Трагический мир Рудольфа Нуриева
Сегодня исполняется 70 лет со дня рождения и 15 лет со дня смерти одного из самых великих российских танцовщиков
Москва. 13 мая. INTERFAX.RU - Две юбилейные даты, связанные с именем великого российского танцовщика Рудольфа Нуриева (именно так пишут его фамилию на западе), приходятся на нынешний, 2008 г.: 70 лет со дня рождения (17 марта 1938 г.) и 15 лет со дня смерти (6 января 1993 г.). Традиционный фестиваль классического танца имени Нуриева, который открывается сегодня в Казани, в этом юбилейном году обещает быть особенно интересным. В пользу этого говорит и увеличенный - до двух недель - срок фестиваля, и предполагающаяся закладка памятника самому известному в мире сыну татарского народа, с гордостью присудившего ему пусть неофициальное, но такое почетное звание - "летающий татарин".
За него спорят города
За право называться местом его рождения города спорят, как при Гомере. Несколько цифр и не менее сотни названий балетов, которые он станцевал, поставил (или которые для него поставили) - этим, пожалуй, исчерпываются точные факты его биографии: остальное - вымыслы, домыслы, фантастически разнящиеся друг от друга.
Ну, подумайте - не в дохристианские же времена родился, да и умер всего 15 лет назад, а точное место рождения определить никак не удается. В статьях, книгах и Интернет-материалах вы прочтете, что местом рождения была столица республики Башкирия Уфа, в других называют прибайкальский город Иркутск. Самые точные данные дает энциклопедия "Русский балет", вышедшая в Москве в 1997 году. Там место рождения определено так: "Около станции Раздольная Иркутской области".
Все дело в том, что отец будущего гениального танцовщика был военным (точнее, политруком - политическим руководителем воинской части, то бишь, комиссаром). Как всякой семье военных, Нуреевым пришлось много перемещаться по российским просторам. И однажды холодным мартовским утром 1938 г. в поезде, мчавшемся на Дальний Восток, на самом стыке степей Центральной Азии и гор Монголии родился мальчик, которого назвали Рудольф: его мать Фарида направлялась к месту службы своего мужа Хамита из Иркутска, где перед отходом побывала в местной опере, на спектакле "Богема". Улавливаете связь? Ведь героя пуччиниевской "Богемы", парижского художника с Монмартра, звали Рудольф.
Пятнадцать лет творчества
Позднее биографы писали: "Нуриев появился на свет стремительно, так же, как прожил всю свою жизнь - вылетел на свет Божий прямо в мчавшемся на полном ходу поезде". Он действительно появился на свет под стук колес, да так и прожил свою жизнь в пути: утром Париж, вечером - Лондон, следующим утром - Рим. Пятнадцать лет интенсивного творчества - танцуя по 200-300 спектаклей в год - немыслимый единственный беспрецедентный пример в мировом балете и мировом театре вообще.
Судьба отвела ему всего пятнадцать лет для свободной жизни, свободного творчества. Только 15 лет. Но он танцевал то, что хотел, и только то. В той стране, в том театре, в котором хотел, и только в них. И с теми партнерами, которых хотел. Выдающийся американский танцовщик Эрик Брюн, великая английская балерина Марго Фонтейн.
Страсть, которая соединяла Рудольфа Нуреева и Эрика Брюна, не надо живописать какими-либо вымышленными или невымышленными красками. В мире "нетрадиционных сексуальных ориентаций" уже само сопоставление имен - Нуреев, Меркьюри, Брюн - говорит достаточно.
Но все это будет потом. А пока родившийся в поезде мальчишка жил и рос, как все советские дети. Заметив любовь Рудика к танцам, его отдали в самодеятельный кружок, который, по счастью, вела бывшая профессиональная балерина, когда-то входившая в одну из дягилевских трупп. Поняв, какой золотой ребенок попал в ее руки, старая балерина стала заниматься с ним отдельно, и скоро он уже танцевал в местном театре в Уфе.
Чуть позднее опять же кто-то очень добрый и мудрый посоветовал старшим Нуриевым отдать его в настоящую хореографическую школу. Мать отвезла его в Ленинград, в хореографическое училище при Театре оперы и балета им. Кирова. Он окончил училище и был принят в труппу Кировского театра (ныне Мариинский театр). Шел 1958 год. До самого главного решения, до самого главного поступка, изменившего не только всю жизнь самого Нуриева, но и во многом изменившего ход истории мирового балета, оставалось три года.
Прыжок к свободе
Три года в Кировском театре в качестве солиста прославленной балетной труппы северной нашей столицы не прошли для Нуриева даром. Нет, вопреки ходячему мнению, его там не зажимали, он станцевал все главные мужские партии в театре. Его опекала и взяла к себе в партнеры сама Наталья Дудинская, тогда 49-летняя прима-балерина театра и жена блистательного танцовщика, всесильного худрука, "кировца" Константина Сергеева.
Беда была в том, что сам-то репертуар был скуден, он далеко не охватывал весь мировой классический репертуар и совсем не включал новую, современную хореографию. Нуриев, в 20 лет ставший солистом одного из лучших балетных театров мира, к 23 годам уже почувствовал, что ему здесь тесно. на подоспевшие к тому времени гастроли Кировского театра - в Париже, и затем сразу в Лондоне, он очень рассчитывал.
В Париже он был занят только в одном из гастрольных спектаклей, в небольшой партии. Но вся французская столица сразу же заговорила о молодом советском танцовщике, обладавшем не только изумительной пластикой, элегантностью, но и феноменальной техникой - особенно головокружительными прыжками.
А дальше обстоятельства развивались следующим образом. Председатель КГБ Шелепин доложил в ЦК КПСС: "Из Парижа поступили данные о том, что Нуриев Рудольф Хамитович один уходит в город и возвращается в отель поздно ночью. Он установил близкие отношения с французскими артистами, среди которых есть гомосексуалисты. Несмотря на проведенные с ним профилактические беседы, Нуриев не измели своего поведения". Колесница пришла в движение. Гастроли в Париже закончились. Было 16 июня 1961 года. Труппа улетала в Лондон. В аэропорту к Рудольфу подошли "ассистенты в штатском", как их называли в народе, и вручили ему билет в Москву.
До отлета в Москву оставалось два часа, Нуриев позвонил своей подруге Кларе Сенн. Через двадцать минут Клара была в аэропорту с двумя полицейскими. Заподозрив неладное, сотрудник органов хотел изолировать Нуриева, он стал теснить его к советскому самолету. И тут Рудольф совершил то, что позднее назовут "прыжком к свободе". Прокрутившись перед обомлевшим гэбистом в, наверное, лучшем из своих пируэтов, Нуриев взмыл в воздух и над головами шарахнувшихся пассажиров распластался птицей и приземлился прямо в руки французских полицейских. И попросил убежища. Под стражей его отвели в специальную комнату, откуда было два выхода: к трапу советского самолета и во французскую полицию. Он должен был принять решение наедине. Когда он решил остаться, в его кармане было всего 36 франков. С политикой его решение не было связано - ни Хрущев, ни Брежнев его не интересовали. В СССР Нуреев был заочно приговорен к семи годам тюрьмы с конфискацией имущества.
Она была старше на двадцать лет
Через два месяца Нуриев танцевал в труппе маркиза де Кюваса. В феврале 1962-го его приняли в Лондонский королевский балет, где он и блистал более 15 лет. Нуриев работал как одержимый - 300 спектаклей за год, каждый вечер на сцене, постоянные переезды. Он выдерживал, к тому же он был партнером Марго Фонтейн, которая ввела его в высший свет Англии.
В момент их встречи ей было 43 года, ему - 24. Их сотрудничество началось с балета "Жизель". А в 1963 г. балетмейстер Аштон поставил для них балет "Маргарет и Арман". Сам Нуриев возродил для себя и Марго постановку балета Мариуса Петипа "Баядерка".
Многие журналисты писали, что их связывала платоническая любовь. Другие источники сообщают, что Фонтейн родила от него дочь, но девочка вскоре умерла. Еще одна загадка Нуриева, и как все другие - безответная. Фактом остается лишь то, что теплые доверительные отношения связывали Нуриева и Фонтейн до самой смерти последней.
Как только ни называли Нуриева критики: "неистовым", "бешеным" и даже - поклон в сторону его азиатского происхождения - "Чингисханом балета".
А он был просто Нуриевым - от природы гениально одаренным, матерью и отцом приученным трудиться "до последнего пота", и знавшим в жизни, если говорить всерьез, лишь одну безудержную страсть - танец. Он работал в труппах США, Европы, Австралии и вбирал отовсюду традиции, навыки, приемы, стиль, создал свой, только ему присущий стиль танца - нуреевский, прекрасный и неповторимый.
Критики часто пишут, что "первым из советских танцовщиков" он настолько технически обогатил мужской классический танец, что изменил вековые традиции хореографии, согласно которым главная в балете - балерина, танцовщик - лишь партнер, поддерживающий ее". Это не совсем так, одновременно и даже раньше Нуриева вершил свою "революцию" мужского танца в Москве великий русский танцовщик Владимир Васильев, в США блестяще утверждал роль мужского танца в балете, равную с женским, Михаил Барышников. Но правда и то, что Нуриев со своими тремя сотнями спектаклей в год по всему миру явил собой как бы постоянно действующий мастер-класс. В это трудно поверить но он один действительно двигал вперед мировое искусство классического танца.
Самый богатый человек в балете
Правда и то, что Нуриев одним из первых в мире и, во всяком случае, первым из советских танцовщиков стал выходить на сцену в одном трико. Дело в том, что для Нуриева тело было инструментом искусства, как голос для певца, и он хотел показать это тело, его красоту и силу в работе, в движении. Для него это, кстати, было не трудно: его сложение было идеальным.
Как уже говорилось выше, - Нуриев жил в бешеном ритме. Днем спектакль в Париже, наутро - репетиция в Лондоне, через день - представление в Монреале, через два дня - гастроли в Токио. Оттуда - в Буэнос-Айрес, затем турне по Австралии, прерванное телевизионной съемкой в Нью-Йорке. Спал по 4-5 часов, где придется: в машине, в самолете. Так он жил не год или два, а десятилетия. Он постоянно был окружен роем поклонников, пожилых дам и красивых юношей.
У него была слабость к собирательству красивых вещей, все его шесть домов были набиты антиквариатом.
Он любил роскошь, дорогие ткани и балетные костюмы, сшитые специально для него. Облаченный в шелковый халат, он идеально вписывался в свои роскошные апартаменты. Костюмы заказывал лучшим итальянским кутюрье. Они стоили десятки тысяч долларов. Коллекционировал живопись и скульптуру. Его огромная парижская квартира на набережной Вольтера была завешана картинами. У него были квартиры в Нью-Йорке и Париже, дома в Лондоне и Сен-Бартельми, ранчо в США, два острова в Средиземном море (один из них - около Капри), только эти два острова обошлись ему в $40 миллионов. Нуриев был самым богатым человеком в балете. Vanity Fair оценивала его состояние в $80 миллионов.
С 1983 по 1989 гг. Нуриев был художественным руководителем Балета Парижской Оперы, где поставил несколько спектаклей из русской классики: "Лебединое озеро", "Спящую красавицу", "Баядерку", "Золушку" и "Ромео и Джульетту". Все эти спектакли до сих пор остаются в репертуаре Парижской Оперы.
Поскольку прямых наследников у Нуриева не оказалось, большая часть принадлежавших ему вещей после его смерти была распродана. Так, костюм графа Альберта ("Жизель"), был куплен на аукционе "Кристи" в Нью-Йорке за $51570.
Деньги и слава пришли к Нуриеву быстро и помогли высвободиться его бешеному темпераменту. На западе он мог позволить себе любое поведение: ему многое прощали. Однажды он изловчился дать в один день интервью двум конкурирующим изданиям - Time и Newsweek. Оба хотели поместить о нем большие статьи-интервью. Он же решил, что упускать хотя бы одно интервью нельзя, поэтому в день спектакля посетил сразу два приема, на которых и встретился с прессой. На следующий день оба журнала опубликовали статьи о нем тиражом в пять миллионов каждый.
Ни одному танцовщику не простили бы выступление босиком на приеме в присутствии королевской семьи в Лондоне. Он же, когда ему стало жарко, спокойно сбросил туфли. Рудольф мог быть очень груб с дирижерами, партнерами, продюсерами, сам поддерживая и подчеркивая слухи, распространяемые о его ужасном характере.
Он много снимался в кино и на телевидении. В 1972 г. вышел танцевальный фильм с его участием "Я - танцовщик", а в 1977 г. Нуриев снялся в роли известного голливудского актера Валентино в одноименном фильме у режиссера Рассела. Многие считали, что в этой картине Нуриев сыграл самого себя.
Нуриев скончался от СПИДа. Страшный приговор был произнесен врачами в 1984 г. (до этого момента болезнь развивалась у него уже 4 года). Нуриев первым из известных людей не стал скрывать своей болезни. Напротив, пользуясь всем, что наука могла в то время дать ВИЧ-инфицированным за большие деньги, он устраивал публичные лекции, выступая по ТВ и в прессе, убеждал людей, что СПИД - не позор, а болезнь, и эту болезнь можно и нужно лечить. На его могиле на парижском кладбище Сен-Женевьев де Буа рядом с живыми цветами, приносимыми туда круглый год, лежат письма и записки с выражениями любви и благодарности. Не только за великое искусство. Но и за великую человечность - от тех, кому он, Нуриев, помог жить, помог продлить жизнь со СПИДом. Сам Нуриев прожил с этим заболеванием 12 лет.
В последние годы жизни Нуриев и его друзья добились от советских властей разрешения для него посещать Россию. Произошло это в годы перестройки.
Еще в 1976 г. за рубежом был создан комитет, состоявший из известных деятелей культуры, который собрал более десяти тысяч подписей под просьбой дать матери Рудольфа Нуриева разрешение на выезд из СССР. Сорок два сенатора США обращались лично к руководителям Союза, за Нуриева ходатайствовала ООН, но все оказалось бесполезным. Лишь после прихода к власти Михаила Горбачева в 1987 г. Нуриеву разрешили ненадолго приехать в Уфу для того, чтобы проститься с умирающей матерью.
Зная, что болен, Нуриев захотел вернуться в родную страну, в родной театр. В 1989 г. он станцевал несколько спектаклей на сцене Кировского театра. Однако гастроли принесли лишь разочарование и Нуриеву, и тем, кто так хотел его увидеть. Артист был болен, его преследовали травмы. Танцевал он с огромным трудом, преодолевая физическую боль. Он вернулся во Францию.
Последние 100 дней своей жизни он провел в своей парижской квартире на набережной Вольтер.
"Мир, - написал о Нуриеве один из известных критиков, - несомненно, знал и более сильных в техническом отношении танцовщиков, обладавших совершенными линиями. Но еще не появился ни один, хоть бы отдаленно напоминающий этого тонкого дикого Пана, который сумел развенчать в глазах публики привычного принца, вечно стоящего "на подхвате", и превратить его в звезду столь же яркую и сияющую, какими были до него лишь балерины".
Обозрватель Нина Коваленко