Александр Звягинцев в интервью "Интерфаксу": "Прокуратура СССР должна была стать межреспубликанским органом прокурорского надзора"

15 ноября 1991 года Верховный Совет РСФСР принял постановление "Об образовании системы единых органов прокуратуры РСФСР". Генеральному прокурору России предписывалось принять в распоряжение на территории республики органы прокуратуры, а также находящиеся в подчинении Прокуратуры Союза ССР предприятия, учреждения и организации.

О последних месяцах союзной прокуратуры в интервью корреспонденту "Интерфакса" Вячеславу Терехову специально для проекта "30 лет назад: хроника последних дней СССР" рассказывает бывший заместитель Генерального прокурора РФ Александр Звягинцев, в 1991 году - старший помощник Генерального прокурора СССР.

- Как августовские события затронули генерального прокурора СССР и весь состав прокуратуры?

- Положение Николая Семеновича Трубина пошатнулось сразу после августовских событий 1991 года. Во время самих событий он находился с официальным визитом на Кубе. Связаться с ним из-за того, что не было связи по телефону, мне не удалось. Встретились только поздно вечером 20 августа.

- Кубинские газеты сообщали, что Трубин признал законными действия ГКЧП, находясь на Кубе. Это так?

- Нет, это совсем не так. Вот как было на самом деле. Я приведу рассказ самого генпрокурора: "19 августа на рассвете меня разбудили работники советского посольства и показали поступившие к ним документы ГКЧП. Для меня это стало потрясением, так как было непонятно, что случилось с Горбачевым за несколько дней моего отсутствия в Москве. Посла СССР в республике Куба на месте не было, а замещавший его советник-посланник никакой дополнительной информацией не располагал. Оба мы сошлись на предположении, что речь идет о государственном перевороте, но полной уверенности в этом не было. Поэтому, когда после заключительного официального мероприятия нашей делегации меня атаковали журналисты с вопросом о том, что произошло в моей стране, я был вынужден сказать, что не могу дать однозначного ответа, так как не знаю, что фактически случилось с президентом, и какие конкретные обстоятельства послужили основанием для введения режима чрезвычайного положения. В то же время разъяснил, что в СССР имеется закон "О чрезвычайном положении", в соответствии с которым чрезвычайное положение объявляться может при определенном стечении обстоятельств. Этого оказалось достаточно для того, чтобы кубинское агентство Prensa Latina на весь мир объявило, что "генеральный прокурор СССР Трубин признал законными действиями ГКЧП".

Вот так было на самом деле.

- Генпрокурор не признал, но я лично помню, что кто-то официальный, из высокопоставленных деятелей прокуратуры признал...

- Сразу после прилета Трубин приступил к работе. Он ознакомился с обстановкой, с документами ГКЧП, а также с тем, что происходило в самой прокуратуре Союза (СССР). На время командировки Трубина исполнял обязанности генерального прокурора его первый заместитель Алексей Дмитриевич Васильев. Когда было объявлено о создании ГКЧП, Васильев после консультации с членами коллегии прокуратуры направил на места шифровку, текст которой, как вспоминает сам Николай Семенович, "свидетельствовал о поддержке прокуратурой Союза режима чрезвычайного положения".

Утром 21 августа Трубин был в Кремле, где получил подробную информацию об обстоятельствах создания ГКЧП. Генпрокурор, по его словам, пришел к выводу, что в стране фактически произошел государственный переворот. Там же, в Кремле, в кабинете председателя комитета при президенте СССР по координации деятельности правоохранительных органов Голика он лично подготовил и подписал постановление о возбуждении уголовного дела по факту государственного переворота по признакам статьи 64 УК РСФСР "Измена Родине".

В тот же день Трубину позвонил Ельцин, который в безапелляционной форме спросил, арестован ли первый заместитель генерального прокурора Васильев, Николай Семенович ответил, что не видит оснований для такого шага. Тогда Ельцин поинтересовался, а можно ли арестовать прямых участников ГКЧП. Трубин сказал, что лиц, не обладающих депутатской неприкосновенностью, арестовать можно, но самому ему в осуществлении этого акта не на кого опереться, так как руководители КГБ и МВД непосредственно участвовали в заговоре. Тогда Ельцин задал еще один вопрос: а вправе ли сделать это прокуратура РСФСР, которая располагает такими возможностями? Трубин ответил, что правовых препятствий к этому нет.

По инициативе Ельцина была создана оперативная группа во главе с генеральным прокурором РСФСР Степанковым и министром внутренних дел РСФСР Баранниковым, которая с санкции Степанкова арестовала 21 августа министра обороны Язова и председателя КГБ СССР Крючкова. С этого же времени прокуратура РСФСР начала самостоятельное расследование по делу ГКЧП.

- Значит, Генпрокуратура таким образом смогла самоустраниться от расследования?

- Не совсем так. Генеральный прокурор Трубин также создал следственную группу прокуратуры СССР во главе со своим заместителем Кравцовым и заместителем начальника следственной части Фроловым. Как только Горбачев вернулся в Москву, Трубин лично встретился с ним и получил информацию о возникновении и развитии заговора непосредственно от него. В отношении ареста лиц, являющихся союзными депутатами, необходимо было получить согласие Верховного совета. По договоренности с Горбачевым генеральный прокурор Трубин совместно с руководителем следственной группы Фроловым и генеральным прокурором РСФСР Степанковым посетили президента СССР и осуществили магнитофонную запись его показаний, оформив все это надлежащим протоколом допроса.

Создалось парадоксальное положение, когда по одному и тому же факту были возбуждены два уголовных дела, и расследование производилось одновременно и прокуратурой Союза, и прокуратурой РСФСР. Так долго продолжаться не могло. Следствие по делу должно было находиться в одних руках, и вскоре такое решение было принято. Трубин объединил в одно производство материалы следствия прокуратуры СССР и прокуратуры РСФСР и поручил расследование по делу в полном объеме прокуратуре РСФСР, оставив за собой решение вопросов, входивших по закону в исключительную компетенцию генерального прокурора СССР. Все это было оформлено соответствующим постановлением.

Однако некоторые газеты всячески придирались к Трубину по поводу его высказывания на Кубе, излагая многое предвзято и тенденциозно, а порой и некорректно. Члены советской делегации, находившиеся вместе с Трубиным на Кубе, вынуждены были направлять опровержения в Верховный Совет СССР, Прокуратуру СССР. Например, прокурор Ростовской области Паничев телеграфировал в Москву, что Трубин не выступал в поддержку или с одобрением действий ГКЧП, а наоборот расценивал события как государственный переворот. Такие же письма шли и от других членов делегации.

Понимая, что накал страстей в стране может вызвать волну репрессий, так называемую "охоту на ведьм", генеральный прокурор счел нужным направить специальное обращение ко всем работникам органов прокуратуры страны.

Я думаю, что сейчас необходимо еще раз ознакомить ваших читателей с текстом этого обращения:

"Обращение генерального прокурора СССР к работникам органов прокуратуры страны

Сегодня, когда на смену эмоциям и страстям приходит осознание всей глубины событий трех дней, потрясших страну, перед органами прокуратуры встает огромная ответственность – полно, объективно, без поверхностных суждений и суетливости дать правовую оценку действий тех, кто участвовал в подготовке и проведении государственного переворота, своими деяниями способствовал этому. Важно, чтобы каждый прокурор, каждый следователь, занятый проверкой или распределением таких фактов и обстоятельств, постоянно помнил, что он служит закону и только закону. Здесь нет и не может быть места амбициям, нездоровым эмоциям и политическим пристрастиям. Должны решительно пресекаться произвол и самоуправство, нарушение прав человека.

Речь идет о судьбах людей, об их чести и достоинстве, правах и свободах. Ни малейшей тени не должно быть брошено на людей честных и ничем себя не запятнавших.

Виновность или невиновность человека не зависит от его убеждений, принадлежности к той или иной партии, движению, вероисповеданию. Лишь конкретные деяния могут быть поставлены ему в вину. Нельзя допустить, чтобы вернулись времена повального доносительства, всеобщей подозрительности, анонимных обвинений, навешивания ярлыков. Не призываю к снисходительности – да воздастся каждому по заслугам его, но я хочу, чтобы ни один человек не оказался без вины виноватым.

Н.С.Трубин, август 1991 года".

- Это обращение должно было, вероятно, укрепить положение самого генерального прокурора?

- Нет. Положение самого генерального прокурора Трубина продолжало оставаться сложным и неустойчивым. Недоброжелатели всячески старались очернить его, но он не падал духом и уверенно исполнял свои обязанности.

По указанию генерального прокурора был прекращен целый ряд уголовных дел, которые будоражили все общество, прежде всего, уголовное дело в отношении следователей Гдляна и Иванова (30 августа 1991 года).

Трубиным были изменены также основания прекращения уголовного дела и в отношении Александра Солженицына. Теперь дело прекращалось в связи с отсутствием в действиях опального писателя состава преступления.

Надо сказать, что в этих до конца так и не прояснившихся условиях прокуроры обсудили концепцию реформирования союзной прокуратуры на так называемый "переходный период".

24 сентября 1991 года генеральный прокурор СССР пригласил на встречу, которая носила неофициальный характер, всех прокуроров фактически уже суверенных республик, были даже представители Латвии и Литвы. Прокуроры высказались на необходимость постоянного сотрудничества и координации действий прокуратур суверенных государств, обмена мнениями и опытом. По принятой концепции прокуратура СССР должна была стать межреспубликанским органом прокурорского надзора.

Но 15 ноября 1991 года Верховный совет РСФСР принял постановление "Об образовании единой системы органов прокуратуры РСФСР". Степанкову как генеральному прокурору РСФСР еще при действующем генеральном прокуроре СССР было предложено принять в свое ведение расположенные на территории Российской Федерации органы прокуратуры СССР и его учреждения.

Это было радикальное и поворотное решение в истории органов прокуратуры страны.