Что это, Бэрримор?
Гай Ричи снял свою версию "Шерлока Холмса", что для англичан, может, и нормально, а для нас – посягательство на святое. Но раскольники все же наверняка появятся
Москва. 29 декабря. INTERFAX.RU – Ричи – главный создатель английских кинокомиксов, которого ругать опасно, потому что у него черный пояс по карате. Поэтому попробуем начать издалека. В Западной цивилизации иконографический язык издревле использовался для передачи информации малограмотным слоям населения. Так, стены храмов часто расписывались картинами из жизни святых или иллюстрациями из Писания. Никакого эстетического подтекста они не несли, и за верхним слоем ничего не следовало. Интеллигенция предпочитала письменность. Со временем, конечно, искусство иконографии обрело свою теорию (канон), разбилось на направления и – перестало удовлетворять массовой потребности в информировании. Наоборот, проанализировать классическую икону мог и может сегодня только специалист, и мы можем констатировать перемещение вульгарного ремесла в область элитарного творчества.
Нечто подобное, как нас сегодня пытаются уверить многие, давно происходит с комиксами. Начавшись как газетная рубрика для полуграмотных подписчиков, комиксы постепенно обретают крупных авторов, психологизм, даже претендуют на философствование. Они дробятся на вульгарные и элитарные, которые, якобы, уже становятся самостоятельным направлением в искусстве.
Однако позволю себе предположить, что за пределы массовой культуры они вырваться пока не в состоянии, и претензии на это пока кажутся не слишком основательными. Серьезность темы вовсе не предполагает глубины ее раскрытия – как в ранней иконографии, где даже символы (рыбы, например) были в большей степени знаками, так как не рассчитывали на множественность толкований. Что могло быть серьезнее для позднеантичного христианского сознания, чем изображения из Писания? Но все это еще не делало каждую настенную роспись предметом искусства, включая ее только в культурный контекст. Так и в элитарных комиксах. Отсутствие символики, специфического языка, наполненного специфическим же эстетическим содержанием, оставляет комиксам все тот же поверхностный слой. Только теперь он информационно-развлекательный. Он смывается следующими за ним фактами комиксного творчества – как одни иконы безжалостно замазывались другими: краски состарились или вкусы священника поменялись, не существенно.
Все сказанное выше поясняет, почему классическому советскому телефильму ничто не угрожает со стороны яркого блокбастера Гая Ричи. В нем много постмодернизма на уровне спецэффектов и драматургии. В нем шаржированы все персонажи – так, чтобы зритель сразу схватывал мысль или эмоцию и не тормозил, бежал бы за героями дальше. Роберт Дауни-младший и Джуд Лоу в роли Холмса и Ватсона не позволяют себе ни одного полутона, ни одной существенной загадки. Все написано у них на лицах, и если вы думаете, что в фильме будут сюрпризы, кроме головокружительных трюков и нелепых поворотов сценария, то это зря: комикс еще до этого не дорос. Поэтому любовная интрига примитивна, юмор превратился в хохмачество, а противники Холмса действуют и выглядят так, как будто случайно вывалились из подшивки "Бэтманов" и "Спайдерменов". Это не оппоненты-интеллектуалы, а плохиши с манией захвата власти над миром. Круг главных действующих лиц выписан так, словно за фильмом последует сериал, поэтому роли должны быть четкими и недвусмысленными. Ричи помнит опыт сериала "Карты, деньги, далее продолжить" и, возможно, имеет в виду либо нечто подобное, либо, что скорее, сиквел. Его Холмс, впрочем, исчезает из памяти достаточно быстро, чтобы для сиквела понадобилась масштабная рекламная комания, придеится напомнить, чем этот "Холмс" отличается от "Лиги выдающихся джентльменов", "Спайдермена" или любого другого представителя орды кинокомиксов. Я, заметьте, ни разу не ругал Ричи. Все дело, конечно, в жанре комикса. Может, придет пора, и эти слова будут восприниматься как реакционная истерика человека, который не смог предвидеть торжественное восхождение комикса на вершину иерархии искусств, но мой пессимизм подсказывает мне, что до этих дней я вряд ли дотяну.
Обозреватель Сергей Сычев