, президент Дмитрий Медведев упомянул очень важное решение об отмене налога на прирост капитала. Это наша инициатива, мы вносили ее в Минэкономразвития, убеждали Минфин, и они согласились с нами, работа прошла, закон принят, президент подписал. Это очень важно, но это самый-самый первый шаг.

Моя позиция здесь, может быть, не вполне совпадает с некоторыми коллегами, но я убежден - объем того, что сделано, соотносится с объемом того, что нужно сделать, как один к ста. Мы сделали один шаг, нужно сделать еще 99, чтобы по-настоящему изменить законодательную базу в России. Работа просто колоссальная.

В корпоративном законодательстве также есть десятки крупнейших вопросов. Один из них – вопрос об LP. О чем идет речь? Это организационно-правовоая форма, в которой работает подавляющее большинство венчурных инвесторов. Сегодня в нашей стране венчурные фонды создавать можно, это так называемые ЗПИФы для особо рискованных венчурных инвестиций. Но они предельно неэффективны. Возможность создавать их появилась 5-6 лет назад, и за все это время их возникло всего около 40.

Почему? Потому что работать в этой организационно-правовой форме невозможно. Почти все ЗПИФы созданы с участием государства. И "Российская венчурная компания" (РВК), и мы обязаны создавать компании в такой форме. Но она предельно неработоспособна во всех аспектах. У нас рухнуло несколько серьезнейших проектов с венчурными партнерами из Кремниевой долины, когда мы им пытались предложить эту организационно-правовую форму.

Очевидно, что нужно создавать конструкцию – классику, GP-LP, где предусмотрены одни права для генеральных (управляющих) партнеров, другие – для ограниченных. Это уже отработанная в мире десятилетиями схема, тут изобретать не надо, а надо привязать к нашим реалиям. Поэтому мы на комиссии по модернизации поставили этот вопрос, получили поручение президента. К 1 марта Минэкономразвития должно внести в правительство законопроект о специальной организационно-правовой форме для венчурного инвестирования. В настоящее время завершается работа над документом. В его подготовке мы участвовали вместе с Минэкономразвития. К 1 марта будет внесен.

Это касается тех, кто инвестирует. Другая сторона – это те, кто получают инвестиции, кто собственно и развивает бизнес старт-апов. Утверждаю, что ни одна из действующих в России организационно-правовых форм неприемлема для нормального развития старт-апа. Старт-апы очень специфичны, они осуществляют 7, 8, 10 раундов привлечения инвестиций, каждый из них должен быть предельно простым технологически, и в то же время – иметь гибкие инструменты для привлечения капитала.

Например, очевидно, что нужна форма современных, продвинутых соглашений акционеров. В законе об АО это понятие с трудом появилось, корявое и неполное. В нормальном старт-апе нужно соглашение не только между акционерами, но и между менеджментом и акционерами, даже потенциальный потребитель продукции может входить в соглашение. Такой формы соглашений у нас в принципе не существует. И очевидно, что нужно создавать организационно-правовую форму, предусматривающую все эти гибкие юридические механизмы.

Все это – только небольшая часть преобразований в корпоративном законодательстве, которые предстоит сделать.

- Ваша самая крупная и известная зарубежная инвестиция на данный момент – Plastic Logic. Как вы оцениваете риски проекта, ведь пока компания не вышла на рентабельность, не доказала, что может производить продукцию по конкурентоспособным ценам?

- Риски очень высоки. Если бы меня убеждали в том, что риски низки, я бы не пошел в этот проект. Потому что объем рисков нужно сопоставлять с характером технологии и с размером той ниши, на которую она претендует.

Микроэлектроника в мире развивается 50 лет. Это отрасль измеряется сотнями миллиардов долларов годовых продаж, и она вся основана на кремнии. А наш проект - это не кремниевая, а пластиковая электроника. Этот технологический прорыв может иметь колоссальные перспективы, а может не сработать. Понятны его ключевые достоинства и ключевые недостатки.

Ключевые достоинства – технологический процесс изготовления пластикового микрочипа в несколько раз проще и дешевле, чем процесс производства кремниевого чипа. Чипы получаются дешевле и проще, но они гораздо медленнее. Поэтому никто пока всерьез не обсуждает использование пластиковых чипов в процессорах, но всерьез обсуждают и используют пластиковые чипы для дисплеев, например, электронных ридеров.

"Электронная бумага" имеет принципиальное преимущество по отношению к ридерам на кремниевых чипах - это более низкая стоимость.

Сейчас, например, очень серьезно прорабатывается направление, связанное со школьными учебниками. Идея, чтобы вместо множества книг, которые носят школьники, закачивать все необходимое в простые ридеры, популярна. Но ведь этим массовым ридером вряд ли станет iPad. Он дорогой. И школьнику не нужен избыточный объем функций, такое разнообразие приложений, которое в нем есть. Может, наоборот, сделать более простой, более дешевый продукт, заточенный под эту задачу? Тогда фундаментальное преимущество технологии соединится с преимуществом продукта. Это специальная ниша, но она может оказаться очень перспективной. Это лишь одна из идей.

Повторю еще раз – в целом пластиковая электроника может оказаться прорывом и занять 3, 5, 10% мирового рынка, это колоссальные объемы, но может оказаться и неконкурентоспособной.

- Вам сложно было этот проект через наблюдательный совет провести?

- Да, у нас было не единогласное голосование.

- А договориться о сделке?

- Готовя проект, мы оказались в лобовой конкуренции с китайцами, которые предлагали фантастические финансовые условия при полной поддержке ЦК КПК. Мы не могли таких условий предложить. В течение года шел конкурентный процесс, была очень непростая ситуация, в какой-то момент я даже решил – все, проиграли, проект развалится. Но нет, нам удалось все-таки в него войти.

В этом смысле, как это ни странно звучит для российских читателей, одним из наших важных преимуществ, стали лучшие условия по защите прав интеллектуальной собственности в России по отношению к Китаю. Но не только это – мы будем строить фабрику в Зеленограде, который хорошо известен как российский центр микроэлектроники. То есть мы смогли предложить не только деньги, но и R&D-поддержку, квалифицированные кадры, а это очень важно.

- В какой стадии ранее заявленные переговоры о фармацевтическом проекте в Великобритании, кто может стать вашим партнером?

- Могу подтвердить, что проект развивается, мы осуществили первое перечисление финансовых средств в этот проект. У нас есть серьезные партнеры, но более подробную информацию пока раскрывать рано.

- Какие планы финансирования у "Роснано" на этот год. Сколько понадобится привлечь средств, какие инструменты будут задействованы, облигации, кредиты?

- В прошлом году мы получили государственные гарантии на сумму 53 млрд рублей, 20 млрд. рублей из которых под кредиты. В декабре прошлого года разместили облигации на 33 млрд. рублей.. В 2011 г это будет сумма 39 млрд рублей. Потенциальная возможность есть, в бюджете гарантия на эту сумму заложена, а дальше – с одной стороны, будем смотреть на рынок, с другой – на готовность проектов и нашу способность эти средства израсходовать. Нам же не нужны займы ради займов.

- У Роснано появляются проекты за рубежом, для их финансирования нужна валюта. Нет ли в связи с этим планов по выходу на внешние рынки заимствований?

- Мы анализировали этот вариант и решили, что пока это нецелесообразно. В случае, когда речь идет о необходимости инвестиций в валюте, мы просто будем конвертировать наши финансовые ресурсы. Но выходить на внешние рынки заимствований, брать на себя валютные риски в таком объеме – это не наша компетенция, мы все-таки не финансовая структура. У нас есть рублевые гарантии, мы пришли на рублевые рынки заимствований, а если на конкретные проекты будет нужна валюта – значит, будем конвертировать.

- Насколько гибкая у Роснано позиция по размерам заимствований? Если появятся какие-то новые проекты, финансирование которых сейчас в планах не заложено, возможно ли увеличение объема привлечения средств на рынке?

- Это потенциально обсуждаемо, но у нас есть зафиксированный объем госгарантий. В принципе, если мы увидим какие-то принципиально прорывные проекты на больший объем, можно обсуждать вопрос и об увеличении финансирования. Но, честно говоря, более $1 млрд. заимствований плюс те средства, которые у нас в капитале – это очень большой объем для инвестиций в инновационные проекты. Это существенно больше, чем инвестируется государством в инновации в других странах.