Собачий мир

Лассе Хальстрем – мастер выжимать слезу сентиментальными историями. Но плакать над его фильмами приятно, потому что они не лишены хорошего вкуса, оригинальности и глубины

Москва. 26 октября. INTERFAX.RU – Над историей о собаке Хатико прольются мегалитры соленой влаги, и ничего страшного в этом снова нет.

Самый забавный момент во время просмотра наступает тогда, когда мы понимаем трудность перевода. Собаку-то естественнее, по правилам чтения японских имен, называть Хачико. Политкорректность или страх руководил людьми, ответственными за прокатное название, но выбери они "Хачико" или, как называет герой Гира собаку в фильме, "Хачи", эффект от проката мог бы быть самым пикантным и непредсказуемым.

Теперь перейдем к самому фильму. История, рассказанная в нем, как известно, реальна. Был в начале прошлого века токийский профессор, у которого жила собака. Собаку эту знала вся округа, потому что она каждый день встречала и провожала профессора на работу. Более того, когда он умер, она продолжала остаток жизни каждый день проходить тем же маршрутом. Японцы запомнили ее и поставили ей памятник. Короче, мы с самого начала знаем, чем все закончится, но при этом, как всегда, ждем, что "Титаник" не утонет.

Хальстрем не стал выпендриваться и снимать японскую столицу и японских актеров с английскими субтитрами. Это пусть Мэл Гибсон старается. Профессором стал американец с лицом Ричарда Гира, а имя собаки оправдано тем, что она приехала из Японии с соответствующим иероглифом на ошейнике. А друг профессора – японец, похожий на любимого нами Шан Тсунга из "Мортал Комбата". Кери Хироюки-Тагава вот-вот скажет знаменитое "Your soul is mine". Что-то его все время останавливает, и он остается просто добрым мудрецом, который понимает собаку со своей родины как никто другой.

Итак, простая история о том, как человек жил, завел собаку, умер, а через несколько лет умерла и она. В фильме не так много действия. Мгновения счастья и горя растягиваются, сменяя друг друга. Хальстрем дает нам время оценить, пережить то, что происходит с каждым из нас. Есть наша жизнь, близкие нам существа, дела, которые мы делаем. Потом все кончается, мы умираем, а жизнь остальных людей продолжается. Остается только искать маленькие радости на том небольшом пути, который нам еще остался до этого момента. Кажется, пессимистичнее картины быть не может.

Но в этом и заключается основной смысл истории о Хатико. И мы бы должны поставить ему, этому японскому псу древней породы, памятник в своей памяти. Поверхностная сторона уже сильна: называя собаку другом человека, мы чаще всего имеем в виду слугу или, в крайнем случае, кого-то более слабого, подчиненного нам. Но в слове "друг" заложено ощущение равенства, обоюдного выбора, независимости. Хатико ничем не хуже профессора музыки, и, как подчеркивают другие персонажи, еще неизвестно, кто кого выбрал в самом начале. Высота духа пса не не уступает профессорской, Хатико – пример для подражания, а не какой-то там феномен из передачи о животных.

Можно, впрочем, найти и более существенный смысл в предложенной Хальстремом истории. Смерть, оказывается, не субстанциальна, она зависит от нашего отношения к ней. Хатико оказывается единственным существом, которое отказывается принять идею смерти, противостоит ей, жертвуя ради этого собственной жизнью. Этот пес отказывается хоронить хозяина, он не идет на кладбище, не смотрит на портрет на памятнике. Он снова и снова встречает его на вокзале, и он его дождется. Воскресение – это не вопрос только лишь чуда, это свидетельство веры, отвержение смерти как неизбежного. Смерть, где твое жало? Собака победила тебя, монотонно совершая одно и то же простое действие – ритуал встречи. Нельзя встречать того, кого нет. Нельзя умереть тому, кто не признает смерть. В этом пафосе – величие воспоминания о Хатико и того рассказа, который подарил нам Хальстрем.

Обозреватель Сергей Сычев